Абель Гезевич АГАНБЕГЯН, заведующий кафедрой Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, доктор экономических наук, профессор, академик РАН
Как известно, от экономического роста после кризиса 2008‒2009 года, когда в России за три года были восстановлены докризисные показатели, в 2013 году страна перешла к стагнации, которая продолжилась в 2014-м.
Введение ЕС и США секторальных и финансовых санкций против России, значительное снижение цен на нефть и девальвация рубля привели к глубокой рецессии в 2015-м.
В мае ВВП снизился примерно на 5% по сравнению с 2014 годом, промышленность — на 5,5 % (в том числе обрабатывающее производство — на 8,3 %), строительство — на 10,3%, а грузооборот транспорта — на 4,1%.
Третий год снижаются инвестиции в основной капитал — в мае они сократились на 7,8% в сравнении с показателями прошлого года. Объём экспорта уменьшился на 33,9%, а импорта — на 40,8 %. Эти процессы сопровождались ускорением инфляции, которая в 2012 году составляла 5,1%, в 2013-м — 6,8%, в 2014-м — 7,8%, в мае 2015 года — 15,8 %.
Начался процесс стагфляции (ситуация, в которой экономический спад и депрессивное состояние экономики — стагнация и рост безработицы — сочетаются с ростом цен — инфляцией — прим. SN): рост цен на товары сопровождается удорожанием денег, обусловленным высоким ссудным процентом из-за ключевой ставки ЦБ, установленной недавно в размере 11,5 %.
Производственные показатели снизились примерно в 1,5 раза сильнее, чем в кризисном 2009 году. Реальные доходы людей сократились на 6,4% (во время кризиса 2009 года этот показатель не снижался). Оборот розничной торговли упал на 9,2%, что намного больше, чем в 2009-м. С мая 2008 года по май 2015 года общая безработица увеличилась на 590 тысяч человек, впервые начался отток мигрантов, во многом связанный с девальвацией рубля.
Начиная с 2014 года перестала снижаться смертность населения, а в январе‒апреле 2015 года она существенно возросла. Если в 2012‒2014 годах нам удалось преодолеть депопуляцию, то в январе‒апреле 2015 года она составила уже 60 тысяч человек.
Дно рецессии ещё не пройдено — в апреле и мае 2015 года почти все показатели (см. таблицу), особенно в сферах промышленности, строительства, инвестиций, внешней торговли, реальных доходов и безработицы, существенно ухудшились в сравнении с предшествующими месяцами.
В этих условиях неотложными задачами являются сначала смягчение, а затем — и это главное — преодоление рецессии (производственного спада — прим. SN), стагфляции и возобновление социально-экономического роста.
Преодолеть стагфляцию намного труднее, чем найти выход даже из глубокого кризиса. Ведь кризисы недолговечны и продолжаются обычно не дольше двух лет, в рамках самого кризиса вызревают условия для его преодоления. Другое дело — стагнация.
Правительство должно коренным образом изменить политику, которая ввергла страну в стагнацию и стагфляцию ещё до введения санкций, событий на Украине, снижения цен на нефть и девальвации рубля.
Мы уже третий год живём в условиях падающей экономики, и дна пока не видно. Но уже ясно, в том числе из прогнозов Минэкономразвития, что 2016 и 2017 годы в лучшем случае будут годами стагнации, а возможно, и рецессии. В отличие от кризиса, для которого характерны снижение цен и удешевление денег (низкий ссудный процент), стагнация сдерживает экономический рост, поскольку дорожающие товары сосуществуют с дорогими деньгами (высоким ссудным кредитом).
В аналогичной ситуации США находились все 1970-е годы, и попытки сначала президента Генри Форда, а потом Джимми Картера выйти из стагфляции были обречены на неудачу. В результате эти президенты не прошли на второй срок, что в США бывает нечасто. И только принципиально новая политика Рональда Рейгана в начале 1980-х годов: значительное снижение налогов, курс на модернизацию и технологическое обновление при резком сокращении сроков амортизации машин и оборудования, ставка на инновации — позволили к концу 1980-х годов «разогнать» американскую экономику и обеспечить процветание США в течение 25 лет, вплоть до кризиса 2007‒2009 годов.
Как и за счёт каких факторов можно добиться роста экономики России? Только за счёт перехода к новой политике форсированных инвестиций, которые являются двигателем экономики. Предлагается с 2016 года увеличивать инвестиции ежегодно на 10%, доведя их долю в ВВП до 25 % к 2020 году и 30 % — к 2025 году. Это следует из указа президента РФ Владимира Путина от 7 мая 2012 года «О долгосрочной экономической политике».
Это можно сделать за счёт увеличения инвестиционного кредита. Его доля в активах банковской системы, превысивших в 2014 году объём ВВП и достигших 73 трлн рублей, составляет всего 1,5% (1,1 трлн рублей). Если у нас инвестиционный кредит составляет менее 9% от общих инвестиций, то в развитых странах — 30-50%, а в развивающихся (во главе с Китаем) — более 20% при доле инвестиций в ВВП не 18% (как в России сегодня), а более 30%. Чтобы перейти к форсированным инвестициям, надо уже в этом году уменьшить ключевую ставку ЦБ до 8%, а в 2016 году — до 4% за счёт радикального снижения инфляции совместными действиями правительства и ЦБ.
Необходимо использовать возрастающие инвестиции для технологического обновления экономики, развития современной транспортной инфраструктуры и увеличения объёмов жилищного строительства в два раза. Чтобы стимулировать этот процесс, подтолкнуть импортозамещение, экспорт готовых товаров с высокой добавленной стоимостью, всемерное развитие комплекса «экономики знаний», надо перейти к интенсификации экономического роста и проектному финансированию с помощью инвестиционных кредитов. Об этом говорил и президента РФ Владимир Путин на Петербургском экономическом форуме 2014 году.
При этом именно «экономика знаний» (НИОКР, образование, информационные технологии, здравоохранение и биотехнологии) является локомотивом социально-экономического развития многих стран. Роль «экономики знаний» в создании ВВП возросла в странах Западной Европы до 35 %, а в США — до 40%; рост в этой сфере вдвое превышал общий экономический рост.
В России её доля в ВВП по сравнению с советским временем снизилась с 25% до 15%, и сейчас она растёт примерно так же, как всё народное хозяйство. Ежегодное увеличение в этой сфере, скажем, на 8% позволит ускорить наш общеэкономический рост на 1-1,5% в среднем в год, а социальное развитие — на 1,5-2%.
При переходе к форсированным инвестициям рост экономики могут тормозить различные барьеры, для устранения которых могут потребоваться структурные институциональные реформы. В первую очередь необходим жёсткий режим экономии в госкомпаниях и банках, ограничение неэффективного распределения бюджетных денег и средств Центрального банка и Внешэкономбанка. По нашей оценке, при таком подходе уже с 2018 года должен начаться рост экономики.
Получаемый прирост ВВП следовало бы направлять прежде всего на повышение доходов, заработной платы и пенсий малообеспеченных людей, количество которых в I квартале 2015 года увеличилось более чем на 3 млн человек и достигло почти 23 млн человек (16% всего населения). Это можно сделать, подняв выше размеров прожиточного минимума минимальную зарплату и уровень пенсий инвалидов, при потере кормильца, а также социальных пенсий и продолжив индексацию всех видов пенсий. Увеличение платежеспособного спроса и потребления населения станет дополнительным стимулом ускоренного социально-экономического развития.
Для реализации рассмотренных предложений правительство должно коренным образом изменить политику, которая ввергла страну в стагнацию и стагфляцию ещё до введения санкций, событий на Украине, снижения цен на нефть и девальвации рубля. Для этого у нашей страны есть огромные неиспользованные возможности, прежде всего потенциал высокообразованных тружеников, колоссальные богатства, валютные и рублёвые плохо используемые средства, возможности лучшей организации и управления.
По материалам выступления на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме в июне 2015 года
Печатная версия текста: «Экономическое возрождение России» №3 (45)
Читайте также:
Сергей БОДРУНОВ. Импортозамещение — локальная задача новой индустриализации
Сергей ВАЛЕНТЕЙ. Выход из сложившейся ситуации только один — новая индустриализация
Владислав СИРОТКИН. Утрата производства — это тупик для развития страны
Давид ЭПШТЕЙН. Новая индустриализация подразумевает новые отрасли производства
