Сегодня все, кто следит за европейской политикой, находятся под впечатлением от внушительной победы французского Национального фронта на региональных выборах. В регионе Нор-Па-де-Кале — Пикардия, список НФ, который возглавляла его лидер Марин Лё Пен, набрал в первом туре 40,64% голосов! Это небывалый для крайне правых результат в истории V Республики. Чем объяснить такой феноменальный успех националистов? Тем, что их электоральная база стал существенно шире. За счёт кого? Об этом текст Мишеля Вьюворки, опубликованный на англоязычном сайте «Открытая демократия» в апреле 2013 года. Мы публикуем его сокращённый перевод.
Редакция Sensus Novus
Мишель ВЬЮВОРКА
Марин Лё Пен заняла третье на президентских выборах во Франции после кампании, стремящейся де-демонизировать партию и сделать её более привлекательной для более широкого электората. Прошло достаточно времени, чтобы рассуждать на тему, была ли полностью успешной её стратегия и будут ли иметь долгосрочные последствия изменения, внесённые ею.
Череду битв за освободившуюся должность председателя Национального фронта, которую с 1972 года занимал Жан-Мари Лё Пен, в 2011 году без особого труда выиграла его дочь, Марин Лё Пен у Бруно Гольниша, воплощавшего ценности «раннего НФ» и выступавшего с позиций хранителя партийной «идентичности».
Марин Лё Пен провозгласила новый дискурс Национального фронта, гораздо более соответствующий настроениям значительной части населения и подвергла партию глубокой трансформации. Кампания по местным (кантональным) выборам в марте 2011 года стала первой возможностью проверить дискурсивный поворот, осуществляемый новым председателем НФ; президентская кампания 2012 года подтвердила то, что новый поворот действительно нужно продолжить.
Невидимые и забытые
11 декабря 2011 года на митинге в Меце Марин Лё Пен обратилась к тем, кого она назвала «невидимыми» и «забытыми»: «Фермеры, безработные, рабочие, пенсионеры, те из вас, кто живёт в сельских районах страны, вы забыты, вы — невидимое большинство, раздавленное финансовой системой, сошедшей с ума. Для политической касты СНД — СП (Союза на народное движение — Социалистической партии — прим. ред. SN), вы — ничто».
Она не только ритуально осуждала сговор СНД и ПС, превращающий их в «касту», но и критиковала финансовую систему и рейтинговые агентства. Её речь затрагивала актуальные социальные темы. Несколько дней до этого одна из статей в Le Monde была озаглавлена «Монтажная гнева невидимого французского народа»: она рассказывала о социологическом исследовании, призванном выявить настроения «забытых демократией» или «порабощённых низов из пригородов Парижа», обычно не замечаемых средствами массовой информации и политическими партиями.
В мире политики это обращение — точно не новость. От имени «глухой» провинции выступал эколог Жозе Бове, тема «молчаливого большинства» поднималась Маем 68-го, Шарль Моррас (лидер монархического «Французского действия») говорил о «реальной нации», которая отличается от «правовой нации» ненавидимой им Республики. То есть ссылки на «широкие массы французских людей» из регионов, сельской местности, провинции, на «простых католиков» и крестьянин, не являются во Франции чем-то оригинальным.
Но Марин Лё Пен в своей речи в Меце затронула недавние социологические исследования; она упомянула тех, кого городская современность, промышленный кризис не только произвели на свет, но и оставили на задворках. Она обратилась не к «традиционной Франции» из старой сельской местности, но к Франции, состоящей из тех, кто потерял из-за модернизации — из-за того процесса, который сам пребывает в состоянии упадка.
«Невидимки» Марин Лё Пен — не духовные основатели «нации»; они не символизируют её. Но они определяются самим обществом, они напоминают о тех, о ком говорят Ева Жоли, «зелёный» кандидат в президенты в 2012 году, или Жан-Люк Меланшон, лидер Левого фронта. Их страдание остаётся незамеченным, они вытеснены из политической и медиа арен. «Забытые» – это прежде всего рабочие, служащие, те, чья нестабильная ситуация делает их наиболее уязвимыми.
Ещё полвека назад рабочий класс был уважаемым актёром, он даже исполнял главную роль, поскольку, как Маркс и Энгельс сказали, разбивая свои цепи, он освобождал всё человечество. Работник был ключевой фигурой в общественной жизни Франции. В славное тридцатилетие (послевоенные годы) индустриализация шла рука об руку с жилищной политикой, которая превратила многие пригороды в желанное место для промышленных рабочих. Появились целые районы муниципального жилья. Некоторые рабочие были опытными, другие — неквалифицированными, часто — вчерашними крестьянами или иммигрантами. Все они, будь они активистами профсоюзов или нет, могли признать себя участниками борьбы против работодателей, которые мешали им контролировать свои собственные средства производства. Выработке их рабочего сознания способствовала их принадлежность к большим промышленным предприятиям. Этих «крепостей» труда в настоящее время больше не существует.
В 2010 году одна треть французских мужчин в сфере занятости — или около 5 миллионов лиц — были рабочими, и примерно 13% работающих женщин. Некоторые из них близки к статусу среднего класса: они имеют собственные дома — состояние, ради которого они пошли на значительные жертвы. Они оставили муниципальное жильё, чтобы поселиться в частных усадьбах, расположенных в пригородах или даже сельской местности.
Двое из пяти работников зарабатывают на жизнь в сфере услуг (упаковщики, кладовщики, мойщики, работники прачечных и т. д.). Они часто работают самостоятельно и представляют собой разрозненные, фрагментарные элементы населения.
36% неквалифицированных рабочих и 33% квалифицированных рабочих на кантональных выборах 2011 года голосовали за Национальный фронт. Мужчины и даже в большей степени — женщины, которые работают за пределами традиционных секторов промышленности в сфере услуг, больше напоминают офисных работников: низкие зарплаты, ни карьерного роста, ни профсоюзной организации, плохое социальное страхование.
Давайте рассмотрим цифры, представленные Эрве Ле Бра. Опросы показывают, что процент работников, которые голосовали за Национальный фронт, вырос с 25% в 2007 году до 35% в 2012-м. Эти показатели не являются незначительными, но их явно недостаточно, чтобы прийти к выводу, что НФ является партией рабочего класса. За него те, кто, с одной стороны, недоволен верхними эшелонами общества — богатыми, представителями элит, сильными мира сего, а, с другой — хочет отделить себя от дна общества, которое представляются им смесью иммигрантов, отказывающихся интегрироваться и предпочитающих жить на социальные пособия; бедняков, пользующихся государственной помощью; и молодых людей, представляющих собой не более, чем отбросы общества (Riff-Raff). Они не являются ни верхами, ни низами; и у них есть ощущение, что их никто не слушает: «Мы не существуем, но с нами плохо обращаются».
На фабрике в регионе Эр один молодой работник объяснил:
«Голосование за НФ — это голосование за работу. Голосование за центристов, я имею в виду СП (соцпартию — прим. ред. SN) или СНД (Союз за народное движение — прим. ред. SN), является голосованием за боссов. Что касается голосования за крайне левых, это голосование за рабочий класс, но за тот, что состоит из иммигрантов. Голосуя за крайне правых, вероятно, я тоже голосую за боссов, но, по крайней мере, я нахожу, что это голосование за работу».
Заявления НФ о том, что иностранцы «подрезают» зарплаты, находят отклик. В то время, пока во Франции вместо того, чтобы сосредоточиться на фигуре работника, чей статус понижен, постоянно идёт разговор об этнизации, где привилегированной стороной выступает «уроженцы Республики», идут баталии о «памяти и жертвах», Национальный фронт может предложить рабочим шанс побороть невежество, пренебрежение и отчуждение.
Испытание тред-юнионизмом
Национальный фронт не только находит отклик среди трудящихся: он пронизывает их организаций, начиная с их базы. Тред-юнионизм во Франции слабый. В основном профсоюзы работают в государственном секторе или аналогичных структурах; он уже с трудом сопротивляется проникновению идей НФ в среду активистов на низовом уровне, а иногда даже и в среду лидеров.
Вот некоторые примеры.
Даниэль Дюран-Декодан, член Французской демократической конфедерации труда (ФДКТ) и социальный работник, был кандидатом от Национального фронта на кантональных выборах 2011 года на севере Франции.
Энни Лемаё, региональный администратор профсоюза «Рабочая сила» (РС) представлял НФ на тех же кантональных выборах. Они были исключены из своих профсоюзов — «выброшены как мусор». Есть аналогичные случаи в профсоюзах СЕД («Солидарность, Единство, Демократия»), Французской конфедерации трудящихся христиан (ФКТХ) и Всеобщей конфедерации труда (ВКТ).
А ажиотаж, вызванный делом Фабьена Энгельманна? Этот делегат ВКТ, отвечающий за муниципальных служащих в коммуне Нильванж, был кандидатом от Национального фронта на кантональных выборах в Лотарингии. За это он был отстранён от своей профсоюзной должности, а затем и исключён из профсоюза. И только благодаря поддержке местной секции (с 20 из 23 членов профсоюзного голосовали за него против руководства ВКТ) его восстановили. Его коллеги объяснили: «Если Фабьен хочет быть кандидатом от НФ — это его проблемы. Вне профсоюза, он может делать то, что он любит».
В высших эшелонах ВКТ ощутимо беспокойство. Бернар Тибо, генеральный секретарь этой профсобзной организации, утверждает, что НФ проводит политику внедрения (энтризма) в профсоюзы.
Энгельманн заявил, что руководства ВКТ не занимается проблемой регулирования потока нелегальных рабочих. Дело в том, что Нильванж — это сердце региона, опустошенного деиндустриализацией и серией «программ реструктуризации»; это место, где левые показали своё бессилие. Нильванж — рабочая деревня. Но левые не отвечают ожиданиям рабочего класса; их обвиняют в розыгрыше карты «дерегулирования» рабочей силы, что позволяет неолиберализму укорениться: снижать налоги для богатых и быть гибким в сфере занятости.
Эти профсоюзные активисты, которые представляли Национальный фронт на кантональных выборах, систематически выдвигают один и тот же аргумент: профсоюзное движение должно быть аполитичным. Тем не менее, исключения из профсоюзов активистов НФ и дисциплинарные процедуры против них руководство профсоюзов сопровождает заявлениями: «Наши ценности находятся в оппозиции к тем, что исповедуют НФ». У тех, кто хочет совместить участие в профсоюзном движении с деятельностью в рядах Национального фронта, нет сомнений: их политические убеждения и профсоюзная работа не являются несовместимыми.
Чем ближе к корням травы, тем больше обнаруживается тех, кто считает верными идеи Национального фронта. Денис Пеше, секретарь ВКТ в провинции Мозель, куда входит коммуна Нильванж, объясняет, что «если эти идеи становятся всё более распространёнными среди наших членов и активистов, это может быть признаком того, что мы что-то упустили». Он признаёт, что «сильно обеспокоен резонансом идей НФ среди рабочего класса».
Проникновение идей Национального фронта в самую сердцевину профсоюзного движения, в том числе в ядро его наиболее радикальных элементов, иногда связано с кризисом левых или, в любом случае, с их бессилием. Тот же Денис Пеше утверждает, что «нет доверия к левым».
Марин Лё Пен и НФ не только говорит с «забытыми» и «невидимыми» работниками, они одновременно атакуют профсоюзы. Например, лидер Национального Фронта в мае 2012 года утверждала, что профсоюзные лидеры были замешены в «предательстве рабочих путём переговоров за их спиной с политической и экономической элитами».
А Фабьен Энгельманн и Тьерри Горлу (состоящий в ФКТХ и представляющий НФ Региональном совете Лотарингии) призывают к созданию «национального профсоюзного движения». Люди, идущие в политике за Национальным фронтом, но и желающие участвовать в профсоюзной деятельности, звонят в колокола, чтобы призвать к остановке массовой иммиграции, но в то же время отказываются от явного нападения на работающих иностранцев. Они выступают за регулирование рынка труда и поддержку общественных услуг. Их горячая привязанность республиканской идее означает, что они воплощают новый Национальный фронт, находящийся в милях от антигосударственной и ультралиберальной идеологии рейганизма, которой придерживался Жан-Мари Лё Пен в 1980-х.
Даниэль Дюран-Декодан «не мог понять, что существует несоответствие между изоляционизмом, который являются визитной карточкой НФ, и той солидарностью, осуществляемой ФДКТ», — объясняет Ален Гатти, секретарь ФДКТ-Лотарингии. Он добавляет: «Он даже рассказал мне об одном из членов своей семьи, депортированном в Дахау. И когда я напомнил ему, что Жан Мари Лё Пен считает, что газовые камеры были “деталью истории”, он сказал, что Жан-Мари — не Марин».
Стратегии противодействия НФ в 1980-х и 1990-х годах были часто основаны на принципе демонизации. Они обращались к моральным, антирасистским ценностям. Но с Марин Лё Пен эти стратегии не эффективны.
Традиционные профсоюзы утратили способность действовать в качестве инструмента защиты рабочего класса. И НФ бросился заполнять этот пробел, мечтая о «действительно свободных профсоюзах» и «несистемных профсоюзах».
Фактом является то, что у профсоюзных организаций остаётся способность к действию и мобилизации: это было проверено, например, когда активисты Национального фронта в июне 2011 года пытались распространять листовки с предупреждением об опасности переноса завода в Ольне: коалиция ВКТ, СЕД и боевики НАП (Новой антикапиталистической партии) смогли сорвать акцию. Но недуг, на который указывает НФ, реален, и коренится он глубоко.
Опрос Harris Interactive (март 2011 года) показал, что 9% французов, открыто симпатизирующих профсоюзам, проголосовали за НФ на кантональных выборах, а в целом за НФ отдали голоса 15% избирателей.
Исследование, проведённое по IFOP, указывает, что 25% членов «Рабочей силы» и 22% тех, кто состоит в ВКТ, готовились голосовать Национальный фронт на тех же выборах.
Профсоюзное движение остаётся препятствием для НФ, но всё более хрупким. Оно принципиально ослаблено: «Люди говорят об этом открыто на рабочем месте», — признаёт лидер ФДКТ. Рабочие никогда не были политически однородной массой. Ещё социологические исследования начала 1970-х показывали, что они могут голосовать за правых в больших количествах.
Но до 1980-х как профсоюзное движение, так и коммунистическое, а также социалистическое, структурировали рабочий класс, осмысляли его, указывая на то, что якорь рабочего мира ближе к левой, чем к правой. Сегодня профсоюзное движение находится в упадке; оно потерял эту способность кадрирования. И успех НФ — в первую очередь маркер этого спада.
Тем не менее, несмотря на всё это, трудно обнаружить какой-либо значительный вклад в НФ в мир рабочих организаций. Их лидеры не активно поддерживают работников в их борьбе. Присутствие Национального фронта в профсоюзах — скорее идеологический нарост, выросший из-за болезни традиционного профсоюзного движения, а не результат конкретного вклада в него со стороны НФ.
Nota bene
«Фоторобот» избирателя Марин Ле Пен: рабочие, бедные, 50-летние
Французский институт изучения общественного мнения Opinion Way изучил результаты первого тура региональных выборов во Франции и составил «фоторобот» избирателя «Национального Фронта», националистической партии под руководством Марин Лё Пен. За неё проголосовали 28,14% избирателей.
Результаты исследования подтвердили многолетнюю тенденцию, наблюдаемую социологами: за популистскую правую партию проголосовали 55% рабочих. За социалистов, номинальных защитников трудящихся, отдали голоса всего 15% и за правоцентристские партии 13%. Левому фронту, состоящему из ультралевых группировок (на самом деле: объединяющему французскую компартию и левых социалистов — прим. SN), отдали голоса 6% рабочих.
51% рабочих «проголосовали» против всех, не придя на выборы.
Партия Лё Пен популярна также среди людей, работающих по временным контрактам и занятых частично, то есть, чувствующих себя неуверенно трудящихся. Из них за эту партию проголосовал 41%.
К ним присоединились 37% служащих. 29% ремесленников и коммерсантов — в том же политическом лагере.
Наименее популярна эта партия среди директоров компаний и предприятий и представителей свободных профессий и интеллектуалов — 14%.
Социологи установили зависимость голосования за НФ от объёма доходов: чем они меньше, тем более очевидна склонность голосовать за НФ. Так, среди зарабатывающих менее 2 тысяч евро таких людей 37%, от 2 до 3,5 тысяч евро — 29% и всего 21% среди зарабатывающих более этой суммы.
Наиболее популярна эта партия среди людей в возрасте от 50 до 64 лет, то есть тех, кому труднее всех найти работу. В этом возрастном срезе за НФ проголосовали 35%. Среди молодых французов от 18 до 24 лет за НФ проголосовали 25% (35% молодых по-прежнему симпатизируют левым всех мастей) и пенсионеры, которым уже не нужно бороться за жизнь и содержать семью, предпочитают голосовать за традиционные партии (за НФ всего 18%).
По другому исследованию, большинство электората НФ — малообразованные люди: 36% не получили школьный аттестат зрелости (BAC), и 14% проучились, как минимум, три года после окончания школы (BAC+3).
Среди мужчин (31%) НФ популярнее, чем среди женщин (23%).
Читайте также:
Дмитрий ЖВАНИЯ. Олланд — «архитектор побед» Национального фронта
