Дискуссия о необходимости реформирования российской системы обязательного медицинского страхования (ОМС) ведётся чуть ли не с момента её создания в 1993 году. Справедливости ради нужно подчеркнуть, что идеальных систем нет, и каждая идёт своим путём. Но вот куда идёт российская система здравоохранения, и где она рискует оказаться через год или десять лет, решительно непонятно.
Формально российская система здравоохранения в её нынешнем виде должна функционировать по законам рынка. Однако на деле мы имеем экономически необоснованное, а порой и излишне эмоциональное администрирование.
Любая модель организации здравоохранения в мире основана на том, что государство чётко определяет, какую помощь и при каких условиях пациент получает за счёт коллективных источников.
Для реализации этой задачи необходимо знать три вещи: анализ заболеваемости, страховой бюджет, а также себестоимость медицинской помощи в разрезе заболеваний. Простой расчёт этих показателей позволяет ответить на вопрос: какую помощь и в каком объёме лечебные учреждения могут оказывать за счёт программы госгарантий?
Разберёмся с заболеваемостью. Здесь всё более-менее понятно — необходима статистика, гарантированная большой выборкой с минимальной погрешностью и подкреплённая ретроспективным анализом с поправками на современные технологии. Последнее особенно важно: например, в последние десять лет происходит неуклонный рост числа операций по удалению катаракты. Причиной тому как раз являются новые технологии, позволяющие делать их на более ранней стадии развития заболевания.
Однако здесь есть сложности. К примеру, несмотря на развитие акушерства, количество осложнённых родов снижается незначительно. Вопрос: почему? Ответ прост: за осложнённые роды больше платят. Как говорится, «деньги нужны, а статистика стерпит».
В то же время, у российской медицинской статистики есть уникальное преимущество в сравнении с медицинской статистикой других стран. У нас есть данные о заболеваемости в «достраховой период», т.е. не связанные с экономической заинтересованностью, а значит и более достоверные. На них и необходимо опираться.
У российской медицинской статистики есть уникальное преимущество в сравнении с медицинской статистикой других стран. У нас есть данные о заболеваемости в «достраховой период», т.е. не связанные с экономической заинтересованностью, а значит и более достоверные.
Теперь о страховом бюджете. Субъект федерации вносит взносы от налоговых поступлений в федеральный фонд ОМС, из которого деньги в виде подушного финансирования возвращаются в регион. Тут стоит отдать должное Федеральному фонду ОМС, которым зачастую в регион перечисляется значительно больше, чем было собрано.
Самый сложный вопрос — как рассчитать себестоимость? Например, вопрос о том, включать ли стоматологическую установку в расчёт, решается неоднозначно. С точки зрения классической экономики, кресло — это средство производства, и без него не окажешь помощь. Однако, если «правильное» кресло стоит больше ста тысяч рублей, то по нынешним правилам купить его на средства ОМС нельзя, а значит и в себестоимость оно не включается. Как в известном анекдоте: у всех суббота, а у меня четверг.
Однако, несмотря на все «но», без расчётов себестоимости не обойтись.
Каждый медицинский экономист должен знать, сколько в его учреждении стоит анализ на сахар, сколько аортокоронарное шунтирование. Это позволит вести конструктивный диалог с участниками системы ОМС по вопросам формирования тарифов, и исключить ряд ситуаций, когда тариф необоснованно завышен или, хуже того, занижен.
В итоге, когда система ОМС будет функционировать на основе чётких и прозрачных тарифов, эффективность медицинских учреждений, работающих с ней, существенно повысится. Для всех будут установлены одинаковые «правила игры», а распределение квот на лечение станет более справедливым. Соответствующие предложения уже вынесены Центром развития регионов на рассмотрение Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам при Президенте России, заседание которого состоится 31 августа.
