Владимир СОЛОВЕЙЧИК
На фоне украинских событий и крымского референдума практически незамеченными оказались совпавшие с ними по времени немаловажные события в экономике Китайской народной республики (КНР). Конечно, Украина — гораздо ближе гражданам России исторически, культурно, с точки зрения давних человеческих связей, чем КНР. Но новости из Китая могут оказать на нашу повседневную жизнь никак не меньшее значение, нежели то, что происходит сейчас на черноморских берегах.
В начале марта в КНР произошло уникальное событие: впервые за долгие годы случился корпоративный дефолт — первый раз с момента «азиатского фондового кризиса» второй половины 90-х годов прошлого века. Обанкротилась не какая-нибудь мелкая фирма, а весьма солидный производитель солнечных панелей “Chaori Soler Energy S&T”. Компания — производитель солнечных батарей давно сталкивалась с проблемами сбыта, прибегала к демпингу, однако просрочки платежей по корпоративному займу с ней ранее не случалось. Эта просрочка, в свою очередь, привела к приостановке 7 марта торгов по её акциям. Дело тут даже не столько в неспособности произвести текущие выплаты в размере $ 15 млн — сумма по масштабам китайской экономики сама по себе не так уж и велика, сколько в последовавшей реакции фондового рынка. Ранее власти КНР в подобных ситуациях брали на себя риски крупных корпораций, а теперь этого не произошло, и банкротство “Chaori Soler Energy S&T” вызвало обвал курсов акций на фондовом рынке. Вызвало в силу неожиданности, поскольку подобного в народном хозяйстве КНР не было с 1997 года.
Так уж случилось, что невмешательство монетарных властей «мастерской мира» в судьбу концерна-производителя солнечных батарей совпало по срокам с публикацией данных по внешнеторговому балансу КНР за февраль этого года. Обнародованные сразу после первого за 17 лет корпоративного дефолта они повергли зарубежных инвесторов в ступор: резкое снижение экспорта товаров из континентального Китая привело к тому, что сальдо внешнеторгового баланса КНР ушло «в минус» — в сторону импорта. Опять же: такого не наблюдалось давным-давно. Впрочем, для специалистов, в отличие от широкого круга биржевых спекулянтов, это обстоятельство откровением отнюдь не стало. На серьёзную зависимость КНР от импорта указывал ещё несколько лет назад американский профессор Мартин Фельдштейн, возглавлявший в 80-е годы прошлого века Комитет экономических советников при президенте США Рональде Рейгане. Вопреки распространенному мнению о том, что «всё, что производится в мире, производится в Китае», гарвардский профессор прямо указывал, что эта страна «импортирует множество потребительских товаров, оборудование и сырьё. На самом деле, общий годовой объем импорта в Китае достигает 1,4 млрд. долларов — почти 40% от ВВП».
Не исключено, что в нынешней критической ситуации китайское руководство воспользуется советом квалифицированного эксперта Фельдштейна: «Рост юаня позволит ослабить общее инфляционное давление, при этом более эффективно, чем текущая политика повышения ставок. Для будущего китайской экономики сильный юань особенно важен, поскольку Китай планирует повысить внутренние расходы, особенно расходы домохозяйств… Однако быстрый рост расходов домохозяйств при текущих уровнях экспорта может создать узкие места в производстве и привести к нехватке мощностей, что, в итоге, выльется в рост цен на товары внутреннего производства. Чтобы создать благоприятные условия для увеличения потребительских расходов, нужно снизить объём экспорта путём укрепления валютного курса».
Уже 12 марта Народный банк КНР заявил о готовности снизить не менявшиеся с 2012 года нормы банковского резервирования. При условии, что темпы экономического роста упадут ниже 7,5%, то есть ниже уровня истекшего 2013 года. О возможности такого сценария заявил 6 марта 2014 года премьер Государственного Совета КНР Ли Кэцян. Тогда же он предсказал и падение темпов роста инвестиций до самого низкого уровня за последнее десятилетие. Да и сами темпы экономического роста снижаются уже четвёртый год подряд.
Последние новости экономической жизни КНР ещё раз наглядно демонстрируют ограниченность той модели социально-экономической политики, которую после ухода с политической сцены «последнего марксиста», генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана избрало китайское руководство во главе с Дэн Сяопином. Строительство «капитализма под красным знаменем», продолжавшееся с теми или иными незначительными корректировками всеми его наследниками, не привело, да и не могло привести к успешному решению стратегических задач развития нового Китая, несмотря на многие немаловажные тактические успехи и достижения.
По мнению руководителя Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Василия Колташова, по-прежнему налицо две угрозы китайской экономике. «Первая угроза — это обрушение спроса в результате вялого развития экономического кризиса в других странах, прежде всего во всех странах БРИКС, в частности в России, в ЕС. И вторая угроза — в том, что эти страны резко начнут изменять экономическую политику и наконец отдадут предпочтение собственным производителям, то есть начнут замещать китайский импорт. Дело в том, что китайская индустрия не мобильна в том смысле, что она не может обеспечить снижение цены производства в ближайшее время. Поскольку фактически дальше удешевлять рабочую силу Китай не в состоянии, повышать интенсивность труда — тоже. То есть Китай остаётся зажатым. Вопреки мнению большинства экспертов, Китай не изменил свою экономическую политику на протяжении последних лет, он не развернулся к внутреннему потребителю».
Последние события всё больше и больше приближают Китай к ситуации, которую наша страна пережила в августе 1998 года, тем более, что и проблемы во многом схожи. Так, в частности, полагает аналитик “Deutsche Bank” Джон Пол Смит. «Существует потенциал долговой ловушки для промышленных компаний, которая может спровоцировать финансовый кризис в масштабах всей экономики уже в 2014 году», — сказал Смит в интервью агентству “Bloomberg”. Смит прогнозирует снижение темпов роста китайской экономики до 5% в год и отмечает, что экономические проблемы Китая усугубляет постоянное старение населения. К 2015 году доля работающего населения КНР может достичь своего пика, а затем начнёт сокращаться. Именно поэтому китайское руководство вынуждено постепенно отказываться от программы «одна семья один ребёнок» и повышать пенсионный возраст — впервые с момента провозглашения КНР в 1949 году…
Разумеется, проблемы в экономике КНР не могут не сказаться и на одном из крупнейших внешнеторговых партнёров Китая — Российской Федерации. Экономический кризис в равной мере сказывается на всех участниках глобального капиталистического рынка — не важно, идёт ли речь об его «сборочной мастерской» или «сырьевом придатке». Как отмечает Василий Колташов, «российская экономика входит в группу как раз таких стран, где в 2012 году рост остановился, а с 2013 года пошло сокращение экономики, которое официально российское руководство старается не показывать. Однако мощнейшим ускорителем этой новой фазы мирового кризиса могу стать проблемы Китая. В Китае чрезвычайно раздут пузырь на рынке недвижимости. Но на протяжении всего 2013 года цены на недвижимость в Китае не росли. Был достигнут предел этого пузыря, и китайские власти вынуждены были объявить о сокращении избыточных производств». Как видим, экономические проблемы КНР эти меры разрешить в полном объёме так и не смогли…
