Мы собрались в бытовке ремонтников N-ского ЖЭКа в спальном районе Киева. Был вечер, 29 декабря. Днём выдали всем аванс, по 400 гривен — «гуляй, рванина», как пел Высоцкий, а отработали-то мы весь месяц…
Что же делать? Парень один, не из местных — а тут почти все такие — предложил, раз такое дело, все разойдёмся сейчас и увидимся только после Нового года — сходить в киоск напротив, тут присесть и — по маленькой, праздник вот-вот, всё-таки. На том и порешили.
И вот сидим, из закуски – лук да хлеб, да парень этот ещё достал «кетчуп» такой, жинка приготовила, немного оставалось ещё… Ну, за нас, за Новый год, за что ещё? За семьи, которые у кого где. Немного нас там было, осталось трое, разговариваем.
— Ну а твои-то где? И откуда сам? Мы ещё узнать не успели…
— Та у Кіровоградській області. Далеко від міст.
— А что там рядом? Знаменка? Александрия? — Назвал он свой район, правда далеко, в глубинке.
— І давно на заробітки? Часто?
— Та після армії вже років п’ять їздю.
— А дома как ? Есть хозяйство? Куры-гуси? – Он ожил, и пошёл его рассказ.
— Вдома є і птиця, і свиня, і корова, і бичок.
— А годувати? Грошей вистачає?
— Та вожу сіно, є кобила ї телега, вистачає.
— А з корови мабуть грошей багато? Молоко?
— Та які гроші? Молоко приїзжають, скупляють за копійки, з м’ясом – те ж саме. Коли заколов вже кабанчика, так м’ясо я можу продати зараз тількі перекупщикам, що беруть у людей у селі, а сам на базар до міста як вивезу? На кобилі? На тому возу? До міста не впустять. Я і сам не поїду, бо далеко. Так і живемо – собі вистачає, а гроші треба шукати по заробітках, як осьо тут…
— Ну добре, зрозуміло, а земля? Паї? Орендуєте комусь?
— Орендуємо, звичайно, тільки хто ж за них добре платить? Ті підораси, що тримають в оренді, знову ж платять копійки. І тому багато хто зараз чекає коли вже начнуть землю купувати, може хвате тоді грошей з продажу та й втекти у місто, робити вже там…
— А що ж буде, як землю розпродадуть?
— А ніщо! Підемо найматися до них як ті кріпаки чи батраки… А вони ще можуть і таке зробити, що землю в людей поскуповують, а нічого сіяти не будуть, щоб не збивати нашими врожаями ціни взагалі на ринку. Наші ж кіровоградські землі самі родючи! (Тут мы, уроженцы Юга, можем и поспорить с нашим братом…)
— Так що ж воно, — нема тобі іншого шляху – тільки їти до Київа на заробітки, бо гроші треба і жінці, і дітям..
— Так отож, нема. Якби ж було десь недалеко виробництво, та де ж воно вже в нашій області? Можна, звичайно, йти охороняти щось, сторожувати за невеликі гроші. А так… загнали нас робити на тій стройці, бо іншого нічого не залишили. Якби ж я міг у себе вдома залишатися та господарювати, а зарплату мав би з колгоспу, так це була би інша річ! А колгоспу нема, ферми, що були розтащили до хвундаменту, а колись був колгосп-мільонер, все було своє, виробництво, навіть консерви робили, ферми, корови,свині. Потім все порізари на металолом. І що вони тут думають? Знищуть село, хто їх годувати буде? Китайці?
Да… посидели мы так вот с братом, допили, попрощались перед Новым годом и разошлись. Каждый поехал в родные места.
Только вопрос всё же остается. Что же это, люди добрые? Если надежда и опора Украинской земли, сеятель её и хранитель, от отчаяния и бескормицы едет вдаль от родной хаты, кому же достанется эта хата, этот двор, село, земля, страна? А новые поколения ей нужны, этой стране? Или грозит всё обезлюдением? Запустением?
Картина эта, ещё так недавно казавшаяся фантастичной, этаким фантомом из гротескной антиутопии, осуществляется у нас на глазах. И дело не только в том, что утеряна уже та культура крупно-товарного производства натуральных продуктов, которую удалось достичь в СССР на определённом этапе. Утеряна оросительная система в масштабах страны, порезаны на металлолом трубы, и мы снова зависим от капризов всё более грозно-неласкового климата.
По сути, утеряно отечественное животноводство. За этим приходит уже и утеря тех самых «родючих» почв. Посевы монокультур подсолнечника и рапса, после которых поля должны отстаиваться, восстанавливаться всякий раз по семь лет, пожирают плодородный слой на огромных территориях.
Да, даёт о себе знать «периферийность» украинского капитализма. Рапс и подсолнечник не хотят сеять у себя те, кто думает о будущем почв даже не для будущего, а уже для нынешнего поколения.
Эти масличные культуры пользуются громадным и устойчивым спросом на мировом рынке. Загнанное на этот рынок низкокачественное украинское растительное масло перерабатывается на биотопливо. Чем не картина из антиутопии «Планета Кин-Дза-дза»? Моря переработали на топливо. В нашем случае, на топливо перерабатывают нашу землю в буквальном смысле.
Но вернёмся к людям. Украинский капитализм, да и любой другой, существует только за счёт эксплуатации и присвоения прибавочной стоимости, произведённой людьми. Таким образом, ему нужны людские ресурсы для работы на производствах и в строительстве, где никакой капиталист не станет повышать зарплату в ущерб своей прибыли. Где же взять людей, желающих работать за небольшие деньги и приносить тем самым выгоду капиталу? Из городских обывателей далеко не каждый пойдёт на опасную и тяжёлую стройку. Но выход есть!
Спасение украинского капитала – это наш безропотный, вынужденный вкалывать за копейки, крестьянин. Человек без малейшей надежды на заработок в родном селе, районе и иногда даже в родном регионе.
Вот и едет человек, согласный на низкооплачиваемую работу, из своего села в столичный город. Едут их тысячи, говорят, до сотен тысяч в сезон. Наши Равшаны и Джамшуты, только зовут их Степан и Василий, Иван и Владимир. Безропотные, на всё согласные заробитчане. Обслуга, руки, натруженные плечи, на которых держится эта земля. Атланты. Атланты держат не небо. А если держат, то не здесь. Наши Атланты держат землю. Землю обманутой, оболваненной, обворованной, оскотиненной, но пока живой Украины. К сожалению, уже далеко не той Украины, которая была «Прекрасна і Сильна», а той, которая «ще не вмерла».
И этот наш человек, наш брат из Кировоградчины или с Херсонщины, с Черниговщины или с Ровенщины – он пока спокоен. Раздражён, на грани, подавлен, измотан, но держится.
Почему же держится ещё? А вот в этом лежит разгадка живучести украинского скотского капитализма (не к ночи будь помянут) и корень его будущего неминуемого краха.
Ребята из сёл — мужики, а часто и девчонки (с нами работает одна такая) — приезжают в большой город на заработки, имея за плечами тыл в виде своего во многом уже просто натурального хозяйства. Пока есть возможности (всё более сужающиеся) для прокорма скотины, добычи дров по лесам и посадкам, выращивания какого-никакого урожая на своём наделе, спокоен наш крестьянин. На грани, но держится.
Но… отечественный капитал, пожрав уже и закинув в свой оффшорный желудок всё, что плохо лежит, мало-помалу, сомкнёт ненасытные челюсти и на недобитом нашем селе.
И тогда уже проснётся Иван и Степан как-то утром, а поле – уже не его, на луг скотину не выгнать – луг уже взял городской барин или местный пан, в лес за дровами не сходить – лес уже купили немцы, например (для переработки этого леса на топливо, опять же) или там, японцы какие-нибудь. На речку за рыбой тоже не пойти – речка поделена между бизнесменами, с поля даже и спереть ничего нельзя – поле частное, охраняется турецкой фирмой и огорожено. К прокурору не сунуться — прокурорские в доле. Всё. Реформа… Для вас же счастье, шоб у вас качество жизни повысилось, у быдла…
Вот так. Утрата в очень скором будущем минимального пространства для самообеспечения хозяйств в украинском селе приведёт к массовой пролетаризации нынешних крестьян, оттоку их в города, вычистит за ними какой-либо тыл, лишит их какой-либо опоры, снизит ещё более цену рабочей силы в городах, взвинтит цены на жильё во всех смыслах (от аренды до покупки и т. д.); вбросит последние людские резервы в топку украинского капитализма и создаст все предпосылки для неминуемой детонации этой наэлектризованной массы.
И придёт День Гнева.
Ну а пока… разъехались мы на праздники. Завтра увидимся с нашим братом с Кировоградской области. Праздники сегодня закончились. Завтра на работу к 8.00.
А зовут его Толик. Хороший он мужик. Свой.
07.01.2013
