Луи-Фердинанд Селин вошёл в большую литературу как другие входят в свой собственный дом. Зрелый человек, искушённый в медицине и искусстве, наделённый абсолютным презрением к академизму и исключительным чутьём к жизни и языку, Селин написал книгу, которая будет жить вечно, вне зависимости от того, создаст ли он ещё другие, на уровне первой.
«Путешествие на край ночи» — роман пессимизма, продиктованный усталостью и отчаянием, которые во много раз превосходят обычный протест против жизни. Обычный протест связан с надеждой. В книге Селина такой надежде места нет.
Парижский студент из бедной семьи, резонер, антипатриот, полу-анархист — кафе Латинского квартала кишат такими персонажами — неожиданно для самого себя оказывается в числе первых, отправляющихся на фронт добровольцев. Оказавшись на войне, в самой гуще мировой бойни, он очень скоро понимает, что ему уготована участь худшая, чем у обреченных на гибель лошадей, так как тем хотя бы позволено умирать без патриотических криков «ура». Получив ранение и медаль, он, уже на больничной койке, продолжает выслушивать призывы безответственных врачей непременно «отдать свою жизнь за родину».
Не долечившись, он бежит из армии и отправляется в африканскую колонию, где ему приходится столкнуться с ещё более отвратительными проявлениями человеческой подлости, изнурительной жарой и малярией. Нелегально перебравшись в Америку, он устраивается на работу к Форду, и впервые находит дружеское участие в лице проститутки (это самые проникновенные страницы книги). Вернувшись во Францию, он становится врачом для бедных и, окончательно опустившись, бродит в ночи среди таких же, как он, отверженных, униженных, искалеченных болезнями и жизнью несчастных.
Селин никоим образом не собирается обличать социальные условия жизни во Франции. Конечно, по ходу повествования от него достаётся и духовенству, и генералам, и министрам, и даже самому президенту французской республики. Однако в своём романе он не ограничивается критикой правящего класса, а описывает жизнь маленьких людей, чиновников, студентов, торговцев, ремесленников и консьержек; более того, дважды его герой пересекает границы Франции. Таким образом, он приходит к выводу, что современное социальное устройство везде и всегда одинаково несовершенно. В целом же Селин, прежде всего, недоволен самими людьми и их поступками.
В романе последовательно разворачивается панорама абсурдности жизни, её жестокости, тягот, лжи, беспросветной безысходности. Младший офицер, продолжающий садировать своих солдат даже перед тем, как вместе с ними умереть, ничтожная богатая американка, прожигающая своё состояние в европейских отелях; колониальные чиновники с их тупой жадностью, технократичный Нью-Йорк с его безразличием к судьбам порабощённых и раздавленных нищих индивидуумов; современный Париж; тесный пошлый мирок псевдоинтеллектуалов; медленная, мучительная и смиренная смерть семилетнего мальчишки; страдания девочки; ханжеская мораль молодых рантье, готовых ради денег убить собственную мать; священник из Парижа и священник из центральной Африки, продающие своих ближних за несколько сотен франков — один обслуживает цивилизованных рантье, другой — каннибалов…
Из главы в главу, от страницы к странице, из небольших фрагментов жизни постепенно вырастает отвратительная картина человеческого абсурда, кровавого и кошмарного. Пассивное восприятие окружающего мира и обострённая восприимчивость обречённого на гибель героя. Именно это и составляет психологический фундамент отчаяния, отчаяния, безусловно, искреннего, но не способного к иной форме протеста, кроме порождаемого им цинизма.
Селин, конечно же, моралист. Всё своё мастерство он обращает на то, чтобы последовательно поливать грязью всё, что обычно всегда пользуется самым большим уважением в обществе: все привычные социальные ценности, от патриотизма до личных человеческих отношений и любви.
Родина в опасности? «Если горит дом хозяина, надо бежать как можно скорее… иначе платить заставят тебя». Так всегда было, есть и будет. Война Дантона не более благородна, чем война Пуанкаре: в обоих случаях «патриотический долг» оплачен кровью. Любовь отравлена корыстью и тщеславием. Весь идеализм на поверку оборачивается всего лишь проявлением «банальных инстинктов, облачённых в красивые слова».
Даже слёзы матери не вызывают у Селина сочувствия: во время свидания с раненым сыном она «скулила, как сука, которой вернули её щенков, но она была хуже суки, потому что поверила в слова, которые ей говорили, чтобы забрать у неё сына» <…>
«Селин, такой каким мы его знаем, происходит из французской реальности и французского романа. И ему не приходится за это краснеть. Французский гений нашёл в романе своё несравненное выражение. Ведя своё начало от Рабле, который тоже был врачом, за четыре века своего существования великолепная французская проза прошла путь от жизнеутверждающего смеха до отчаяния и опустошения, от ослепительного рассвета до края ночи». <…>
(Перевод отрывка из статьи Льва Троцкого «Селин и Пуанкаре» выполнен по изданию «Cahier de l’Herne: Celine» 1963-1965-1972. Перевод с французского Маруси Климовой)
Напоминаем, что 3 апреля в 19:00 книжный магазин «МЫ» (конференц-зал, 3 этаж проекта BIBLIOTEKA, Невский, 20) приглашает на лекцию: «Луи-Фердинанд Селин и его антропологический пессимизм».
Читает кандидат исторических наук, редактор сайта «Новый смысл» Дмитрий Жвания.
Вход свободный!
