Как Берия измывался над Грузией

Владимир СОЛОВЕЙЧИК

События давней и недавней истории имеют одну особенность: интерес к ним существенно усиливается в юбилеи тех или иных событий, годовщины дней рождения или ухода из жизни видных деятелей прошлого. Тогда появляются многочисленные статьи, выходят монографии, активизируется дискуссия в обществе. Семидесятипятелетие трагических событий 1937 года исключением не стало. И точно так же, как и в иных случаях, горькая правда о «спецоперации» очень многими, в том числе, к сожалению, и среди левых активистов, подменяется созданием новых мифов, уводящих нас всё дальше от осознания истины.

Мифов этих множество, но я назову лишь некоторые из них, наиболее популярные в оппозиционной среде. Миф первый состоит в том, что массовые репрессии по политическим мотивам были порождением маниакальной подозрительности и озлобления, будто бы приобретённых в годы подполья и Гражданской войны первыми чекистами. Эти их качества, якобы помноженные на карьеристские устремления и «природный садизм» народного комиссара внутренних дел Союза ССР Николая Ежова, и привели к трагедии, а руководящие партийные органы ни о чём не знали и не ведали. А как узнали, так сразу разобрались, «злодея» Ежова и «супостатов» из числа «солдат Дзержинского» примерно наказали, направив на укрепление органов Лаврентия Берию со товарищи. Миф второй, плавно вытекающий из первого, состоит в описании «спасительной роли эффективного менеджера» Берия, будто бы освободившего невинных, пресёкшего безобразия и вообще заботившегося о правах национальностей. В отличие от «великодержавных шовинистов» Георгия Маленкова, Георгия Жукова и Ивана Конева, от которых-де Лаврентий Павлович безвинно пострадал, став неизвестным первопроходцем в деле «борьбы с культом личности Сталина». Миф третий тесно связан со вторым и предполагает, что главными жертвами событий 1937-1938 годов стали русские люди, в то время как трудящихся иных национальностей их высокопоставленные земляки выгораживали как только могли.

Чтобы опровергнуть такого рода допущения стоит посмотреть динамику политических репрессий на территории Грузинской ССР того периода. Берия до августа 1938 года работал первым секретарём ЦК КП(б) Грузии. Эта союзная республика была при Берии чуть ли не единственным регионом Союза ССР, в котором органы госбезопасности были под полным контролем республиканского партийного лидера, а не стояли над ним. К тому же руководитель Грузинской ССР, опять-таки в отличие от многих своих коллег, находился в прямом и непосредственном контакте с ведущим секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным  и коллегами товарища Сталина по Политбюро и Секретариату ЦК ВКП(б). Итак, обратимся к цифрам и документам, благо все они опубликованы и ныне находятся, таким образом, в открытом доступе.

***

Современный исследователь истории советских органов государственной безопасности Леонид Наумов в своей работе «Сталин и НКВД» (М.: Яуза, Эксмо, 2007, стр. 256-257) проанализировал динамику массовых репрессий в Грузии в 1937-1938 годах. По количеству расстрелянных по спискам, которые за подписью Берия и его ближайшего соратника, республиканского наркома внутренних дел Серго Гоглидзе, направлялись на утверждение членам Политбюро ЦК ВКП(б), Грузинская ССР находится на третьем месте после Москвы с Подмосковьем и Украины, которыми последовательно руководил Никита Хрущёв. Таковых списков было 15, в них содержалось 3486 имён «по первой категории» (расстрел) и ещё 185 «по второй» (заключение в лагеря). Доля репрессированных в этот период по отношению ко всему населению составляет 0,09%, что в четыре с половиной раза выше, чем «в среднем по СССР»! Эта союзная республика усилиями Берии, Гоглидзе и их подручных стала лидером в деле проведения репрессий против своего народа на территории Советского Союза. При этом на самом деле людей было уничтожено ещё больше, ибо в этих списках нет многих жертв Берии, например, детей и близких родственников абхазского руководителя Нестора Лакоба.

Берия активно использовал репрессивную кампанию для сведения счётов со своими политическими противниками, в том числе и с теми чекистами и партийными работниками, которые уже давно выступали против «специфических методов» Лаврентия Павловича. Так, в списке от 15 сентября 1937 года в числе тех, кого предлагалось «оформить по первой категории», был указан Давид Семёнович Киладзе, в списке от 10 августа 1937 года – Тите Илларионович Лордкипанидзе (там же, стр. 261). Это были люди совершенно иного, нежели «товарищ Лаврентий», склада. Старый чекист Давид Киладзе ещё в феврале 1905 года молодым типографским рабочим стал большевиком. Руководил отрядами боевиков в Сочи и в Баку, отличился в Персидском восстании, работал в подполье в Поти, Баку, Екатеринодаре. Арестован 9 сентября 1907 года, приговорён военно-окружным судом к каторге, затем был в ссылке в Енисейской губернии, освобождён Февральской революцией. В 1918-1921 годах находился в подполье в Грузии, дважды арестовывался меньшевистскими властями, бежал. В 1925-1926 годах был на нелегальной закордонной работе в Турции.

Старший майор госбезопасности Тите Илларионович Лордкипанидзе в революционное движение включился под влиянием старших братьев: Ионы, повешенного жандармами, и Владимира, умершего в царской тюрьме. Большевик с 1913 года. Участвовал в вооружённом восстании в Кутаиси. В годы Гражданской войны — в большевистском подполье в Грузии, один из организаторов и исполнителей теракта против генерала Баратова в Тифлисе в сентябре 1919 года. С июня 1920 года служил в органах госбезопасности. Уполномоченный особого отдела Крымской ударной группы войск РККА в ноябре-декабре 1920 года, очищал полуостров от белогвардейцев и других «бывших людей». Затем был на закордонной работе в Париже. Выжитый, как и Киладзе, Берией с чекистской работы в Закавказье, на момент ареста возглавлял органы госбезопасности в Крыму. Таких людей Берия страшно боялся, как, впрочем, и боевых красных командиров. В один и тот же день – 12 июля 1937 года – были расстреляны по клеветническим обвинениям комдивы Георгий Николаевич Кутателадзе и Георгий Александрович Тухарели («”Дорогой наш товарищ Сталин!”… и другие товарищи», М.: Звенья, 2001, стр. 166, 264).

О том, какими методами достигались «признания» арестованных в несовершённых ими преступлениях, рассказал в своих воспоминаниях член Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР, назначенного для рассмотрения дела Берии и его сообщников в декабре 1953 года, руководитель грузинских профсоюзов Митрофан Ионович Кучава. Части его дневника были опубликованы в книге «Берия: конец карьеры» (М.: Издательство политической литературы, 1991, стр. 297): «Эрик Бедия среди своих близких сказал, что ему стыдно за Берия, который бессовестно присвоил чужой труд “К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье”, и Бедия был репрессирован. Берия первоначально отрицал, что он участвовал в пытках Бедия. Но после того, как Кобулов на процессе рассказал о том, как это происходило, Берия признал, что бил Бедия. На протоколе допроса арестованного Жужунавы (капитан госбезопасности Василий Георгиевич Жужунава, в июле 1918 года ушедший добровольцем в Красную Армию, был наркомом внутренних дел Абхазской АССР и считался противником методов Берии – Прим. авт.) имеется резолюция Берии: “крепко излупить Жужунаву: он много знает, но не говорит”. На протоколе последующего допроса Жужунавы от 16-17 ноября 1937 года стоит резолюция Берии: “Арестовать Дошояна, Оболадзе, Харадзе, Таварткиладзе, Таркил”. На протоколе допроса Мгалоблишвили (Герман Мгалоблишвили до своего ареста являлся председателем Совета народных комиссаров Грузинской ССР – Прим. авт.) резолюция Берии: “Крепко взять в работу, не заявления брать, а допросить. Л. Б. 9.VII.37 г.”. Страшной пытке подвергся признанный лидер рабочих Ленинского района г. Тбилиси бывший слесарь депо Давид Панцулая…»

На суде в Тбилиси над бериевскими подручными в сентябре 1955 года обвиняемый Кримян рассказал: «Помню дело Мгалоблишвили. Я имел возможность ознакомиться с показаниями Мгалоблишвили и заявляю, что они надуманы, и он осуждён неверно. Его жестоко избили. На основании его вынужденных показаний были осуждены сотни невинных людей. Под воздействием он дал показания о 1500 повстанцев, затем довёл цифру до 4000 человек, а потом до 7000 человек. В числе руководителей этой “повстанческой организации” были названы все секретари райкомов КП(б) Аджарии и Абхазии» (Андрей Сухомлинов. «Кто Вы, Лаврентий Берия?» М.: Детектив-пресс, 2004, стр. 272). 30 июня 1937 года по указанию Берия был арестован командир грузинской территориальной дивизии Буачидзе. «Товарищу Лаврентию» донесли, что комдив Буачидзе возражал против выдвижения Берии по партийной линии. Чуть больше месяца понадобилось палачам, чтобы 6 августа 1937 года товарищ Буачидзе скончался в больнице тбилисской тюрьмы от зверских побоев, прикрытых в свидетельстве о смерти диагнозом «паралич сердца» (там же, стр. 276-277). С ведома и явного попустительства Берии «невинных людей избивали резиновыми палками, металлическими прутьями, шомполами, плётками, линейками, ремнями, длительное время заставляли стоять с поднятыми вверх или разведёнными в стороны руками. Некоторые следователи каблуками сапог давили обнажённые пальцы ног несчастных, затягивали половые органы специальной петлёй, лишали обречённых сна, пищи, воды» (там же, стр. 268).

    ***

Подобные «подвиги», скорее всего, и обеспечили карьерный взлёт Лаврентия Берия. Докладывая ведущему секретарю ЦК ВКП(б) о содеянном и информируя его о дальнейших планах, «товарищ Лаврентий» на резкие слова не скупился: «…Вся эта сволочь представляла из себя чудовищное сплетение шпионов, предателей, вредителей, диверсантов, лиц с самыми разнообразными контрреволюционными взглядами и убеждениями, но объединённых звериной ненавистью к руководству ВКП(б) и гнусным желанием свергнуть Советскую власть… Как я уже Вам сообщал, Герман Мгалоблишвили оказался английским шпионом… По шпионской работе Мгалоблишвили, помимо других лиц, был связан с Тухачевским, которого он лично в 1937 году информировал о состоянии контрреволюционной работы в грузинских частях Красной Армии… Пока ещё молчит этот мерзавец и предатель Орахелашвили Мамия. Боимся крепко брать его в работу, т. к. каждый раз при допросе он падает в обморок, и приходится впрыскивать ему камфору. Нет сомнения, что скоро заговорит и он… Антисоветские и к.-р. элементы по Грузии будут основательно изъяты. Уже расстреляно около 200 человек… Считаю, что придётся расстрелять не менее 1000 человек, из числа к.-р. правых, троцкистов, шпионов, диверсантов, вредителей и проч. В это число не входят бывшие кулаки и уголовники, вернувшиеся из ссылки и подлежащие расстрелу в административном порядке через тройку, созданную при НКВД Грузии в согласии с решением ЦК ВКП(б). Для дальнейшего разворота следствия считаю необходимым арест Кахиани Михаила, Асрибекова Ерванда, Гайоза Дендариани, Ломидзе Луки, Канделаки Давида и Старка… Прошу Ваших указаний» («Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937 – 1938». М.: Материк, 2004, стр. 253–255). Судя по рукописным пометкам на документе от 20 июля 1937 года, адресат послания был полностью в курсе происходящего и, как показали последующие события, Берия в его ретивости нисколько не останавливал.

Сам же Лаврентий Павлович думал, возможно, не только о карьере, но и излишней жестокостью спасал самого себя от обвинений в прежней доброжелательности к Троцкому. В архиве сохранился текст послания Берия своему тогдашнему начальнику Генриху Ягоде от 23 января 1924 года о прошедшей накануне встрече с отдыхавшим в Сухуми Троцким: «В беседе с нами т. Троцкий, между прочим, сказал следующее: он не представляет возможности какого бы то ни было раскола в нашей партии. Во всяком случае, если что-либо и было возможно, это не будет с его стороны. Эти слова он повторил четыре раза… Смерть Ильича сильно подействовала на него. Он считает, что партия окажется достойной того, кто эту партию создал. Ленина может заменить только коллектив» (Михаил Ильинский. Нарком Ягода. М.: Яуза, Эксмо, 2005, стр. 649-650).

***

…Признаюсь честно, этот текст я писал тяжело, с чувством огромной горечи, с болью в сердце. Бесконечно жаль настоящих большевиков, честных советских граждан, ушедших из жизни оклеветанными, изуродованными физически, опозоренными морально. Если мы сейчас говорим и пишем об этом, то с целью воздать должное их светлой памяти. Все они посмертно реабилитированы. Но лучшим памятником невинным жертвам произвола будет невозможность повторения преступлений Берии. Ни в Грузии, ни в России, ни где бы то ни было ещё. А это станет реальным лишь при условии, если общественное сознание, во многом не только сформированное политической практикой, но и само, в свою очередь формирующее её, будет опираться на факты, а не на мифы.