31 (19 по старому стилю) января 1852 года в Геленджике в семье военного врача родился Лев Александрович Тихомиров. Этот человек вполне мог бы стать персонажем книги Г. К. Честертона «Пять праведных преступников». Глава, ему посвящённая, называлась бы «Цареубийца, воспевший монархию». Будучи одним из самых активных членов террористической группировки «Народная воля», убившей Императора Александра II, Тихомиров не только раскаялся, но и стал крупнейшим теоретиком русского монархизма. Как же произошла эта разительная перемена?
Превращение в революционера
Закончив Керченскую гимназию и поступив в Московский университет, сперва на медицинский, а затем на юридический факультет, вместо учёбы юноша посвятил себя революции. Позднее Лев Александрович вспоминал, что превращение в революционера было безальтернативным в умственной среде 1860-х: «Я был революционер. Революцию все — всё, что я только ни читал, у кого ни учился — выставляли некоторым неизбежным фазисом. Это была у нас, у молодёжи, вера. Мы не имели никакого, ни малейшего подозрения, что революции может не быть. […] Всё, что мы читали и слышали, всё говорило, что мир развивается революциями. Мы в это верили, как в движение Земли вокруг Солнца».
Он состоял в кружке чайковцев, в 1873 году был арестован и два года провёл в одиночном заключении в Петропавловской крепости. Затем условия содержания смягчились, и содержавшийся в доме предварительного заключения Тихомиров пережил страстный роман с Софьей Перовской, будущей цареубийцей, навещавшей его в качестве невесты. Но Перовская была радикальной феминисткой и позднее променяла «непрактичного» интеллектуала Тихомирова на радикального бомбиста Андрея Желябова, вместе с которым и совершила величайшее преступление XIX века.
Выпущенный на свободу под поручительство родственников в 1878 году, Тихомиров немедленно сбежал из-под надзора, перешёл на нелегальное положение и стал одним из лидеров «Народной воли». Он превратился в главного идеолога и пропагандиста подпольной группировки. «Наш признанный идейный представитель, теоретик и лучший писатель», — говорила о нём Вера Фигнер.
«Я никогда не был террористом»
При этом, если полагаться на его последующие заявления, Тихомиров всегда негативно относился к террору: «Я мечтал то о баррикадах, то о заговорах, но никогда не был террористом». Позднее он указал на логическую абсурдность самой идеологии террора: «Мысль запугать какое-нибудь правительство, не имея силы его низвергнуть, совершенно химерична… что касается страха смерти, то личной безопасности нет и на войне, а много ли генералов сдавались… из-за этого?»
Тихомиров мечтал о некоем заговорщическом перевороте, в результате которого революционеры захватят власть в России и начнут строить в ней национальный социализм. «Я никогда не забывал русских национальных интересов и всегда бы сложил голову за единство и целостность России», — этим молодой революционер Тихомиров отличался и от старшего поколения подстрекателей революции, вроде английского агента Александра Герцена, и от младшего — Милюковых, Ульяновых-Лениных, Навальных, не брезговавших то английскими, то японскими, то немецкими деньгами.
Однако, несмотря на теоретическое отрицание террора, Тихомиров присоединился именно к террористам-народовольцам и на липецком съезде «Народной воли» 20 июля 1879 года проголосовал за решение о цареубийстве, составив программу организации.
Вскоре Тихомиров, отвергнутый Перовской, женился на Екатерине Сергеевой. У них родилась дочь. Внезапно оказалось, что на свете есть зачем жить и помимо революционных потрясений. А террористическая охота народовольцев на царя, не вызывающая, вопреки надеждам революционеров, никакого движения в народе, убедила его в бессмысленности этой тактики. Летом 1880 года Тихомиров покинул исполком «Народной воли», сосредоточившись на публикациях в легальной печати.
Именно в этот момент его соратникам удалось-таки убить Императора. Тихомиров, знавший о планах народовольцев, хотя и не участвовавший в них, как благонамеренный подданный носил траурную повязку по царю, посещал поминальную службу. Мимо его окон провезли на открытой телеге бывшую возлюбленную и друзей-цареубийц к месту казни, и он опасался, что кухарка опознает в злодеях постоянных гостей хозяина.
Но одновременно он оказался фактически главой организации. В этом качестве он тормозил тех из своих товарищей, кто намеревается убить вслед за Александром II и Александра III. Вместо этого он направил новому царю глубокомысленный философский ультиматум, в котором пытался убедить правительство, что вместо борьбы с революционерами ему лучше проводить реформы: «Революционеров создают обстоятельства, всеобщее неудовольствие народа, стремление России к новым общественным формам».
Однако Александр III был человеком совсем из другого теста, чем его отец. Он не верил в «прогресс», не считал либеральные идеи в принципе правильными, но несвоевременными. Напротив, царь-славянофил решил действовать в духе русской партии — искоренять крамолу, проводить контрреформы, покончить с пагубным, растлевающим влиянием либералов на правительство, вести политику в духе «Россия для русских и по-русски».
Политические интриги
Первое время за границей Тихомиров был вовлечён в большие политические интриги. Перед коронацией 1883 года он вёл с представителями защищавшей царя «Священной дружины» тайные переговоры: народовольцы воздерживаются от терактов во время коронации, а взамен правительство идёт им на уступки. Однако переговоры для Тихомирова сорвались, так как правительство через провокатора Сергея Дегаева узнало о том, что организация революционеров ослаблена и серьёзной угрозы не представляет.
Дегаев выдал главе охранного отделения Георгию Судейкину многих народовольцев и был направлен за границу, чтобы организовать захват Тихомирова, Петра Лаврова и других видных народовольцев (Пётр Лавров народовольцем не был, но, живя в Париже, сотрудничал с ними, выпуская «Вестник Народной воли» — прим. ред. SN). При этом Судейкин вёл с Дегаевым странные разговоры, предлагая революционерам убить царя и поделить власть с ним, главой охранки. По словам Тихомирова, Судейкин «совершенно одурачил самовлюблённого безумца [Дегаева], … высказывая, что он сам только и мечтал, как бы найти себе друга-единомышленника среди крупнейших революционеров, чтобы совместными усилиями дать совершенно новое направление политике правительства… Соединившись вместе, действуя, с одной стороны, на правительство, с другой — на революционеров, они могут добиться великих результатов в ходе развития России».
Однако Дегаев во всём признался товарищам и был направлен назад в Россию под данное Тихомирову обещание убить Судейкина, которое и исполнил в декабре 1883 года. После чего Лев Александрович помог Дегаеву уехать в Америку, где тот под именем Александра Пелла стал крупным математиком.
Получилось так, что Тихомиров избавил русскую монархию от угрозы в виде свихнувшегося руководителя спецслужбы. Возможно, именно этот эпизод натолкнул его на мысль противопоставить верховную власть монарха и бюрократически-управительные власти, которые стремятся оттеснить монархию от народа. Необходимость сломать «управительное» средостение между царём и народом — одна из ключевых мыслей в монархической теории Тихомирова.
Неудача собственной «политической» игры посеяла в Тихомирове горькое разочарование, которое усугублялось наблюдением за «свободной» и «демократической» Европой, разбивавшим тот идеал, к которому стремились русские революционеры.
«С тех пор как я вижу Францию, Швейцарию, отчасти слышу об Америке, я совершенно не верю в народное самодержавие. Это идея, ложная в принципе, а на практике приводит лишь к господству тех, кто умеет искуснее других обманывать народ. Идея самодержавия народа, я боюсь, погубит Европу, как когда-то погубила Грецию», — рассуждал Лев Александрович.
Между тем Россия при Александре III мужала, становилась крепкой и, вопреки теориям о прогрессе, развивалась от контрреформ много лучше, чем от реформ. Сильная власть, которую всегда уважал Тихомиров, оказывалась более важным фактором развития, чем революционные и либеральные мечтания. И представители этой власти, следившие за Тихомировым полицейские структуры во главе с Петром Рачковским, регулярно напоминали революционеру о его былых преступлениях, за которые однажды придёт расплата.
«Иметь возможность служить России»
Разочарование революционерами с их постоянными склоками, неприятие западной демократии, чувство, что всё самое важное происходит сейчас в горячо любимой России, где, наконец, установилась крепкая национальная власть, — всё это изменило настроение и мироощущение Тихомирова. «Отныне нужно ждать всего лишь от России, русского народа, почти ничего не ожидая от революционеров… Сообразно с этим я начал пересматривать и свою жизнь. Я должен её устроить так, чтобы иметь возможность служить России», — записывал Лев Александрович в дневнике 8 марта 1886 года.
В своём предназначенном для иностранцев трактате «Политика и общество России» Тихомиров неожиданно делает признание — в царствование Николая I гораздо больше, чем салонные либеральные болтуны, сделал для того, чтобы подготовить освобождение крестьян, граф Павел Киселёв, чьи реформы жизни государственных крестьян и впрямь стали прообразом будущего освобождения. Россия в устройстве своего пути должна опираться не на иностранные книги, а на начала собственной цивилизации: «Причиной провала наших политических программ стало то, что они избыточно теоретичны, недостаточно национальны, почти не приспособлены для нашей страны. Наш интеллигент формирует своё сознание, опираясь в основном на западные книги… Именно из-за философии такого происхождения люди приучаются упорно отстаивать положения, которые нереализуемы в реальной жизни».
В ответ на нападки недавних соратников, обвинивших его в идейном предательстве, Тихомиров в 1888 году публикует брошюру «Почему я перестал быть революционером», главной мишенью в которой становится недавний соратник Пётр Лавров. Тихомиров показывает всю бессмысленность революционных идеалов и тщету уверений революционеров, которые считают, что идут впереди истории: «Они не ведут историю, а составляют побочный продукт исторического хода развития… Настоящая живая сила истории находится именно в тех «мирных работниках», к которым… относятся у нас с таким пренебрежительным снисхождением».
Человек реального общественного труда — это высший тип сравнительно с незрелым и дёрганым революционером. Именно таким человеком положительного действия хочет стать и сам Тихомиров. Экземпляры его брошюры были отосланы в редакции русских газет, в Министерство внутренних дел, всему окружению Александра III.
«Я из крайнего революционера стал убеждённым человеком порядка, сторонником исключительно мирного развития и почитателем монархической власти», — писал Тихомиров в сопроводительном письме.
12 сентября 1888 года Тихомиров пишет письмо царю, исповедуясь в своих грехах и выражая готовность принять любую кару, а 10 декабря следует высочайший ответ: «Государь Император меня амнистировал. С отдачей под гласный надзор на пять лет. Ура! Теперь начинаю новую жизнь. Нужно лишь стараться, чтобы эта новая жизнь загладила все глупости и грехи прошлого».
В этом решении Александра III не было ничего необычного. Консерватизм Александра III носил народнический характер. Царь перетянул на свою сторону некогда подрывных художников-передвижников, и их творчество стало основой русского искусства этой эпохи. Его славянофильство сочеталось с не показным народолюбием и тяготением к простонародности. Поэтому народник, оставивший революционные заблуждения и ставший искренним монархистом, был для Александра III настоящей находкой.
Возвращение в Россию
Прибыв в Россию, Лев Александрович первым делом отправился в Петропавловский собор — поклониться праху царя-реформатора, жизнь которого он и его товарищи сократили, открыв, однако, тем самым дорогу короткому, но яркому царствованию царя-консерватора, которого до конца жизни Тихомиров считал подлинным идеалом государя.
Лев Александрович стал публицистом ведущих консервативных изданий России — «Московских ведомостей», недавно лишившихся своего великого основателя Михаила Каткова, и «Русского обозрения». В эпоху, когда один за другим сошли в могилу столпы русского консерватизма — Николай Данилевский, Михаил Катков, Иван Аксаков, Константин Леонтьев (успевший «благословить» Тихомирова перед смертью), — недавний революционер оказывается настоящей находкой для консервативной печати. Слог Тихомирова был не таким блестящим, как у старшего поколения, но в нём чувствовалась основательность и глубина большого социального мыслителя.
Тихомиров последовательно полемизировал как против анархизма и социализма, превращающих общество в заложника игры стихийных сил, прежде всего экономики, так и против либерализма, который через систему парламентского представительства превращался в олигархию, бесконечно далёкую от подлинных чувств и нужд народа.
Государство для Тихомирова — это тот способ, при помощи которого человек и общество могут сами управлять своей жизнью. А в этом и состоит подлинный идеал свободы — не быть заложником стихий и внешних сил, быть способным к совместному с другими людьми осуществлению положительной деятельности.
Тихомиров — один из крупнейших в мировой мысли философов позитивной свободы, то есть не «свободы от», а «свободы для». Государство в его представлении именно такой орган истинной свободы человека.
Ну а чтобы государство могло сохранять верность этому своему призванию, верховная власть в нём должна быть представлена самодержавным монархом, то есть нравственной личностью, обладающей свободой воли, нравственным чувством, совестью. В противоположность демократии, где источником власти является чисто количественное поголовье населения, и аристократии, где господствует культ качественного превосходства человека над человеком, в истинной монархии присутствует, прежде всего, нравственная ответственность живой мыслящей и молящейся личности. Именно монархия является для Тихомирова высшим принципом верховной власти.
При этом Тихомиров отличает монархию от диктатуры. Для обычного авторитарного правления характерно сосредоточение власти в руках одного человека, но правящего от имени народа или аристократии. В монархии царь правит от имени Бога.
В основе монархии лежит религиозный идеал и откровение. Царь — это тот, кто постоянно помнит о своей ответственности перед Богом.
В монархии такая истинная верховная власть должна держать в суровой узде власть управительную, бюрократию, которая иначе будет стремиться перетянуть одеяло на себя.
При этом существует реальность, которая в известном смысле больше и жизнеспособней государства, — это нация. «Государство помогает национальному сплочению и в этом смысле способствует созданию нации, но должно заметить, что государство отнюдь не заменяет и не упраздняет собою нации. Вся история полна примерами того, что нация переживает полное крушение государства и через столетия снова способна создать его; точно так же нации сплошь и рядом меняют и преобразуют государственные строи свои. Вообще, нация есть основа, при слабости которой слабо и государство; государство, ослабляющее нацию, тем самым доказывает свою несостоятельность», — подчёркивал Тихомиров.
Под нацией, на которую философ считал необходимым опирать русское государство, он подразумевал русскую нацию.
«Империя создана русскими и без них непременно должна распасться. Единящий центр Империи может быть русским, или его совсем не может существовать… Никакой другой объединяющей силы, кроме национально русской, у нас не может быть. Для России поэтому нужна гегемония русского народа», — подчёркивал мыслитель.
Квинтэссенция его монархической философии
Итог длительных размышлений Тихомирова, квинтэссенция его монархической философии — труд «Монархическая государственность», вышедший в революционном 1905 году. Эту книгу Иван Солоневич неслучайно назвал «библией монархизма», а Император Николай II удостоил похвалы и награды, повелев вручить писателю чернильницу с двуглавым орлом работы Фаберже.
Впрочем, с Николаем II Тихомиров так никогда по-настоящему и не сработался. В теории понимая духовную силу самодержавия, на практике Лев Александрович всё-таки искал в нём прежде всего диктатуру, «сильную руку». Такой сильной рукой для него был Александр III. Вежливый, дипломатичный и мистически настроенный Николай II казался мыслителю недостаточно «сильным». Будучи человеком скорее верующего ума, чем сердца, той мистической драмы, которая совершалась вокруг Николая II, Лев Александрович так никогда и не постиг.
Зато он нашёл новое воплощение своего идеала в сильной руке Петра Столыпина. Тихомиров превратился в одного из ближайших советников премьера. Он дал Столыпину многочисленные рекомендации по реформе рабочего законодательства — разрешение профессиональных союзов, обязательное страхование от несчастных случаев и болезни, введение пенсий, посредничество правительства при конфликтах трудящихся с работодателями. Многие предложения Тихомирова были внесены в законодательство.
Тихомиров был одним из первых в России вдумчивых теоретиков социального государства. Он всегда подчёркивал, что общество должно быть развито и сильно, а не задавлено бюрократией, и только тогда подлинно сильным будет и государство.
Своего рода наградой для Тихомирова от благодарного премьера стала передача ему для издания «Московских ведомостей». Тихомиров пробыл ближайшим наследником Каткова четыре года, с 1909-го по 1913-й.
После убийства Столыпина политический вес Льва Александровича упал. Покинув газету, он поселился в Сергиевом Посаде, где общался с отцом Павлом Флоренским, религиозным писателем Михаилом Новосёловым (будущим новомучеником епископом Марком). В этот период Тихомиров начал создавать свой грандиозный труд «Религиозно-философские основы истории», охватывающий единой мыслью все духовные эпохи жизни человечества, причём не только прошлые, но и будущую, апокалиптическую. Теме конца мира он посвятил и художественную повесть «В последние дни» — своего рода антитезу «Краткой повести об антихристе» Владимира Соловьёва. Тихомиров и впрямь жил в последние дни — мир старой России рушился, а в революции он давно разочаровался.
Всё, что заботило Льва Александровича в последние годы, — это как-то выжить, дописать воспоминания и умереть добрым христианином. Он работал делопроизводителем в школе имени Горького (бывшей сергиевопосадской гимназии), добивался пайка от советской Комиссии по улучшению быта учёных как историк и философ. Вопреки регулярно появляющимся мифологическим утверждениям, пенсию как бывший народоволец он никогда не получал.
Скончался Лев Александрович 16 октября 1923 года в Сергиевом Посаде. После него остались неопубликованными его основной религиозно-философский трактат и обширные воспоминания.
В 1990-е и 2000-е русская мысль пережила своего рода «тихомировский ренессанс». Глубокие идеи «Монархической государственности», «Религиозно-философских основ истории», многочисленных статей Льва Александровича вошли в широкий оборот историков и политических мыслителей консервативного направления, тем более что Тихомиров оказал огромное влияние на сверхпопулярного Ивана Солоневича с его «Народной монархией».
Отчасти этот престиж Тихомирова был подорван публикацией его дневников 1905–1907 и 1915–1917 годов, в которых мы видим человека мятущегося, обидчивого, мнительного, порой допускающего резкие выпады в адрес Государя. Иными словами, не того адамантового монархиста, которого хотелось бы видеть в авторе «Монархической государственности».
И всё-таки нападки на Тихомирова совершенно несправедливы. Задача политического мыслителя не в том, чтобы самому быть безупречным в личных политических мнениях и поступках, а в том, чтобы оставить следующим поколениям координатную сетку для мысли. Вот эта координатная сетка, оставленная Львом Тихомировым для русских консерваторов, монархистов, националистов, — безупречна. А его критика революции и революционного сознания по мере роста накачиваемого извне революционного помешательства в нашем обществе становится всё более практически актуальной.
Автор: Егор Холмогоров
