Михаэль ДОРФМАН. Богатые – это угроза для общества

Мы вроде как привыкли к мысли, что бедные беднеют, а богатые богатеют. Однако богатый класс становится ещё и опасным для всей экономики. Экономическая пропасть – это огромная беда общества. Но сейчас мир вошёл в затяжную кризисную депрессию, и 1% сверхбогатых оказался самой уязвимой группой. Эта прослойка контролирует 40% всего потребления в США. Экономическая зависимость 99% общества от их прихотей делает ситуацию критической.

В жизни мне приходилось видать очень богатых людей. Были богатые по наследству. В последние 20 лет множество знакомых разбогатело на хай-тэке, на спекуляциях с недвижимостью, на бирже и других спекулятивных пузырях. Сейчас пузыри лопаются один за другим. За последние три года совокупная стоимость всех активов Америки упала на 20-30%. Пострадали все, но из-за зияющей социальной пропасти в Америке больше всех пострадал как раз богатый класс. Они тянут вниз всех остальных. Количество миллионеров за три года уменьшилось на 20%, а количество людей, «делающих» в год миллион и больше, снизилось на 40%. Это данные из книги обозревателя консервативной «Уолл-стрит Джорнал» Роберта Фрэнка «Богачи второго сорта. Как маниакальные богачи доведут нас до следующего взрыва, пузыря и конца» («The High-Beta Rich. How the Manic Wealthy Will Take Us to the Next Boom, Bubble, and Bust»). Перевести заголовок можно двояко, поскольку в финансовом американском языке – «бета» означает негативный и нестабильный возврат на инвестицию.

Таких богатых – множество. Я знаю семью, ещё четыре года назад жившую в поместье с прислугой из 114-ти человек. Сейчас они живут в скромном доме, правда, в престижном районе. Их дети «вынуждены» учиться в общественной школе, а хозяин на глаза не показывается. Моя подруга молодости ещё недавно стоила миллиард, только никто не знал, что долгов на ней было куда больше. Она взяла 500 миллионов в долг у банка, и это прикончило её бизнес и личные финансы. Теперь она сама водит машину, сама готовит себе еду. Стоит вместе со всеми в очереди на проверку безопасности в аэропорту (где я её недавно и встретил) и летает в обычном «бизнес-классе». Я знаю человека, который ещё недавно был удачливым подрядчиком во Флориде и «стоил» пять миллионов. Теперь он живёт в старом автобусе и стоит столько, сколько есть у него в кошельке.

Есть по-настоящему комические истории. Есть и трагические: люди вложили в биржу свои сбережения на старость и в итоге, превратившись в нищих, кончали с собой. Я знаю десятки старых и солидных компаний лишь в бизнесе, связанном с авиационными поставками, за год сжёгших десятилетия своего труда. Есть и такие, у кого пропали деньги, нажитые трудом нескольких поколений.

Мои друзья — старые немцы Сименсы (не те, что работают в области радиоэлектроники) — владели большой компанией по производству запчастей для боевой авиации, имели обширную клиентуру и замечательную репутацию. Их фирму создал ещё прадед, приехавший в Америку из Курляндии без гроша в кармане. Он начинал кузнецом. Один из сыновей сумел убедить стариков в 2006 году, что выгодней продать фирму и начать «делать деньги из денег». Они вложили деньги в несколько инвестиционных банков. Только на банкротстве «Братьев Лемон» они потеряли 136 миллионов долларов. Сименсам осталось ещё на довольно комфортабельную жизнь, однако они разбиты морально, больше не у дел, и никому не нужны. Мадам Сименс, бывшая душой и президентом фирмы, сказала мне: «Я знала, что умру на работе – и вот ведь, я – ходячий труп».

Мы не слышим такие истории по многим причинам. Одна из них – сенсационализм корпоративных СМИ, а тут нет никакой сенсации. Другая – молчание самих пострадавших. Они вели шикарную жизнь. Водоворот беззастенчивого потребительства, культура расточительства и заманчивого кредита увлекли их. Они имели огромные дома, усадьбы, яхты, скакунов, автомобили и часы, стоившие шестизначные суммы. Можно перечислять и дальше: «теневые» яхты – те, которые ходили за яхтой сверхбогатых и везли их автомобили и вертолёты, – а ещё личные самолёты.

Реактивные лайнеры покупали для престижа. Банки щедро давали на это займы. Теперь цена личных, директорских самолётов упала, а у людей нечем платить. Ссуды больше, чем стоят теперь эти самолёты. Банки не хотят признавать самолёты в качестве заклада. Люди не платят. Тысячи бортов скопились по всей Америке. Их содержание стоит дорого, продать их нет возможности. Для них есть даже профессиональное название «реактивные зомби» (zombie-jets). Теперь бывшие богатые боятся рассказывать о том, что с ними произошло. Ведь американская культура чётко делит людей на победителей и лузеров. В русском и слова такого нет, чтобы адекватно передать это понятие — лузер. Люди боятся, чтобы не подумали, что они приняли неверные деловые решения, стали лузерами. Да и считаться богатым сегодня нехорошо. Тем более – бывшими богатыми.

Я бы хотел их пожалеть, но не нахожу в себе жалости. Богатые стали самой нестабильной экономической силой, угрожающей современной американской экономике. Как из-за субкультуры расточительства, так и из-за современного способа наживы. Наживают богатства сегодня не трудом, не производством реальных вещей и сервисов, и даже не путём предоставления кредитов отраслям  реальной экономики, а на спекуляциях, на «делании денег из денег». Такая паразитическая деятельность создаёт прибавочную стоимость, которая не приносит реальной пользы человеческой экономике и, как показало развитие последних 30-ти лет, является крайне нестабильной. Не создаёт она и надёжных рабочих мест. Я знал людей, которые работали на богатых и думали, что они у Бога за пазухой. Многие оказались безработными – обслуга, персональные охранники, медики, тренеры, бухгалтеры и юристы. Пострадали и те, кто помогал создавать реальное богатство.

Сименсы продали фирму не другим сименсам, а огромному хедж-фонду, который первым делом закрыл исследовательский отдел, уволил всех ветеранов фирмы (слишком дорого стоят), урезал программы на здравоохранение и пенсии, а позже – слил с тремя бывшими конкурентами. Там стали гнать уже не старую сименсскую продукцию на века, а то, что можно сбыть по дешёвке, и, главное, — с максимальной прибылью для анонимных держателей акций. Главным стало выжать как можно больше к концу года, чтобы ублажить биржу. А дальше – хоть трава не расти. Эти «капитаны экономики» тянут за собой в пропасть миллионы обычных людей. Не только американцев. От американского потребительства зависит весь мир. «Нынешнее богатство привязано к бирже, – пишет Роберт Франк. — А биржа в три раза менее устойчива и надёжна, чем реальная экономика».

Богатый бизнесмен по старинке ещё считается в Америке культурным героем. Он наш кормилец и поилец – только и делает, что создаёт рабочие места. На самом деле, бизнес делают ради корысти, ради желания нажить побольше денег. Если человек забивает свою квартиру старыми газетами до потолка, если женщина живёт в доме, полном котов – то мы считаем их ненормальными. Если человек стремится нажить как можно больше денег, то он становится ролевой моделью.

В чём же проблема с богатыми? Выше мы писали, что 40% оборота потребления в США идёт на обеспечение беззастенчивого расточительства богатых. Ещё хуже – с филантропией. В Америке, где отчисления на общественный сектор смехотворно малы, и в основном идут на армию и силовые структуры, очень многое зависит от каприза богатых – искусство, образование, социальные программы и многое другое. Всё это уменьшилось в десятки раз.

В эти дни, когда протестное движение «#Захвати Уолл-стрит» расширяется, нельзя обойти вопрос отношения богатых к этому общественному феномену. Богатые вовсе не монолитны. За последнюю неделю я опросил довольно много богатых людей. Они разделены в этом вопросе, как и вся Америка. Одни считают, что им всё положено; другие – как Уоррен Баффет, Билл Гейтс, Джордж Сорос и прочие миллиардеры – уверены, что богатые в Америке получают слишком много, а отдают слишком мало. Конрад Сименс сказал мне: «Я люблю делать машины, мой сын Скотт любит их продавать. Надо, чтобы было для всех». Он считает, что налогообложение прироста капитала (максимально 15%)  должно быть таким же, как налогообложение труда (40%); что попытки отменить налогообложение инвесторов и фондов, да ещё попытки отменить налог на наследство, — плодят лишь паразитический класс бездельников. «Я дал своим сыновьям хорошее образование, воспитание и доброе имя. Они знают, что на наследство им рассчитывать нечего», — говорит он.

Глобализированная капиталистическая экономика и так далека от стабильности. Падение двух домов в результате теракта 11 сентября смогло ввергнуть Америку в глубокий кризис. Банкротство одной инвестиционной фирмы, даже такой крупной, как «Братья Лемон», поставило всю мировую экономику на грань коллапса. Общество больше не может позволить себе концентрацию богатства страны в руках небольшой кучки неподотчётных никому людей. Истина эта была известна ещё древним, всячески ограничивавшим спекуляцию, стяжательство, корыстолюбие и лихоимство. Общество не должно вознаграждать людей, которые производят прибавочную стоимость, не способствующую росту общественного благосостояния.