Дмитрий ЖВАНИЯ, кандидат исторических наук
Продолжение. Начало: ФРАНЦИЯ: страна, разделённая надвое
Во время Второй мировой войны, после разгрома французской армии в июне 1940 года, Франция была разделена на две части: одна находилась непосредственно под нацистской оккупацией, а второй частью управлял марионеточный режим маршала Анри Филиппа Петэна (режим Виши). После того, как в ноябре 1942 года немцы заняли всю Францию, вишистское правительство выполняло административные и полицейские функции. До 1942 года Петэн был и главой государства (Chef d’État Français), и премьер-министром. Затем вишистское правительство возглавил Пьер Лаваль, который не брезговал чёрной работой. Он организовывал насильственный вывоз лучших французских рабочих в Германию, всячески содействовал Гестапо в борьбе с Сопротивлением, руководил арестами евреев и отправкой их в лагеря смерти.
Нацистское околпачивание
Через две недели после нападения Германии на СССР, 9 июля 1941 года, во Франции местные фашисты сформировали Легион французских добровольцев для борьбы против большевизма («Legion des Voluntaires Français contre le Bolshevisme»). Создание этого военного формирования инициировали лидер Народной французской партии Жак Дорио, основатель террористической организации кагуляров (Секретного комитета революционного действия) Эжен Делонкль (интереснейшие факты из жизни этого человека мы находим в книге Михаила Трофименкова «Убийственный Париж»), шеф Французской партии национального единства Пьер Клементи и глава Французской лиги Пьер Константини. «Французские движения решили… представлять Францию на русском фронте и принять там участие от её имени в битве за защиту европейской цивилизации», — заявили создатели легиона.
Эжен Делонкль? С этим человеком всё понятно – он ушёл из монархического «Французского действия» (“Action Francaise”), так как эта организация была, по его мнению, слишком ретроградной и нерешительной. Он окрестил её «Французским бездействием» и занялся созданием собственной организации. Михаил Трофименков в «Убийственном Париже» рассказывает о заговоре кагуляров, одним из руководителей которого был Делонкль. Если появление Народного фронта стало ответом на путч фашистских лиг 6 февраля, то заговор кагуляров – это крайне правый ответ на приход к власти Народного фронта. «Кагуляры – те, кто носит кагуль, колпак, капюшон с прорезями для глаз а-ля ку-клус-клан. Колпаки были ноу-хау подпольщиков из Ниццы, именовавших себя «Рыцарями меча», — объясняет Михаил Трофинменков. – Кагуляры давали страшную клятву верности, а лозунг “Ad maiorem Gallie gloriam” – “К вящей славе Галлии” слизали с иезуитского “Ad maiorem Dei gloriam” – “К вящей славе Божьей” . Парижские заговорщики предпочитали брать себе псевдонимы по названиям станций метро: Сен-Жак, Пасси, Барбес, Дрюо. Сам Делонкль звался Марией <…> Кагуль не испытывал нужды ни в чём. Компании «Коти» (парфюмерная компания, которая финансировала практически все мятежные лиги – Д. Ж.), «Ситроен», «Куантро», «Рено» — далее по алфавиту – отстегнули сто миллионов франков (пятьдесят миллионов евро). Особенно ценилась помощь Эжена Шуллера, основателя «Французского общества безопасной краски для волос», ныне – «Л’Ореаль». Деньги иссякли, когда капиталисты убедились, что большевистская революция не предвидится».
Да и сам Делонкль был не люмпеном-нищебродом, а предпринимателем-судостроителем. 9 июня 1937 года кагуляры убили итальянских антифашистов, евреев и интеллектуалов Карло и Нело Роселли. Руководил операцией правая рука Делонкля – Жан Филиоль, прозванный Убийцей. Именно он 6 февраля 1934 года вёл отряд «Королевских молодчиков» на Бурбонский дворец. Интересные факты о Филиоле рассказывает Михаил Трофименков. Оказывается, Убийца был «ответственным, но не без странностей»: «После очередной ликвидации, бухнувшись на колени, истово молился: “Господи, скажи: ради наступления царствия Твоего надо ли всем им перерезать глотки?” Кромсая Роселли, вошёл в такой раж, что порезал одного из сообщников. Расписывал кровавые подробности своих акций престарелым монархисткам, а соратникам – свои постельные фантазии». Понятно, что и Делонкль, и Филиоль должны были пойти на сотрудничество с нацистами. Но Дорио!
Муссолини по-французски
Жак Дорио Ленина видел, он много раз ездил в Россию на заседания Коминтерна. Он дружил с Иосифом Сталиным и молодым Мао Цзедуном. Биография Дорио распадается на две части: жизнь до 1934 года и после.
Жак Дорио – рабочий-металлург, создатель и лидер французского комсомола. В молодости Дорио ездил в Россию не для того, что защищать основы европейской цивилизации, а для того, чтобы зарядиться энергией пролетарской революции на родине Октября. Родился Дорио 26 сентября 1898 года в городке Бресле, откуда в 16 лет он перебрался в пригород Парижа Сен-Дени. В 19 лет, за год до окончания Первой мировой войны, его призвали в армию и отправили на фронт. На войне он пережил всё то, что и герой книги Эриха-Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен», с той лишь разницей, что Дорио сражался за Францию, а герой Ремарка, Пауль, — за Германию. Во время одного из боёв он попал в плен, где и пробыл до конца войны. За личное мужество, проявленное в том бою, Жак был награждён Боевым крестом. Когда война закончилась, Жак вернулся в свой рабочий пригород. Он не стал теребить раны, душевные и телесные, а присоединился к левой фракции Социалистической партии Франции, участвовал в организации кампаний солидарности с Советской Россией, а затем в создании французской компартии.
За весьма активное и смелое поведение Жак Дорио неоднократно осуждался властями. В первый раз он оказался за решёткой в 1923-м за акцию протеста против французской оккупации района Рура. Выйдя из тюрьмы, он участвовал в парламентских выборах в мае 1924-го, и подавляющее большинство избирателей Сен-Дени его поддержали. Так Дорио стал членом Палаты депутатов Франции, а в 1931-м его выбрали мэром Сен-Дени.
В советской исторической литературе Дорио называли ренегатом. А как его ещё назвать? «Вступив в ФКП в момент её основания, Дорио – ловкий политик, хороший организатор и незаурядный оратор – сумел быстро занять ведущее положение в партии, – отмечал в книге «Народный фронт во Франции» (1972) советский исследователь Юрий Егоров. – Столь быстрое продвижение на руководящие посты вскружило голову беспринципному и честолюбивому юноше. Уже со второй половины 20-х годов начались столкновения Дорио с коллегами, которые справедливо обвиняли его в нарушении партийной дисциплины, в чрезмерной заносчивости и высокомерии, в нежелании вести повседневную кропотливую работу на порученном ему участке, в том, что он “не стал активным элементов внутри политбюро”. Однако до поры до времени эти проступки сходили Дорио с рук относительно легко. В 1932 году Дорио был избран в парламент уже в первом туре. Этот успех (кроме него, в первом же туре добился победы только Кламамюс) ещё более разжёг его честолюбие. После прихода Гитлера к власти в голове Дорио возник грандиозный план – создать под своим руководством новую рабочую партию, в которую вошли бы коммунисты, социалисты и беспартийные».
В начале 1934 года на январском Пленуме ЦК ФКП Дорио раскритиковал доклад Мориса Тореза, доказывавшего невозможность переговоров с руководителями социалистической партии, и голосовал против резолюции Пленума, в которой содержалось то же положение, требуя немедленных переговоров о единстве действий с социалистами. 6 февраля в Париже фашистские лиги подняли путч. В ответ на него левые заявили о проведении всеобщей забастовки. Дорио, будучи мэром рабочего пригорода Парижа Сен-Дени, 12 февраля, накануне забастовки, создал “комитет бдительности”, в который вошли коммунисты, социалисты, а также активисты профсоюза ВКТ (Всеобщей конфедерации труда), который в то время находился под контролем социалистической партии. «Я, как политический деятель, принимаю здесь на себя ответственность. Я требую от товарищей-конфедератов и товарищей-социалистов не односторонних обязательств. Если я встречу в наших организациях кого-нибудь, кто не всё сделает ради единства действий, я первым буду бороться с ним и призову рабочих нашего района раздавить его», — заявил Дорио на митинге в Сен-Дени вечером 12 февраля. Через месяц районная партийная организация Сен-Дени подавляющим большинством голосов одобрила позицию Дорио о создании единого фронта против фашизма и осудила решение Пленума ЦК ФКП.
Руководство Коминтерна и лично товарищ Сталин, друг Дорио, наблюдая за конфликтом Мориса Тореза и Жака Дорио, не спешили поддерживать одного или второго. В апреле и начале мая в Москве стали даже подумывать: а не сместить ли недалёкого Тореза и не поставить ли во главе ФКП Дорио? Однако Торез показал, что он – управляемый (или, как сейчас модно писать в резюме, — обучаемый), а Дорио казался слишком независимым. В апреле того и другого пригласили в Москву на совещание президиума Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ). Тореза не надо было звать два раза, а Дорио проигнорировал вызов. Мало того: он перестал посещать заседания Политбюро ФКП, членом которого он являлся. Нередко между представителями ЦК ФКП и партийной организацией Сен-Дени споры выливались в драки. 16 мая Секретариат ИККИ принял постановление, в котором говорилось, что Коминтерн «исчерпал все средства в своём стремлении спасти Дорио для партии»: «Для Коммунистического Интернационала ясно, что Дорио говорит и пишет о едином фронте не в интересах его эффективного осуществления, но просто для того, чтобы под прикрытием фраз о едином фронте подготовить раскол в партии. Коммунистический Интернационал не верит, что Дорио, который раскалывает единый фронт внутри партии, может честно и искренне бороться за единый фронт рабочего класса» (“L’ Humanite”, 19.04.1934).
Будущее покажет, что Коминтерн был прав. Конфликт Дорио с партийной верхушкой закончился тем, что 27 июня 1934 года его выгнали из ФКП. Самое смешное, что Дорио исключили из партии на следующий день после окончания национальной конференции ФКП в Иври, на которой был одобрен курс на создание единого фронта с социалистами. «Мы хотим единства действий любой ценой», — заявил с трибуны конференции в Иври генеральный секретарь французской компартии Морис Торез.
То, что политическая партия резко поменяла позицию, не сильно удивляет. Но метаморфоза Жака Дорио вопросы вызывает – из активного антифашиста человек за считанное время превратился в ярого фашиста. 28 июня 1936 года, вскоре после победы Народного фронта, когда Францию накрыла небывалая волна забастовок, он объявил о создании Народной партии Франции (Parti Populaire Français). Первое время партия Дорио была национал-большевистской или национал-коммунистической, но вскоре сползла на позиции обычного фашизма. Самого Дорио, во многом повторившего путь итальянского дуче, стали звать не иначе, как «французский Муссолини».
На пике своей активности НПФ насчитывала 150 тысяч человек, больше половины из них были рабочими. Секции партии Дорио появились даже во французских колониях. У дористов был и свой «комсомол» — «Народный союз французской молодёжи». Соратники Дорио не брезговали погромной тактикой. Специально созданные силовые отряды Службы порядка (Service d Ordre), кроме охраны партийных мероприятий, нападали на профсоюзные и левые организации, предпочитая нападать на коммунистов. Если сначала ядром НПФ были национально ориентированные коммунисты, социалисты и анархо-синдикалисты, то затем в окружении Дорио появились люди, которые ранее входили в мятежные лиги: бывшие члены «Боевых крестов» Ив Паренго, Жан Фоссати, отошедший от движения «Французское действие» Клод Жанте, директор рекламной компании граф Бернар Ле Пла. Благодаря новым друзьям Дорио наладил бесперебойное финансирование своей партии, но погромная тактика в отношении левых организаций оттолкнула от НПФ рабочих. Они разочаровались в бывшем рабочем вожаке, который всё меньше отличался от главарей мятежных лиг. Перед войной ряды НПФ не больше чем на 20 процентов состояли из представителей пролетариата.
Что касается кагуляров, то Жак Дорио был непричастен к их деятельности, но тесно с ними контактировал и некоторые из дориостов, например, Жозеф Дарнан (бывший член «Французского действия» и будущий министр правительства Виши, руководитель карательных операций против Сопротивления), перешли к террористам-заговорщикам. Партийная деятельность требовала всё больше денег, и Дорио восполнил их недостаток с помощью Бенито Муссолини. Перевод денег Дорио осуществлялся со счетов министерства иностранных дел Италии. Затем бывший красный мэр Сен-Дени наладил связи с властями Третьего рейха. Правые друзья свели его с агентом немецкой разведки Отто Абецом, и он фактически сам стал агентом спецслужб германских нацистов. После нацистской оккупации Франции НПФ встала на путь коллаборационизма. Собственно, по инициативе Дорио и появился Легион французских добровольцев.
В октябре 1941 года 2452 легионера прибыли на Восточный фронт, и немцы бросили их в пекло под Москвой. Жак Дорио одним из первых записался в добровольцы и отправился на фронт под Москву в чине сержанта. Интересно, что чувствовал он, когда вновь оказался в России, но уже не как друг, а как враг – в одном поезде с 70-летним фанатичным монархистом, капелланом Жаном Майолем де Люпе. С Восточного фронта Дорио время от времени приезжал в отпуск в Париж, чтобы проверить организационное состояние своей партии. У НПФ к тому времени появился конкурент в лице партии бывшего социалиста Марселя Деа. Но Дорио оставался на Восточном фронте. В 1942-1943 годах он, уже в чине лейтенанта, воевал с белорусскими и украинскими партизанами. Затем остатки Легиона были объединены с французской дивизией СС «Шарлемань».
Погиб Жак Дорио при бомбёжке на территории Германии в форме немецкого офицера (в августе 1944 года при приближении союзников и сил Сопротивления, Филипп Петэн и его правительство были насильно эвакуированы немцами в Баден-Вюртемберг, в замок Зигмаринген, где раньше находилась резиденция Гогенцоллернов-Зигмарингенов).
Стакан Кламамюса
И ладно бы, если бы метаморфоза Дорио была единственной в своём роде. Но нет. К партии Дорио присоединились анархо-синдикалист Жюль Тёляд, Анри Барбе – один из руководителей ФКП в 20-е годы, который как раз настаивал на фашистской сущности социал-демократии. Первоначально ядром его партии была ячейка ФКП в Сен-Дени.
Профессор Егоров в своей монографии упоминает коммуниста Жан-Мари Кламамюса. 2 апреля 1936 года советские газеты сообщили, что Кламамюс, член ЦК компартии Франции, на дополнительных выборах был избран во французский Сенат и стал вторым сенатором-коммунистом (первым сенатором коммунистом за год до этого стал Марсель Кашен). Коммунист Кламамюс был мэром города Бобиньи (пригорода Парижа). Обитатели городка так уважали своего красного мэра, что, заказывая в кафе стакан красного вина, говорили: «Стакан кламамюса, пожалуйста!» Свою должность Кламамюс занимал 20 лет и лишился её только после того, как правительство Эдуарда Даладье 26 сентября 1939 года объявило ФКП вне закона (за то, что партия в связи с заключением пакта Молотова — Риббентропа отказалась от позиции национальной обороны). Однако Кламамюс решил не разделять с партией её беды, а покинул её ряды, благодаря чему он остался сенатором и стал одним из могильщиков Третьей республики: 10 июля 1940 года он проголосовал за наделение диктаторскими полномочиями маршала Петэна. Затем Кламамюс вступил в Партию рабочих и крестьян Франции (Parti ouvrier et paysan français) Марселя Життона, тоже бывшего члена Политбюро Французской компартии. Если Жак Дорио, по сути, был вторым человеком в ФКП, то Марсель Життон – третьим. Любопытно, что Життон покинул ряды ФКП в знак протеста против подписания советско-германского пакта о ненападении, но затем стал сотрудничать с гитлеровцами. В феврале 1942 года оккупационный режим восстановил Кламамюса в должности мэра Бобиньи.
Бывшие товарищи, которые ушли в Сопротивление, убили Життона и сына Кламамюса. Но сам Кламамюс дожил до освобождения и отделался сравнительно лёгким наказанием – лишением гражданских прав на 10 лет. За самой французской компартией после войны закрепилась репутация «партии расстрелянных». Конечно, коммунисты стали ядром движения Сопротивления. Так, именно по инициативе ФКП была создана военная организация «Франтирёры и партизаны» («Свободные стрелки и французские партизаны»), которой подчинялись многочисленные отряды маки. Однако, когда война только началась, ФКП выдвинула лозунг братания с германскими солдатами, свержения французского правительства и создания новой «Парижской Коммуны» из «патриотических элементов», включая фашистов. Сразу после оккупации Франции нацистами и до нападении Германии на СССР ФКП пыталась легализоваться — правда, безуспешно. В «Юманите» пропагандировалась идея «национального правительства». Только после того, как гитлеровцы напали на Советский Союз, с разрешения Москвы французская компартия начала активно бороться против оккупационной власти. Сложности, с которыми столкнулись французские коммунисты в связи с изменением внешнеполитической линии СССР, отлично описал Жан-Поль Сартр в романе «Смерть в душе» (последняя часть трилогии «Дороги свободы»).
Если кто-то решит, что факт перехода коммунистов на позиции фашизма и нацизма подтверждает либеральный тезис о «родстве тоталитаризмов», попадёт впросак, когда узнает, что фашистами стали многие весьма демократические в недавнем прошлом деятели. Например, адвокат Гастон Бержери, который в 20-е годы входил в партию радикалов (партия мелкой и средней буржуазии, популярная среди ремесленников, лавочников, антиклерикальной интеллигенции и лиц свободных профессий — оплот французской демократии), в 30-е годы он основал антифашистское движение «Всеобщий фронт», сотрудничал с Дорио в 1934-м, когда тот создавал Единый фронт против фашизма. В 1934-1939 годах Бержери издавал газету «Стрела» (“La Fleche”), в которой вначале пропагандировал идею демократического единства, в 1940-м Бержери поддержал Петэна, и тот отправил его послом режима Виши… в СССР. В этой должности Бержери пробыл до 1942 года, а затем отправился послом в Турцию. В 1949-м Бержери предстал перед трибуналом по обвинению в коллаборационизме, но был оправдан.
Продолжение следует
