Месье Функция

Дмитрий ЖВАНИЯ

Из политики ушёл Герой — это утверждение давно стало общим местом в рассуждениях на политические и историософские темы. Очередное подтверждение этого тезиса критики увидели в документальном фильме Патрика Ротмана «Месье президент / Власть» (“Pouvoir”) о нынешнем президенте Франции, социалисте Франсуа Олланде, показанном в рамках петербургского медиа-форума, а если ещё более конкретно — в рамках авторской программы историка и кинокритика Михаила Трофименкова о политическом кино.

Ротман наблюдает за тем, как Олланд обустраивается в Елисейском дворце, хозяевами которого до него были такие грандиозные личности, как генерал Шарль де Голль и Франсуа Миттеран. Михаил Трофименков, представляя фильм, назвал де Голля «пожалуй, самым значительным политиком ХХ века». Не будем сейчас обсуждать, «самым» был де Голль или «одним из самых». Факт тот, что он — архитектор современной французской государственности, создатель 5-й республики, автор конституции, которая наделяет президента почти неограниченной властью. Недаром французские коммунисты созданный де Голлем механизм управления страной окрестили «режимом личной власти».

Михаил Трофименков прав, говоря, что де Голль послевоенное французское государство строил под себя. Но и после него Францию возглавляли сильные личности — люди с биографией. Возьмём сменщика де Голля Жоржа Помпиду. Этот выходец из семьи сельских учителей стал блестящим преподавателем филологии. Когда началась Вторая мировая война, он отправился в 141-й Альпийский пехотный полк, в котором служил в чине лейтенанта вплоть от разгрома Франции гитлеровцами, а потом присоединился к Движению Сопротивления.

Другой видный хозяин Елисейского дворца — социалист Франсуа Миттеран — свой политический путь начинал в середине 30-х годов как член тайной профашистской организации Секретный комитет революционного действия (Organisation secrète d’action révolutionnaire, OSAR), более известной под названием La Cagoule (капюшон). Воюя с немцами, Миттеран получил ранение и попал к оккупантам в плен, из которого бежал со второй попытки, в 1941-м. Позже он работал в администрации коллаборационистского режима Виши и его глава, маршал Петэн, наградил будущего первого президента-социалиста Орденом Франсиски. Орден Франсиски Петэн давал тем, кто «до войны поддерживал национальную и социальную политику, соответствовавшую целям национальной революции», а «во время войны активно содействовал участием в военных действиях или в гражданской жизни как делу маршала Петэна, так и ему как личности». «Я отдаю себя маршалу Петэну так же, как он посвятил себя Франции. Я клянусь выполнять его приказы и быть верным ему лично и его делу» — это слова из клятвы, приносимой кандидатами в члены ордена Франсиски. Кстати, этого же ордена удостоился и отец президента-голлиста Валери Жискар д’ Эстена — Эдмон.

Олланд произносит те ли иные фразы. Они настолько общи и банальны, что создаётся впечатление, что Олланд — примитивный человек, даже глупый. Но это эффект монтажа, наверное.

Миттерана сменил Жак Ширак, ветеран войны в Алжире, в молодости — коммунист и распространитель газеты «Юманите», а потом — лидер правых голлистов. За агрессивность в политической борьбе Помпиду прозвал Ширака Бульдозером, а французская пресса именовала его «политическим животным» (отнюдь в не аристотелевском понимании).

Однако «поколение биографий» ушло с французской политической сцены. Его сменило поколение клерков. Политический класс Франции сейчас наполняется не бывшими ветеранами и подпольщиками, а адвокатами, журналистами, преподавателями. Франсуа Олланд — типичный представитель этого класса.

«Олланд интересен Ротману не как президент-социалист и даже не как президент, а как человек, который, оказавшись президентом, играет роль президента. Ротман интересуется, насколько человек, получивший высшую власть в одной из мировых держав — во многом благодаря своему имиджу “среднего француза”, — соразмерен той “монархической” модели республики, которую создал генерал де Голль. А модель эта требует, чтобы Елисейский дворец занимал герой или злодей, но никак не “обыватель”. Поэтому невинные и даже сочувственные к герою съёмки президентской повседневности обретают силу политического памфлета», — читаем мы в аннотации к ленте, написанной Михаилом Трофименковым.

Однако «поколение биографий» ушло с французской политической сцены. Его сменило поколение клерков. Политический класс Франции сейчас наполняется не бывшими ветеранами и подпольщиками, а адвокатами, журналистами, преподавателями. Франсуа Олланд — типичный представитель этого класса.

Всё так. Олланд в своём модном, хорошо скроенном костюме смотрится странно в интерьерах Елисейского дворца. Гораздо органичней для него была бы обстановка банка, элитной гимназии или деловой газеты. Олланд — сугубо гражданский человек, хотя он и служил в армии. Причём его не хотели брать в вооружённые силы из-за его близорукости, но он добился того чтобы его призвали, полагая, что армейская служба необходима для карьеры.

Первые кадры «Месье президент» — Олланд выходит из машины, принимает рапорт начальника почётного караула и по красной дорожке идёт в Елисейский дворец, на входе в который его ждёт Николя Саркози. Правый рукав пиджака Олланда немного задрался, торчит манжет, но он на это не обращает внимания… Потом фотосессия в дворцовом парке. Президента гоняет семидесятилетний Раймон Депардон, великий фотограф, один из столпов «синема веритэ» , вокруг Олланда крутится стилист с расчёской, то и дело норовя его причесать. «Не слишком ли я много улыбаюсь?» — спрашивает Олланд окружение. «Да, перебор. Как у американца — рот до ушей», — бросает его подруга, журналистка Валери Триервейлер. Великие люди не позволили бы так издеваться над собой, они бы не стали ходить по лужайке по 10-15 раз лишь ради того, чтобы фотограф сделал удачный кадр. Не получилось фото? Это проблема фотографа. Великий человек позволяет запечатлеть его для истории, а фотографии для праздничного буклета или плаката — не его уровень.

Но Олланд не великий. В фильме Ротмана он произносит те ли иные фразы. Они настолько общи и банальны, что создаётся впечатление, что Олланд — примитивный человек, даже глупый. Но это эффект монтажа, наверное. Да киношников и не пускали на важные заседания. Олланд далеко не дурак. Он окончил лицей в престижном парижской районе Нёйи-сюр-Сен, а высшее образование получил в парижском Институте политических исследований (Sciences Po) и в бизнес-школе HEC Paris, где изучал право и бизнес. Потом, в 1978—1980 годы, он ещё обучался в Национальной школе управления (ENA).

Обтекаемые, банальные, затёртые от частого употребления фразы Олланда о справедливости и солидарности — это своего рода символ нового поколения европейских политиков. Они мало отличаются друг от друга. Смена одного кабинета на другой — правого на левый, левого на правый или центристский — не оборачивается существенными изменениями общества. Система-то остаётся той же.

Олланд соприкоснулся с поколением политиков с биографией. В тот же Елисейский дворец он впервые попал в 26 лет, в 1981-м, как помощник Франсуа Миттерана. Кстати говоря, в фильме показана встреча Олланда с последним представителем политиков с биографией — президентом Италии Джорджо Наполитано. Олланд устраивает в Елисейском дворце приём в честь этого 87-летнего (на момент съёмок) старца — бывшего партизана, участника Сопротивления и коммуниста (в Италии говорят, что юности, до того, как уйти в Сопротивление, Наполитано состоял в организации фашистской молодёжи).

Обтекаемые, банальные, затёртые от частого употребления фразы Олланда о справедливости и солидарности — это своего рода символ нового поколения европейских политиков. Они мало отличаются друг от друга. Смена одного кабинета на другой — правого на левый, левого на правый или центристский — не оборачивается существенными изменениями общества. Система-то остаётся той же.

Даже если в правительство попадают яркие личности, вооружённые идеей, система от них быстро избавляется. Так, например, произошло с Арно Монтебуром, который в кабинете, сформированном сразу после победы Олланда, был министром промышленного возрождения, или Бенуа Амоном, который в том же кабинете был министром национального и высшего образования. Их больше нет в правительстве, в котором остались лишь те, кто не выступает против неолиберальной «политики строгости».

Олланд и не пытается играть в великого политика — спасителя Франции. Трофименков видит, что седьмой президент Пятой республики «стоически выдерживает ироничные взгляды, которые бросают на него с портретов Де Голль и Миттеран». Может быть. Но всё же трудно согласиться с тем, что Олланд чувствует себя не в своей тарелке, что он «пытается убедить себя в том, что ему совсем не снится, будто он президент». Он чувствует себя на своём месте. Только это место совсем другое, чем то, которое занимали де Голль и Миттеран. Олланд прекрасно понимает, что время героев прошло. Харизматические личности во главе государства больше не нужны. Нужны управленцы. А Олланд — управленец. Он работал в Счётной палате, в аппарате Социалистической партии, возглавлял её.

Президент Олланд плоть от плоти среднего класса. И он управляет страной с помощью его представителей, которые стали его советниками или министрами. Они пишут для него речи, которые он иногда не успевает править, докладывают о положении в экономике, финансовой сфере или в армии. Олланд ощущает себя функцией.

В фильме есть хороший эпизод, когда Олланд приезжает к школьникам-стипендиатам. На собрании выступает бойкий цветной парень по имени Гаэтан. После он фотографируется с президентом. «Через некоторое время все будут спрашивать: “А кто это рядом с Гаэтаном на фото?”», — шутит Олланд. И в этой шутке есть истина.

Президент Олланд плоть от плоти среднего класса. И он управляет страной с помощью его представителей, которые стали его советниками или министрами. Они пишут для него речи, которые он иногда не успевает править, докладывают о положении в экономике, финансовой сфере или в армии. Олланд ощущает себя функцией.

Он великолепно осознаёт, что по истечению своего первого президентского срока он может покинуть Елисейский дворец (скорее всего так и произойдёт — Олланд заработал огромный антирейтинг), как это сделал до него Николя Саркози со своей красивой женой Карлой Бруни. Для Олланда смена власти — это будничная процедура. Олланд ездит на «Ситроене» в общем транспортном потоке, из-за его кортежа не перекрывают весь центр Парижа. И русский зритель не может этого не отметить. И что-то подсказывает, что Олланд в демократа не играет. Но даже если играет, то это не самая плохая игра.

То, что вместе с эпохой модерна из политики ушли герои, наверное, плохо. Людям потребны ориентиры. Нужны вожди. Но гораздо хуже, когда мелкая личность играет в вождя, в великого человека, в спасителя нации. Такая имитация не только противна, но и опасна для государства и общества. И в этом мы все скоро сможем убедиться. Да чего там… уже убеждаемся.