Левые Туниса через год после революции

Руслан КОСТЮК, доктор исторических наук, профессор факультета международных отношений СПбГУ

Год назад народные волнения в Тунисе положили конец авторитарному режиму президента Бен Али и, казалось, всемогущей партии власти – Демократического конституционного объединения (ДКО). В первых рядах революционных волнений в североафриканском государстве, событий, с которых, собственно, и начались противоречивые процессы «Арабской весны», находились левые активисты. 

В авангарде

Это было закономерно, так как режим Бен Али, несмотря на атрибуты демократии (дозированная многопартийность, наличие в стране умеренно оппозиционной прессы) и реформистскую риторику (подкрепляемую, в частности, принадлежностью правящей партии к Социалистическому Интернационалу) во внутриполитической области представлял собой авторитарную парадигму, защищаемую всесильными органами безопасности. Монополия правящей партии была почти что тотальной (в парламенте ДКО имело до 90-95% мандатов, все министры и губернаторы принадлежали к правящей партии), а культ личности бывшего президента выходил за все разумные пределы. Хорошо помню Тунис 10-летней давности: в каждом магазинчике и журнальном киоске обязательно красовался портрет с изображением Бен Али на фоне национального флага. Социально-экономическая система страны, с учётом реально достигнутых успехов в образовании, культурном развитии, медицине, защите прав женщин и т. д., представляла собой «заповедник коррупции и клановости», в котором большущие деньги делались именно членами президентского окружения. Подлинно левые силы не могли не быть в оппозиции к прошлому режиму и потому приняли активное участие в его свержении.

Через год после падения режима, повлёкшего запрет прежней «партии-государства», можно сделать вывод о перегруппировке сил внутри тунисской левой и о новом соотношении этих сил, в соответствии с результатами прошедших в октябре выборов в Учредительное (Конституционное) собрание страны. И формирования нового правительства, конечно. Учредительному собранию предстоит выработать новый Основной Закон Туниса, поэтому все левые силы страны уделили повышенное внимание кампании по выборам в этот временный орган. Общеизвестно, что первое место на выборах с большим отрывом получило исламистское движение «Возрождение» («ан-Нахда»), представитель которого возглавил осенью 2011 года правительство страны.

Попутчики исламистов

Однако исламисты получили в итоге 37% голосов и 89 из 217 мандатов в Собрании. И чтобы иметь в стране эффективно работающее правительство, им пришлось пойти на сотрудничество в новом правительственном большинстве с рядом наиболее влиятельных левых и центристских партий. Прежде всего, с самой влиятельной ныне левой партией и второй по значению силой «Учредилки» — Конгрессом Республики (КР). Эта партия была создана ещё в 2011 г. Монсефом Марзуки. Но уже через год КР, который можно охарактеризовать как партию леводемократической ориентации, приверженную светскому арабскому национализму, была запрещена, а её лидеры были вынуждены эмигрировать. Ведь КР отчётливо выступал за демократизацию Туниса, свободу слова и собраний, в пользу разделения властей. Во многом благодаря личной харизме своего лидера на октябрьских выборах КР и занял втрое место с 8,7% голосов и 29 мандатами.

Второй по влиянию левой и четвёртой в общенациональном плане силой по итогам выборов может считаться созданный в 1994 г. Мустафой Бен Джафаром Демократический форум за труд и свободу (ДФТС) — 7,0% голосов и 20 депутатов. Лишь в 2002 г. форум получил легальный статус, но, как и КР, подвергался репрессиям со стороны прежних властей. ДФТС имеет статус партии-наблюдателя в Социнтерне и считается сегодня главным партнёром международной социал-демократии в Тунисе.

Третьей по влиянию левой формацией в Тунисе после выборов в Учредительное собрание является коалиция под названием Демократический модернистский полюс (ДМП), ведущую роль в котором играет бывшая тунисская компартия —  Движение «Обновление» (к слову, легально функционировавшее при Бен Али и даже имевшее свою парламентскую фракцию); также в ДМП входят Социалистическая левая партия, партия «Путь центра» и Республиканская партия. Эта светская левоцентристская коалиция набрала на выборах лишь 2,8% голосов и сумела провести лишь пятерых представителей. Также в состав Учредительного Собрания, набрав каждая менее двух процентов, сумели попасть следующие партии тунисской левой: Тунисская рабочая коммунистическая партия, партия «Прогрессивная борьба», Народное движение, партия «Новый Дестур», Движение социалистов-демократов, партия «Демократическая социальная нация».

Но лишь КР и ДФТС, если мы берём левый спектр, были приглашены умеренными исламистами в правительство и получили министерские портфели, правда, что называется, не первой величины. А лидеры двух самых влиятельных левоцентристских партий нового Туниса, кроме того, избраны на высшие государственные посты. Речь идёт о Монсефе Марзуки и Мустафе Бен Джафаре. Любопытно, что оба они имеют профессиональное медицинское образование, оба активно участвовали в период авторитарного режима в деятельности правозащитного движения, как в национальном, так и в панарабском масштабах. М. Марзуки и М. Бен Джафар являются создателями своих партий, их хорошо знают в Тунисе и в других североафриканских странах. Поэтому исламисты, пригласив и КР, и ДФТС в качестве младших партнёров в новое правительство, согласились на то, чтобы избрать видных левых политиков на такие высокие должности, как пост президента Туниса (в ноябре прошлого года М. Марзуки был избран широким большинством членов Собрания на эту должность) и председателя Учредительного собрания (им стал, соответственно, М. Бен Джафар).

Временный союз

Итак, если говорить о реальном политическом весе левых в современном Тунисе, с одной стороны, можно отметить, что ведущие левоцентристские партии (а именно левоцентристы, пусть и с арабской спецификой, задают сейчас тон в тунисской левой!) представлены на всех уровнях законодательной и исполнительной власти, являясь правительственными партиями. Однако общий вес тунисских левых в национальной политике достаточно низок. За все вместе крайне левые, левые и левоцентристские партии в октябре отдали голоса лишь менее 23% тунисских избирателей – это более чем посредственный результат. И можно предположить, что Движению «Возрождение» левые нужны лишь на время, «постольку – поскольку», а в недалёком будущем, после принятия новой Конституции, исламистам светские попутчики будут уже ни к чему.

Данное предположение не лишено основания хотя бы потому, что программные установки умеренно левых серьёзно отличаются от того, что предлагает «Ан-Нахда». КР, ДФТС и более мелкие левые формирования выступают за построение светской парламентской республики с жёстким разделением властей, эти партии ставят во главу угла гражданские права человека, педалируют права женщин и молодёжи, предлагают демократизировать государственный сектор, осуществлять широкие социальные программы, демократизировать культурную жизнь страны, сохранив в то же время высокие стандарты тунисского светского образования и здравоохранения. Также они выступают за независимую внешнюю политику, против подчинения Туниса странам-монархиям Персидского залива и равнения исключительно на Западную Европу. Левые силы Туниса решительно поддерживают стремление арабского народа Палестины и Западной Сахары к независимости.

Очевидно, что подобные установки не могут не разойтись со временем с политикой тунисских исламистов – силы достаточно консервативной в том, что имеет отношение к социальной сфере, экономике и культуре. Но небольшой уровень поддержки, достигнутый левыми на выборах в Учредительное собрание, показывает, что на сегодня прогрессивные силы Туниса вряд ли в состоянии всерьёз отстаивать собственные позиции перед грознейшим конкурентом, в роли которого выступает исламистское движение.