45 лет назад восстала Реджо-ди-Калабрия
Алексей ЖАРОВ
«Boia chi molla! — Подонок кто сдаётся!» — это клич разнёсся по Апеннинам с юга на север летом 1970 года. Итальянцы вспоминали этот слоган карбонариев и фашистских легионов: «Chi abbandona la lotta è un vile assassino! — Кто отказывается от вдохновенной борьбы, есть гнусный палач!»
Римские чиновники и «красные бароны» компартии пережили месяцы великого страха. Европа доказала способность к восстанию. Ещё раз выяснилось, что мастерство не пропьёшь. В городе Реджо-ди-Калабрия провели генеральный смотр социальные силы и политические группы, прокладывающие сегодня дорогу в будущее.
К началу 1970-х Старый континент впору было называть пылающим. Побоище на Валле Джулия — римский март 1968-го. Майский Париж того же года. Августовская Прага. Назревали взрывы в Ольстере и в Польше, в Басконии и на Корсике. Греческие «чёрные полковники» показывали пример итальянскому «князю торпед» Валерио Боргезе. Закипала гремучая смесь «наци-маоизма». Близились Свинцовые семидесятые.
Правительство в Риме ощущало опасность и пыталось действовать на упреждение. Город Реджо-ди-Калабрия создавал проблему для центра уже одним своим расположением — на крайнем юге континентальной Италии, через узкую полосу воды начинается Сицилия. Здесь, как и на соседнем легендарном острове, действовали не столько государственные законы, сколько общественные понятия. Точнее — со-общественные. Сообществ сицилийского типа. Закономерно высока была популярность политических сил, чья идеология строилась на сходных понятиях. Местная организация правящей Христианско-демократической партии вынуждена была оглядываться на ячейки неофашистского Итальянского социального движения (ИСД). Неформальным лидером которого в Реджо был харизматик Чиччо Франко, вожак профсоюза железнодорожных рабочих.
В начале 1970-го года центральное правительство решило перевести административный центр провинции Реджо-Калабрия из Реджо-ди-Калабрии в Катандзаро. Причин на то было немало, но из главных — рассредоточение мафиозно-неофашистского регионального центра. Жители Реджо-ди-Калабрии поняли, к чему ведут римские левоцентристы. Хотят повязать поодиночке? «Возьмёмся за руки, друзья!» Тем более, потеря статуса подрывала экономическое положение города и била по карману каждого, кто в нём живёт.
На 13 июля 1970 года планировалось заседание регионального совета Реджо-Калабрии. Уже — в Катандзаро. Стало ясно, что региональная столица вот-вот переместится. Но реджийцы решили по-своему.
5 июля мэр Реджо-ди-Калабрия Пьетро Батталья собрал общегородской митинг. Он состоял в ХДП, но смотрел на ситуацию не по-партийному, а по-реджийскому: город должен остаться калабрийской столицей! Однако не мэр стал во главе движения. Когда стало ясно, что миром победы не достичь, протест возглавили другие люди.
13 июля объявил общегородскую забастовку неофашистский профсоюз ЧИСНАЛ. Под командованием Чиччо Франко, давно поднаторевшего в жёстких тёрках с коммунистами и чиновниками. На следующий день, 14 июля, Чиччо Франко, собрав полгорода, провозгласил начала национальной революции. Не городской — всеитальянской. Он-то и произнёс незабываемое «Подонок, кто сдаётся!» Назавтра рабочие и студенты Реджо поставили город вверх дном.
Быстро пролилась первая кровь. В жестокой драке с полицией погиб железнодорожник Бруно Лабате. В ответ начался разгром присутственных мест, нападения на полицейские участки. Неофашистские боевики разнесли местные штаб-квартиры коммунистической и социалистической партий. ИКП и ИСП были изначально чужды реджийской ментальности и воспринимались как худшая ипостась враждебного государства. Не на высоте оказались и внесистемные леваки. Заумь их идеологии была не ко двору в конкретной защите местного мужицкого интереса.
В оперативной чёткости и жёсткости чёрных бригад явственно ощущалась рука Стефано Делле Кьяйе с его Национальным авангардом. «В тюрьме мне представилась возможность встретиться с Чиччо Франко, лидером движения “Подонок, кто сдаётся!” Он должен был абсолютно честно признать, насколько обязан молодым авангардистам. Это убеждает в том, что “левые” не имеют монополии ни на оглашение требований народа, ни на защиту его нужд. И не могут претендовать на то, чтобы постичь смысл справедливости или постулаты анархии», — рассказывал много лет спустя анархо-фашистский философ Марио Мерлино, ближайший соратник Команданте Стефано.
За две недели контроль над Реджо-ди-Калабрией фактически перешёл в руки восставших. Вдумаемся: 1970 год, крупная западноевропейская страна — областной центр вышел из повиновения правительству и управляется городским бунтом… Фантастика. Но факт.
Организованным структурным выражением «бунта — дела правого» стал Объединённый комитет за столицу Реджо. В него вошли пять человек: неофашистский профсоюзник Чиччо Франко, базарный торговец Альфредо Перна (кстати, антифашистский партизан Второй мировой), руководитель городской ИСД Фортунатто Алои, поэт Джузеппе Аварна, продолжатель традиций д’Аннунцио. Мэрия демохристианина Баттальи официально делегировала Комитету властные полномочия. Экономическую базу под новую власть подвели местные крепкие хозяйственники — кофепромышленник Деметрио Мауро и водный грузоперевозчик Амадео Матасена. (Представим наших олигархов, дающих деньги на восстание…) Поддержал бунт архиепископ Реджо-Калабрии Джованни Ферро, которого регулярно видели в гуще событий. (Представим в этой роли, скажем, митрополита Екатеринодарского…)
Такое масштабное движение не могло вдохновляться единственной целью сохранения в городе провинциального административного центра. Ведь недаром Чиччо Франко говорил о национальной революции. Протесты действительно покатились по стране, прежде всего по Калабрии. Тут нужна была общезначимая идея. Объединяющей платформой стал правый популизм ИСД и ЧИСНАЛа, который подпитывал неофашистский радикализм в версии Национального авангарда.
Красные пытались оспорить это. Приехавшие из Рима леваки-анархисты собрали критические материалы о «чёрном беспределе», после чего пятеро из них погибли в ДТП на обратной дороге в столицу. Но попытки опорочить восстание успеха не принесли. «Сначала было много парней, которые думали, что Реджо защитят левые. Но им пришлось пересмотреть свои политические позиции. Многие стали фашистами только потому, что в битве за Реджо верно повели себя только фашисты», — вспоминал Чиччо Франко.
Но идеология движения была не просто крайне правой. Обозначился ещё один принципиально важный момент. Рядом с Чиччо Франко находился гражданский оперативник по имени Кармине Доминичи. Член Национального авангарда и мафиозного сообщества «Ндгранета». Возник революционный союз пролетариата и криминалитета.
Мафиози сыграли важную роль в уличных столкновениях и последующем жизнеобеспечении города. Формировалась социальная модель, впоследствии оглашённая идеологом неофашистской молодёжи Фабрицио Дзани: «Разбойники и бандиты всегда были солью нашей нации и дрались во имя народа. Коллективные ячейки заводов, институтов и школ станут свободным народом! Эти разбойники — мы!»
Ситуация складывалась по-настоящему грозная. Локальный конфликт перерастал в общенациональный кризис, замешанный на политическом насилии. К тому же 22 июля в районе бунта сошёл с рельсов экспресс, следовавший из Палермо в Турин. Шесть погибших, около пятидесяти раненных. Прояснить обстоятельства катастрофы не удалось, но мало кто сомневался в версии теракта. Это прозвучало очень тревожным звонком: события в Реджо не обойдут стороной никого в стране.
Правительство Мариано Румора ушло в отставку. Пришедший на его место кабинет Эмилио Коломбо сделал ставку на силовое подавление ультраправого мятежа. Его поддержали все системные партии, кроме ИСД — от либералов до коммунистов. Последние имели на то особые резоны. Кстати, влиятельного деятеля ИКП Пьетро Инграо, командированного в Реджо, из города просто выгнали.
Распространение информации о восстании власти элементарно заблокировали. В СМИ развернулась кампания дискредитации и травли — типа нынешних киселёвских обличений «укрофашизма» (правда, без полного бреда и с гораздо большими основаниями). Город был взят в кольцо армейскими подразделениями. Началась интенсивная подготовка к полицейской зачистке.
В ответ 14 сентября 1970 года в Реджо-ди-Калабрии возобновилась всеобщая забастовка. Полиция приступила к арестам. За арестованных вступались товарищи. Улицы снова утонули в побоищах, несколько человек погибли. «Свободное Радио Реджо» прорвалось в эфир с призывом к всеобщему восстанию: «Борьба с властью красных баронов приведёт к победе истинной демократии. Да здравствует новая Италия!»
17 сентября власти решились арестовать Чиччо Франко. Его соратники ответили массированными атаками на полицейские участки и оружейные магазины. Город покрылся баррикадами. Это стали высшей точкой сопротивления. Далее — или война, или капитуляция.
Правительство бросило на стол последний козырь. Была в крупном масштабе задействована регулярная армия. Город оказался в военной осаде с использованием бронетехники. Военные взяли под контроль местные коммуникации. Огонь на поражение не открывался, но полиция получила мощную опору. Реджийцам пришлось задуматься.
Премьер Коломбо, политик опытный и квалифицированный, умел дозировать давление и уступки. 23 декабря Чиччо Франко был выпущен на волю. Был оглашён новый план административной реформы: провинциальная администрация переезжает в Катандзаро, но региональный совет и суд остаются в Реджо-ди-Калабрии. При этом были обещаны массированные бюджетные инвестиции в городскую промышленность и гарантированы рабочие места.
Последний подъём восстания пришёлся на конец января — начало февраля 1971-го: демонстрации, забастовки, массовые драки. И тогда в город наконец вошли бронетанковые армейские части. Только под их прикрытием полиции удалось снести все баррикады и восстановить правительственный контроль над Реджо-ди-Калабрией. Произошло это 23 февраля 1971 года. Такой вот итальянский день защитника отечества.
Реджо-ди-Калабрию заметили во всём мире. Кто с надеждой, кто со страхом. Народ вышел на баррикады, выдвинул вожаков, вступил в сражение и не проиграл. Ведь требования восставших в значительной степени пришлось выполнить! Кому из власть предержащих может такое понравиться, даже в демократических государствах? Уж не говоря об иных.
НАТО и Варшавский договор пели тут в унисон. Советский агитпроп называл пролетарское восстание фашистскими беспорядками. В США и Западной Европе говорилось о мятеже против законного правительства. Интересно, какие бы разговоры шли в наших краях сейчас? Наверное, назвали бы «цветной революцией», коварно устроенной Госдепом против путинского друга Берлускони.
Лишь одно правительство в мире поддержало реджийцев. Это был албанский коммунистический режим Энвера Ходжи. Там прямо произнесли слова «пролетарское восстание». Но такая поддержка восставшим пролетариям нужна не была.
Чиччо Франко был сенатором от ИСД. Он ушёл из жизни в 1991-м, через двадцать лет после своего звёздного часа. В Реджо-ди-Калабрии поныне царит его культ.
Пьетро Батталья депутатствовал от ХДП, подозревался в связях с мафией. Написал книгу со скромным названием «Я и восстание». Скончался десять лет назад.
Джузеппе Аварна прославился как поэт революции. Он продолжал писать, стал высочайшим авторитетом для итальянской творческой богемы. Погиб на пожаре, спасая свою библиотеку, за день до 28-й годовщины окончания восстания.
Кармине Доминичи в 1993-м судили за теракты, совершённые в те месяцы. Однако оправдали — не было улик.
Пьетро Инграо не любит вспоминать о тех днях. И вряд ли полюбит, даже если проживёт ещё столько же (сейчас ему 100 лет).
Итальянское социальное движение мощно подняло свой политический престиж. На первых после реджийского восстания выборах системные неофашисты получили почти три миллиона голосов — как никогда до никогда после. А вот Национальный авангард власти начали всерьёз прессовать и через несколько лет запретили. Впрочем, такие организации запрещать бессмысленно. Он действует и сегодня — под новым названием «Социальная солидарность», но под старым руководством Делле Кьяйе.
И конечно, последний вопрос. «Какие уроки мы из этого извлекаем, товарищи?» В сегодняшней России нет таких партий, таких профсоюзов, такого бизнеса, такой церкви. Нет и настоящих духовных скреп — которые крепят десятки тысяч в драке с ОМОНом ради родного города. Разрозненные нападения «русских майдановцев» на «русских титушек» не приходится сравнивать с бунтом Реджо, когда весь город, как один человек…
Получается, вообще ничего? Нет, так нельзя сказать. Кое-что есть — мафия. Уже что-то. Значит, смотрим дальше…
Читайте также:
Николай КОЛЬСКИЙ, Ян ОРЕЦКИЙ. Чёрная легенда Стефано Делле Кьяйе
