Дмитрий ЖВАНИЯ
Почему известный градозащитник поддержал реконструкцию исторического здания, которая обернулась его сносом?
Было бы хорошо, если бы люди, которые заявляют, что они (и только они) являются «защитниками Петербурга», провели своё первомайское шествие по Лиговскому проспекту. Они бы тогда увидели, что нужно защищать, что Петербург может потерять в самое ближайшее время, а что уже теряет сейчас, например, бывший доходный дом Малозёмовой 1878 года постройки…
Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним группы памятников — первый в России (и СССР) объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. «Универсальная ценность культурного и природного ландшафта Большого Санкт-Петербурга, сформированного в исторически короткий срок гигантскими усилиями Российского государства, превосходит ценность его составных частей», — читаем мы в официальном объяснении, почему петербургский центр включен в списки охраны ЮНЕСКО. Получается, что с этой точки зрения архитектурный ансамбль Петербурга ценнее, чем отдельные его памятники, тот же Исаакиевский собор, например. Точнее: Исаакиевский собор как памятник сильно обесценится, если окажется в чужой для себя архитектурной среде.
А что такое «ансамбль»? l’ensemble в переводе с французского означает «вместе». Если собрать вместе музыкантов, и каждый из них начнёт исполнять что-то своё, получится какофония, сумбур вместо музыки. Чтобы быть ансамблем, музыканты должны исполнять каждый свою партию в одном произведении. Город — это тоже произведение, каждый дом в котором исполняет свою «партию». Петербург пока ещё остается ансамблем, в котором есть свои солисты — Эрмитаж и Дворцовая площадь, Исаакиевский и Казанский соборы, Адмиралтейство и т. д. — и рядовые участники. Но ценность рядовых в любом ансамбле очень велика. Королей играет свита…
Архитектурный ансамбль Петербурга ценнее, чем отдельные его памятники, тот же Исаакиевский собор, например. Точнее: Исаакиевский собор как памятник сильно обесценится, если окажется в чужой для себя архитектурной среде.
Это должны знать люди, которые заявляют, что не дадут себя «одремучить», которых не так давно сильно задел сбитый барельеф Мефистофеля с доходного дома на Лахтинской улице. Они тогда даже митинг провели под лозунгом “Je suis Mеphistophеlеs”. Они обещали сохранить сердце Петербурга…
А доходный дом Малозёмовой — он что, не в сердце Петербурга? Да он в пятистах метрах от Невского проспекта! Но его судьба почему-то мало заботит «защитников города». А ведь с него не барельефы сбивают, его — сносят… Дом уже усекли на треть.
«Это здание имеет ценность и с точки зрения архитектуры, и с точки зрения истории. Оно не памятник, но как объект исторической застройки, автор которого — известный архитектор (Василий фон Геккер — прим. автора), принадлежащее к стилю эклектика, имевшее элементы исторического убранства в интерьере, связанное с историческими событиями и личностями, оно ценно для Петербурга», — объясняет заместитель председателя Санкт-Петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, член Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга, кандидат исторических наук Александр Кононов.
«Сносы исторических зданий в Петербурге запрещены законом, за исключением разборки аварийных конструкций, т. е. конструкций, грозящих обрушением. Недобросовестные застройщики заказывают и получают у недобросовестных лицензированных организаций липовые экспертизы, что все конструкции здания аварийные», — сетует он.
Снос бывшего доходного дома Малозёмовой идёт под видом… реконструкции здания под апарт-отель.
Снос бывшего доходного дома Малозёмовой идёт под видом… реконструкции здания под апарт-отель. Ещё в мае 2015 года одно из архитектурных бюро подготовило как минимум два варианта «реконструкции». Первый вариант подразумевает полное уничтожение здания, а затем восстановление его фасада с надстройкой двух новых этажей в похожей стилистике и кардинальным изменением первого этажа. Второй вариант должен обернуться полной переделкой фасада с добавлением стеклянного этажа, стеклянного фронтона, двухэтажного портала и центрального эркера. Судя по тому, что происходит сейчас с домом Малозёмовой, застройщики выбрали первый вариант.
«Снос и новое строительство на этом месте я реконструкцией не считаю. И согласно Градостроительному кодексу это не реконструкция, но застройщик выдаёт это новое строительство за реконструкцию, — возмущается Александр Кононов, которого я попросил прокомментировать ситуацию. — Считаю, что дом по адресу Лиговский проспект, 56, не был настолько аварийным, и его можно было реконструировать без сноса. Методики есть, XXI век на дворе, но экономически выгоднее снести. Хотя мы уничтожаем то, что уже никогда не удастся вернуть — подлинные здания XIX века!»
Точка зрения Кононова совпадает с позицией другого градозащитника, представителя группы «Экология рядовой архитектуры», члена национального комитета Международного совета по сохранению памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС) Николая Лаврентьева.
«Это — ценное историческое здание, снос которого согласно Закону Санкт-Петербурга от 19 января 2009 года № 820-7, запрещён. Допускается лишь разборка отдельных аварийных конструкций, при условии доказательств, что они аварийные и при условии обязательного восстановления внешнего облика здания, — его частей, которые формируют уличный фронт застройки, то есть обязательное восстановление внешнего облика исторического фасада, — объясняет он. — Сейчас происходит полный снос всего исторического здания. Утверждение о том, что все его конструкции аварийные и их по данной причине необходимо демонтировать, — это миф, потому что так не бывает. Ещё недавно здание активно сдавалось под офисы, и никто не боялся его сдавать и получать за это деньги, то есть никакого внезапного обрушения там произойти не могло. Я сам в 2015 году ходил туда по работе в офис одной полиграфической фирмы. Основанием к сносу объекта является сомнительная экспертиза, выполненная по заказу застройщика. Опубликованные в Интернете проектные проекты виды “восстанавливаемого” фасада также являются нарушением действующего закона, так как то, что там нарисовано, не является восстановлением внешнего облика исторического фасада, а является фантазией архитектора».
Лоббистом «реконструкции» исторического здания на Лиговском проспекте выступает… Борис Лазаревич Вишневский, человек, без которого не обходится ни один градозащитный митинг, ни одно шествие «защитников Петербурга».
А теперь — самое интересное. Лоббистом «реконструкции» исторического здания на Лиговском проспекте выступает… Борис Лазаревич Вишневский, человек, без которого не обходится ни один градозащитный митинг, ни одно шествие «защитников Петербурга». Борис Лазаревич имеет на это полное право, так как, если бы не он, Петербург потерял бы не одно здание… Тем удивительнее было обнаружить в Сети его депутатский запрос в КГИОП, в котором он уведомляет, что «уже несколько лет отслеживает историю подготовки инвестиционного проекта по адресу Лиговский пр., 56». Далее Вишневский напоминает, что согласование проекта ведется с 2007 года. За это время инвестор неоднократно переделывал проект «с учётом требований законодательства». В частности, была «устранена правовая неопределенность» после принятия в 2014 году изменений в закон «О границах зон охраны культурного наследия…» и в закон о Генплане. Инвестор, как утверждает депутат, провёл «необходимые историко-культурные и археологические исследования, техническое обследование зданий, подготовил архитектурное решение по воссозданию исторического облика аварийного здания».
«Я имел возможность ознакомиться с копией представленных в КГИОП материалов и представленным инвестором эскизным проектом… Воссоздание исторического облика здания проводится в соответствии режимам использования земель в границах зон охраны культурного наследия, — настаивает Борис Вишневский в запросе. — Архитектурное решение и воспроизведение лицевого фасада… не искажают исторический облик центра Санкт-Петербурга и не нарушают общей фоновой застройки Лиговского проспекта. Проект выполнен с учётом и уважением исторических традиций архитектуры Санкт-Петербурга и требований современных строительных норм. В связи с перечисленными основаниями, считаю возможным поддержать данный проект».
Наверное, коллеги-журналисты, которые обнаружили этот документ, как и я, не поверили, что его написал Вишневский, и попросили его прокомментировать. Но Борис Лазаревич повторил им то, что написал в запросе практически слово в слово.
«Это очень старая история. Здание является аварийным (есть три заключения экспертизы), восемь лет стоит в таком виде и не является памятником. Его перестройка, на мой взгляд, возможна. Я видел проект, и он, как мне представляется, приемлем с точки зрения окружающей застройки. Побудили меня написать этот запрос многократные обращения собственников, которых власти города не первый год “волокитят” с этим проектом, против которого никто из известных мне специалистов не возражает (однако, как мы показали, есть видные эксперты, которые выступают против реконструкции — прим. автора). Там были даже судебные процессы, и мировое соглашение», — ответил Вишневский.
Может, Вишневского обманули? Может, он говорит о каких-то других проектах, а не тех, что предполагают «реконструкцию» исторического здания на Лиговке через… его снос? Всё может быть. «Эти хитрецы могли и страницы подменить, и фрагментарно показать, да и, между нами, угрожать могли втихую. Человек не столь тонко, как нужно для оценки этого проекта, разбирается в архитектуре, взмыленный, замотанный депутат, по профессии — математик…» — написала мне одна градозащитница, когда я поинтересовался её мнением о «казусе Вишневского». Борис Лазаревич, конечно, математик, но как быть с его вторым образованием, которое он получил в Санкт-Петербургском институте управления и экономики по специальности «Государственное и муниципальное управление»? Человека, который знает, как управлять, обмануть непросто…
Может, Вишневского обманули? Может, он говорит о каких-то других проектах, а не тех, что предполагают «реконструкцию» исторического здания на Лиговке через… его снос? Всё может быть.
Однако в переписке со мной Вишневский продолжал настаивать на аварийности бывшего доходного дома Малозёмовой.
«Это давно расселённый рядовой доходный дом, не памятник, постепенно разрушавшийся, никогда не было попыток объявить его памятником, восемь лет простоял пустой, потом администрация предложила его инвесторам для реконструкции. В 2015 году мне показали эскизный проект и попросили отзыв. Ни о каких сносах речи не шло, только о реконструкции, которая в этой зоне ЗРЗ2 разрешена. Естественно, о возможности сноса я ничего и не говорил и её не поддерживал. Картинки были нормальные, никакого криминала, в облик Лиговки то, что планировалось, вполне вписывалось. Никаких иных вариантов использования здания не было (мне, по крайней мере, они неизвестны). Насколько я знаю, были три экспертизы по аварийности конструкций дома. О том, чтобы они кем-то оспаривались, мне ничего неизвестно — я с тех пор никакого отношения к этому дому не имел, никаких обращений не получал», — ответил Вишневский на мой вопрос «Вы действительно высказывались за “реконструкцию” здания 1878 года постройки, которая в итоге обернулась сносом?»
Между тем в реальности дела обстоят не совсем так, как их преподносит депутат-градозащитник. В частности, никакой необходимости в воссоздании исторического облика аварийного здания до недавнего времени не было, так как его внешний вид не менялся с 1878 года. Дом, как и его фасад, находились в нормальном, отнюдь не аварийном состоянии. И само здание не пустовало восемь лет, ещё недавно его помещения сдавались под офисы. Даже сейчас на сохранившихся окнах здания установлены стеклопакеты, обычно пустующие много лет здания стоят с выбитыми стеклами или окна их забиты фанерой…
Борис Лазаревич пишет, что он никогда не выступал за снос. И я в это верю. Наверное, он действительно не разобрался в ситуации. Однако его ошибка в итоге стала роковой для доходного дома Малозёмовой. Мы, петербуржцы, его потеряли, и скоро обретём на его месте очередной пошлый муляж «а ля петербургский стиль».
В реальности дела обстоят не совсем так, как их преподносит депутат-градозащитник. В частности, никакой необходимости в воссоздании исторического облика аварийного здания до недавнего времени не было, так как его внешний вид не менялся с 1878 года. Дом, как и его фасад, находились в нормальном, отнюдь не аварийном состоянии. И само здание не пустовало восемь лет.
С другой стороны, нельзя не согласиться со следующими соображениями Николая Лаврентьева: «Если Вишневский имеет такие связи с застройщиком, что даже письменно поддержал этот проект, то он мог бы организовать общественную инспекцию в дом с представителями градозащитных организаций и экспертов, в ходе которой общественность либо убедилась бы в действительном “жутко аварийном состоянии здания, которое угрожает внезапным обрушением”, либо, наоборот, убедилась бы в возможности сохранения полностью или частично конструкций здания. Однако он не стал организовывать осмотр дома, которой мог бы снять с него все обвинения в том, что он поддерживает проект уничтожения исторического объекта, а также стать неплохим предвыборным пиар-ходом, который можно было бы красиво подать (в этом Вишневский мастер). Также Борис Лазаревич мог настоять на широком обсуждении проекта “воссоздания” объекта с приглашением экспертов и градозащитников: если действительно невозможно сохранить подлинные конструкции, то значит нужно приложить максимальные усилия с тем, чтобы воссоздать этот объект. Опять же, это обсуждение можно было бы провести в виде круглого стола с освещением в СМИ. Вишневский мастер в таких делах. Но, как мы видим, ничего этого не случилось, что только вызывает вопросы о том, зачем “ярый градозащитник” поддержал этот проект?»
И всё же я склонен думать, что Бориса Лазаревича подвела самонадеянность. Как подводит она его, когда он заявляет, что «Исаакий наш!», подразумевая, что хозяевами Исаакиевского собора являются те, кто борется против его возвращения Русской православной церкви.
И кстати… собственником дома номер 56 по Лиговскому проспекту является ЗАО «Лиговский 54», связанная с финской группой Kesko. Руководит им Дмитрий Бронштейн.
