Максим ФИРСОВ
Есть отрасль, где первенство России неоспоримо – это атомный ледокольный флот. Атомные ледоколы стали козырем России, когда обострилась геополитическая борьба за Арктику в связи с открытием в этом регионе месторождений нефти и газа. Но Арктика – это еще и люди особого рода. Один из них – легендарный ледокольный капитан Александр Баринов.
— Как Вы оказались в Арктике? Ведь в советские годы парни поступали в гражданские мореходки, чтобы потом распределиться на суда загранплавания. Вы сами туда попросились или Вы провинились, и Вас распредели куда подальше?
— Заканчивая Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала Макарова по специальности инженер-судоводитель, я имел выбор. Из 160 человек выпуска только двоих направляли на атомные ледоколы. Но мы с моим другом Евгением Банниковым сами написали заявления на атомные ледоколы, и действительно, нас никто не понял, ни товарищи, ни командир роты, ни преподаватели. Это правда, что в те времена, в 70-е годы, все рвались на суда загранплавания. Естественно, интересно посмотреть мир. Кстати, за время учебы мы несколько раз ходили в заграничные плавания, были в Атлантическом океане, Средиземном море, заходили во многие страны.
А почему потянуло в Арктику? Может, на это повлияло то, что я вырос в Снежинске (закрытом городе Челябинск-70), где люди работали для атомной отрасли. Я вообще не боялся слова – «атомные», для меня это было интересно. Я был молод и холост, и мы с Евгением посчитали: если не понравится, всегда можно уйти на другие суда.
Но сразу же, в первую навигацию, когда вышли первый раз в море, Арктика просто очаровала! Настолько интересный уголок нашей планеты, причем он интересен своей недоступностью. Открытие архипелагов и все другие последние географические открытия, как ни странно, сделаны именно в Арктике. Огромные территории, большие острова, сравнимые в территориальном измерении с европейскими государствами, были открыты в начале 20 века. Даже есть острова, открытые Челюскиным в 30-е годы. Тогда ведь не было спутников, авиация только начинала развиваться, и поэтому туда ходили суда, они и открывали новые земли. Абсолютно недоступный район был! Да, в общем-то, и сейчас он такой, туда только на атомоходе или самолетом можно попасть, посмотреть красивейшие места.
А что такое Новая Земля? Если посмотреть на глобус – это продолжение Уральских гор: сопки, вековые ледники. Также и Северная земля, Новосибирские острова, земля Франца Иосифа настолько поразили мое 23-летнее еще юношеское воображение, что уходить мне ни куда не захотелось. Я остался в Арктике и проработал там до пенсионного возраста, о чем абсолютно не жалею. Жалею, что не во всех точках Северного океана побывал, не на всех островах, не всеми проливами прошел.
— А с чего вдруг вы, уральский парень, решили стать моряком?
— Вообще-то я родился в Ленинграде. А когда мне было три года, родителей распредели в Челябинск, а потом они перевелись в Снежинск, на закрытое предприятие. Да, я вырос на Урале, а угораздило всю жизнь посвятить морю. В детстве, начитавшись книжек Александра Грина, ходил в судомодельный кружок. Когда две недели был в Москве на каникулах, три раза посетил музей Морского флота. Видимо, у каждого свое: кому-то нравится небо или еще что-то, а меня всегда привлекали паруса, океан. Хоть Москву и называют «порт пяти морей», я всегда с усмешкой произношу это. Москва – совсем не морской город, а имеет музей Морского флота! Ну, конечно, и министерство Морского флота тоже в Москве. Я думаю, что именно посещение музея сыграло решающую роль в выборе профессии. Помню, выпросил у мамы 8 рублей, по тем временам – большие деньги, на картину с парусником, который идет в море под всеми парусами. Она до сих пор висит у меня дома. Картина нарисована карандашом. Очень она меня увлекла. После, я пришел и шокировал всех взрослых, мол, после окончания восьмого класса поступаю в мореходку, учусь 10 месяцев и ухожу в море. Но потом как-то поостыл и пошел в девятый класс, закончил школу. Родители проявили мудрость и как-то ненавязчиво подвели меня к тому, что надо получать высшее образование. Я им за это благодарен. Сейчас не только в морском деле необходимо иметь образование, а то и не одно, а два и три. Вот это как-то надо доводить до молодежи, чтобы не бросали учебу. Ведь умные слова были произнесены в свое время: «учиться, учиться и учиться!». Поначалу это связывали с коммунизмом, но потом этот лозунг переформатировали, и он висел в каждой школе.
Вот таким образом я стал моряком. А спустя некоторое время узнал, что и в генах моих любовь к морю заложена. Мама в своих воспоминаниях написала, что ее отец, мой дед, служил на «Авроре». Он служил в 1914-1917 годах, а демобилизовался в феврале 1917 года, поэтому в революционных событиях не участвовал. А служил кочегаром 3 года. Может, дали знать о себе гены деда, и меня потянуло в море.
— И что, вы довольны своей карьерой?
— А как вы думаете? Сейчас я капитан легендарного ледокола «Ленин», а до этого 31 год проработал на других ледоколах: 28 лет на ледоколе «Арктика», где и стал капитаном, потом 3 года – на ледоколе «Россия» тоже капитаном.
Ледокол «Ленин» выведен из эксплуатации в 1989 году. И 20 лет стоял, ждал своей участи вдали от цивилизации. В разгар перестройки про ледокол, да еще с таким названием, забыли. Он гнил в Мурманске на территории ВГУПатомфлота (это последнее время он так называется, а раньше это была база 92). Кстати, эта ремонтная база строилась именно под ледокол «Ленин». А номер 92 ей дан потому, что в таблице Менделеева это номер урана. Когда в 1960 году ледокол «Ленин» первый раз пришел из Ленинграда в Мурманск, там был один деревянный причал, да сарай на берегу. А сейчас там мощное ремонтное предприятие, обслуживающее десять атомоходов. Большая серьезная база была построена за эти 50 лет.
В 2009 году ледокол «Ленин» решили сделать музеем и поставили на плавпричал в центре города, около здания морского вокзала. С того момента началось активное посещение «Ленина». Сейчас это одно из самых посещаемых мест в городе Мурманске: из 400 тысяч жителей города 32 тысячи уже побывали на ледоколе «Ленин». С большим интересом люди ходят на экскурсии, узнают много нового. И для меня стал откровением неожиданный факт: оказывается не все мурманчане, даже те, что всю жизнь прожили в городе, не говоря о молодом поколении, знают, что в городе есть атомный флот. А атомный флот – это брэнд не только Мурманска и всего Заполярья, а вообще всей нашей страны. Это уникальный флот, единственный в мире! Больше нигде в мире нет атомных ледоколов. Россия, обладая этим флотом, чувствует себя хозяйкой Арктики. Ведь обычно хозяин кто? Тот, кто круглогодично там находится, а это атомные ледоколы и суда, которые они проводят. Я так думаю, что на этом и должна строиться большая политика в подобных вопросах.
— Не жалели, что оказались на «Арктике» уже после того, как этот ледокол совершил свой исторический поход на Северный полюс – первый в истории надводного плавания?
— Когда «Арктика» дошла до полюса, я был курсантом, находился на борту учебно-производственного судна. Мы стояли на якоре около реки Везер, нам нужно было зайти в немецкий порт Бремерхайфер, и по радио «Маяк» объявили о том, что наш ледокол «Арктика» достиг Северного полюса. Но в то время, в 1977 году, я даже не предполагал и не думал о том, что попаду на «Арктику». А когда в 1978 году все же попал, честно говоря, боялся. Потому что весь экипаж нам, молодым морякам, представлялся героями. И действительно, все члены экспедиции, более 200 человек, были награждены государственными наградами: орденами и медалями. Пять человек, руководители экспедиции, получили звание героя социалистического труда.
Справка:
12 марта 1897 года на заседании Академии наук вице-адмирал Сергей Макаров сказал: «Россия своим фасадом обращена к Ледовитому океану и поэтому ни одна нация не заинтересована в ледоколах более нас. Природа заковала нас во льды, и чем скорее мы сбросим эти оковы, тем раньше дадим возможность развернуться русской мощи».
Ледокол «Арктика» достигла Северного полюса 17 августа 1977 года в 4 часа утра по московскому времени. Поход был приурочен к 60-летию Октябрьской революции. «Арктикой» командовал капитал Юрий Кучиев.
— А сейчас на ледоколы на полюс возят туристов. Не обидно, что из профессии ушла романтика героизма?
— Ну, первый раз слетать в космос тоже было необычно. И дело не в том, дают героя или нет. Дело в том, что со временем, а на полюс ходят уже более 30 лет, нарабатывался опыт плавания, обогатились человеческие знания. Сейчас это стало обычной работой. И теперь туда каждые две недели ходит с туристами новый атомоход «50 лет Победы» — точно по расписанию. На рейс дается две недели. Первый рейс был, если не ошибаюсь, в 1990 году совершен на ледоколе «Россия». С тех пор был только один рейс, когда ледокол не дошел до Северного полюса. Это было связано с тяжелой ледовой обстановкой и плохой видимостью, когда невозможно пользоваться вертолетной разведкой. Но для ледокола это не столь важно — он все равно бы дошел. Но тогда бы туристы не успели вовремя бы вернуться к самолету, который их увозит и привозит другую группу. У них все четко минута в минуту, самолеты летают, автобусы подходят. Поэтому, немного не дойдя до полюса ледокол, повернул и вернулся назад. Кстати, это не является «криминалом», во всех этих мероприятиях обговариваются подобные случаи и 100-процентной гарантии не дается на то, что ледокол дойдет до самого полюса. Прежде всего, безопасность и расписание.
А сама идея достигнуть Северного полюса возникла, конечно, до появления ледокола «Арктика». Еще на ледоколе «Ленин» Борис Макарович Соколов, капитан, как и любой капитан, мечтал достичь Северного полюса. Эта идея возникла у Степана Осиповича Макарова, когда под его руководством в 1899 году строился первый российский арктический ледокол «Ермак», он и даже лозунг кинул: «К полюсу напролом!». Тогда было задумано строительство двух таких ледоколов: если один сломается, другой его подстрахует. Но в силу развития техники судостроения на тот момент и всей нашей техники, невозможно было построить ледокол достаточной мощности, чтобы он свободно ходил во льдах. Перед ледоколом «Ленин» не ставили задачу достичь Северного полюса. «Ленин» стал воплощением широко разрекламированной идеи «мирного атома». Соревнование с США в судостроении мы выиграли однозначно. Построили первый атомный ледокол, а за ним уже пошла серия ледоколов. Американцы построили свое судно «Сова», но оно недолго проработало. Этот атомоход практически не использовался как судно для льдов. Оно строилось для коммерческого плавания. А оказалось, что для коммерческого плавания атомоходы не выгодны. Плавание во льдах — это да.
И когда ледокол «Ленин» отработал несколько лет, появилась-таки идея – сходить на Северный полюс. Но строительство и эксплуатация ледоколов велись под надзором самых высших сфер. Сам академик Александров курировал строительство, и он был против похода на Северный полис. Почему? Задача заключалась не в достижении Северного полюса, а в освоении мирного атома, нужно было научиться управлять ледоколом, наработать опыт. А представьте, что бы было, если б ледокол пошел на полюс и не дошел или в пути что-то сломалось. Это бы было полной дискредитацией той идеи, ради которой он был построен. И только через 15 лет, после того, как построили атомоход нового поколения мощностью чуть ли не в два раза выше, чем у ледокола «Ленин», эту идею можно было реализовать. В случае если бы какие-то проблемы возникли у «Арктики», то ледокол «Ленин» мог бы как-то помочь. Кстати, сейчас не секрет, что при подготовке экспедиции на «Арктике» рассматривался вариант зимовки. До появления атомоходов караваны кораблей в Арктике частенько застревали во льдах и не один год они там зимовали. А что такое для государства, когда зимует по 5-10 судов! Причем это суда, которые предназначены для плавания в Арктике; они уходят от грузооборота – это большие потери для государства. С появлением атомоходов зимовки прекратились. И точно можно сказать: по всей трассе орловского пути мы можем обеспечить круглогодичную навигацию. Мы, имея такие ледоколы, хозяева в Арктике. И мы можем смело заявить на весь мир: ребята, наша часть Арктики – это наша часть.
Кстати, чем еще интересен опыт ледокола «Ленин»? Он строился в очень короткие сроки 3 года с момента закладки до момента выхода. Даже по нынешним временам это очень короткий срок. На нем стояла трехреакторная установка. Опыта эксплуатации таких судовых установок еще не было. И она показала себя не очень надежной. За несколько лет уже была спроектирована новая установка УК900, она до сих пор используется на большинстве ледоколов. Старая установка отработала шесть лет, и правительство приняло решение заменить весь центральный отсек. Была проведена уникальнейшая операция! Да и сейчас ее можно отнести к таковой. На судне был вырезан весь центральный отсек: по периметру отсека вырезали все, кроме связей, на которых он держался. Затем заложили пиротехнические патроны, для того, чтобы разрушить эти связи. После взрыва отсек, под тяжестью собственного веса просто ушел вниз на дно. Конечно, для этого нужны были очень грамотные инженерные и конструкторские расчеты.
После этого ледокол был отбуксирован в Карское море, сейчас это уже не секрет. Там отсек был подорван и ушел на дно. Ледокол без отсека, с большим отверстием в центре корпуса отбуксировали в Северодвинск, где за три года вмонтировали новую двухреакторную установку. Эта операция, которая больше уже нигде не применялась, и вряд ли будет применяться. Новая установка была смонтирована в 1970 году, и через 4 года после остановки ледокол снова вышел в море и доработал до 1989 года. Тогда приняли решение об остановке ледокола. Во-первых, возраст давал себя знать, во-вторых, к тому времени были построены ледоколы «Арктика», «Сибирь», «Россия», «Советский Союз» — атомоходы гораздо мощнее «Ленина».
Справка:
Спустили ледокол на воду 5 декабря 1957 года, в день советской конституции. «С утра непрерывно моросил дождь, временами падал мокрый снег. С залива дул резкий, порывистый ветер. Но люди, словно, не замечали хмурой ленинградской погоды, — передавала газета «Смена». — Задолго до спуска ледокола площадки вокруг стапеля заполнились людьми. Многие поднялись на строившийся по соседству танкер.
Раздаются восторженные возгласы, крики «ура», рукоплескания. В воздух летят шапки. Когда корма судна с шумом врезается в невские воды, десятки голубей устремляются в воздух.
Мягко осев, соскальзывает с порога спусковых дорожек нос атомохода, и в тот же момент на флагштоке взвивается красный флаг. Торжественно звучит государственный Гимн СССР. Радостными гудками приветствуют своего могучего собрата суда, выстроившиеся в устье Невы.
Гремят цепи якорей, ледокол замедляет ход, останавливается. По команде начальника цеха И. Никитина буксиры отводят ледокол к достроечному пирсу завода. Взволнованные и радостные, обмениваясь впечатлениями и поздравлениями, расходились строители ледокола».
— Простите, а том месте, где утонул реактор, с радиационной обстановкой всё нормально?
— Не так давно, когда было все открыто и все дозволено, господа из экологической организации «Беллона» попытались найти место захоронения реактора, но не нашли. И не потому, что оно засекречено. Нет, у меня в сейфе на судне лежат бортовые журналы, где обозначены координаты затопления, это не секрет. Ну, просто не смогли найти, может плохое дно, илистая почва. Но радиационная обстановка там нормальная. Что такое Новая Земля? Это сопки по полторы-две тысячи метров и ледники, которые постепенно сходят вниз, и реактор просто засосало в грунт. Вообще, в Карском море и лодочные реакторы были затоплены, но при этом радиационная обстановка в норме. И даже специалисты этого рода признали, что это более надёжный способ захоронения реакторных установок.
— А как работается на атомоходе?
— Сейчас четыре месяца работают, а четыре отдыхают. А раньше, лет 15-20 назад, мы не считали эти месяцы. Надо было работать полгода или восемь месяцев – работали. Иногда бывали плавания и более длительные. Сейчас для работы в Арктике созданы почти «тепличные» условия — не такие как раньше.
Атомоход — небольшой город. Над нами шутят: «Живете при коммунизме». И правда, после длительных плаваний забываешь даже, как деньги выглядят, забываешь цены. Нередко родная, любимая супруга говорит: «Ты что, с луны свалился?». Назвать пятизвездочным отелем атомоход, конечно, нельзя. Но на современных ледоколах весь экипаж живёт в одноместных каютах со всеми удобствами, с телевизором. Офицеры питаются в кают-компании, а команда — в столовой, где дневальный разносит пищу. Мы ходим в белых рубашках, два раза в неделю моемся в бане… Но для того чтобы выйти на палубу, нужно надевать специальные климатические костюмы, теплую одежду. Там уже другой мир, где ты беззащитен.
Справка
В августе 2005 года «Арктика» установила очередной рекорд, пройдя миллион миль со дня ввода в строй, что почти в пять раз превышает расстояние от Земли до Луны.
— А борода у вас – это дань морским традициям: раз капитан, значит с бородой?
— Нет, это, наверное, юношеское: я последний раз побрился в 1978 году на выпускной вечер. И вот уже 25 лет я бороду не сбриваю, но и большую никогда не отращивал. Многие, находясь в плавании, не бреются, а идя на берег, все сбривают. Здесь как? Мы ведь тоже режимное предприятие и, чтобы на него попасть, нужно предъявить пропуск. Попробуйте на пропуск сфотографироваться с бородой, а потом сбрить и пройти – вас не пустят. Вот тоже один из моментов. В советские годы большинство перспективных моряков, становясь старшим помощником или дальше – капитаном, вступали в партию.
Наверное, это и правильно было: партия самых лучших работников привлекала в свои ряды, и никуда от этого не денешься. Когда меня принимали в партию, мне предложили сбрить бороду. Мотивируя просьбу тем, что я еще молодой, а вступаю в партию с бородой – это некрасиво. Ну, я как-то отговорился, мол, и на паспорте, и на пропуске, на фотографиях в других документах у меня борода. И придется все документы менять. Так что на фото на партийном билете я тоже с бородой. Вспоминается и случай из личной жизни. С моей супругой я познакомился, будучи курсантом, а поженились мы после того, как я уже два года отплавал, и был уже с бородой. Однажды, просматривая мой курсантский альбом, моя любимая теща сразу узнала моего друга Женю Банникова, но никак не могла найти меня. Потому что, она настолько привыкла к моей бороде, что без нее меня просто не воспринимала. О моей теще у меня самые хорошие воспоминания.
— Скажите, а на кораблях, на которых вы ходили, возникали конфликты из-за женщин?
— Женщины работают сейчас во флоте и на кораблях. Существует такое поверье, что это — беда, плохое предзнаменование. Может быть, когда-то так и было. Но вопрос тут в другом. Естественно, длительные плавания, так скажем, влияют на физическое состояние мужчин, тем более, молодых – им нужна разрядка. А из-за женщин бывают и драки и прочее. Но я эту тему не поддерживаю. В таких случаях говорю: в море нужно заниматься своим делом, а придешь на берег, там и расслабляйся.
— Случалось, что над вами в Арктике летали самолеты предполагаемого противника?
— Да от этого никуда не денешься! Они не только летают над государственной границей, но и сбрасывают буйки с приборами, которые отслеживают подводные лодки. Приходилось помогать нашим подводникам, спускать шлюпки, доставать буйки. Само устройство достать невозможно, оно уходит на дно, а буек служит антенной, если его убрать – устройство бесполезно. Конечно, в шторм это сделать практически невозможно. Они до сих пор ведут очень активную разведывательную деятельность. Что с этим сделаешь? Ничего. И они, и мы это прекрасно понимаем. Ну, полетали ребята, мы их сфотографировали, сообщили куда надо, буек достали, потом рукой помахали. И наши самолеты летают над нейтральными водами.
— А на «вражеские» суда наталкивались, или им не пробиться туда, где вы ходили?
— Был случай, когда ледокол «Ямал» пришел на Северный полюс, а там всплыла американская подводная лодка. Ну, пообщались, в гости друг к другу сходили. Я не был участником этого. Представьте: туристы пришли и подводную лодку увидели. Наши подводные лодки тоже ходят на Северный полюс. Конечно, туристов на подводные лодки не пускают. На ледокол могли и пригласить. А так на льдине вполне можно устроить и пикник с шашлыком.
— Белые медведи боятся ледоколов?
— У нас борта высокие — им не забраться. Но на небольшие суда с низкими бортами, тем более — под грузом, которые мы проводили, медведи залезают. Сейчас в Арктику ходят суда, обслуживающие буровые установки, у них низкие борта, и медведи туда запросто залезают. В таком случае, если медведь на борту, объявляют тревогу, задраивают двери и ждут. Медведь походит по палубе, ему надоест, и он сам уйдет. А вообще медведи, как бурые, так и белые, боятся звуков. Можно напугать сиреной, как загудит — медведь сразу убегает. Можно постучать по железу, его это настораживает, он старается от этого уйти, боится таких вещей.
— Вас никогда не тянуло вернуться в Петербург?
— Ленинград, тем более, если ты там родился, не любить нельзя. Такой город! Ведь самые яркие исторические события нашего государства связаны именно с Санкт-Петербургом. Со времен Петра Первого и до Великой Октябрьской Революции он был столицей, и поэтому очень много всего вкладывалось в этот город. И посмотрите, на сегодняшний день он менее всех других городов затронут новой архитектурой. Случается иногда, может, звезды так сходятся на небе, попадаю на родину и хожу по тем местам, где родился, жил и получаю такое возвышенное ощущение, которое остается со мной навсегда. Вернусь я туда или нет, видно будет. Но пока я служу на «Ленине».
Справка
В настоящее время атомный ледокольный флот, подведомственный Госкорпорации «Росатом» (с 2008 года) и эксплуатируемый ФГУП «Атомфлот», имеет в своем составе:
— пять ледоколов мощностью по 75 000 л.с. («Арктика», «Россия», «Советский Союз», «Ямал» и «50 лет Победы»), силовые установки которых имеют по два реактора;
— два ледокола мощностью по 40 000 л.с. («Таймыр», «Вайгач»), силовые установки которых имеют по одному реактору;
— лихтеровоз-контейнеровоз «Севморпуть» мощностью 40 000 л.с., с одним реактором.
Интервью подготовлено при содействии газеты «Страна-Росатом».
