Испанский Холокост: есть времена, когда молчать, — значит, лгать

Михаэль ДОРФМАН

Пол Престон: «Я надеюсь, что книга покажет степень страданий, которые обрушили на собственных сограждан высокомерие и жестокость военных, поднявших мятеж 18 июля 1936 года. Они спровоцировали ненужную войну, последствия которой до сих пор гнетут Испанию».

«Да здравствует смерть!»

«Есть времена, когда молчать значит лгать. Грубая сила поможет победить, но не способна убедить. Убедить можно лишь убеждением. Для того чтобы убеждать, вам понадобится то, чего у вас нет – разум и право», – говорил испанский философ, ректор Университета Саламанки Мигель де Унамуно на диспуте с франкистским пропагандистом, генералом Мильяном Астраем 12 октября 1936 года. В ответ генерал стал бессвязно выкрикивать: «Смерть интеллигентам! Да здравствует смерть!». Старенького учёного, поначалу поддержавшего франкистов, солдатня выволокла из аудитории. С ним случился сердечный удар, и он умер через несколько недель. «Некоторых расстреляли, потому что подозревали в них масонов. Я не знаю, что такое масон, и я полагаю, что и зверьё, которое их убивало, тоже не знало. Нет ничего хуже, чем союз между слабоумием казармы и идиотизмом ризницы», – писал Мигель де Унамуно, когда понял, какие страшные силы были выпущены на свободу.

При чтении только что вышедшей монографии британского историка Пола Престона «Испанский Холокост: Инквизиция и истребление в Испании ХХ века» всё время вспоминается Унамуно. Книга является неоценимым вкладом в наше понимание не только гражданской войны в Испании, но и современных событий, где разум и право пытаются подменить грубой силой. Официальная история долго представляла Франсиско Франко, как «отца отечества», сохранившего нейтралитет во время Второй Мировой войны и автора «испанского экономического чуда» 1960-х годов, а самое главное – объединителя народа, спасшего Испанию от террора. Однако, книга не о Франко. Биографии каудильо Престон, один из ведущих специалистов по истории современной Испании, посвятил отдельную книгу. «Испанский Холокост» убедительно демонстрирует гораздо более широкую картину – систематическую политику убийств, репрессий и массовых изнасилований – по сути, последовательную войну против миллионов своих соотечественников.

В отличие от прошедших денацификацию Германии, Италии и Австрии, эпоха Франко в Испании – до сих тема больная, вызывающая больше эмоций, чем разумного отношения. Только недавно под суд попал знаменитый испанский судья Балтазар Гарсон, давший разрешение на раскопки братских могил того времени. В своё время Гарсон возбудил судебное преследование против чилийского диктатора Аугусто Пиночета, ответственного за судьбу многих испанских граждан, исчезнувших в застенках чилийской хунты. Однако в его родной Испании десятки тысяч людей были казнены без суда, исчезли без следа. Судью, прославившегося высокопрофильными международными процессами, лишили возможности расследовать обстоятельства смерти своих компатриотов. Гарсона отстранили от работы и предъявили обвинения в  превышении должностных полномочий при расследовании преступлений, совершённых режимом Франко, на которые распространялась амнистия.

Преступления республики

Там где есть война, всегда есть военные преступления – в точности как там, где есть финансы, неизбежно будут финансовые преступления. Любой штабист знает, что необходимо принимать их в расчёт, как и жертвы среди гражданского населения, огонь по своим, аварии и многие другие страшные детали военного ремесла. По всей Испании раскиданы безымянные братские могилы. В испанских учебниках принято писать, что за жестокости гражданской войны ответственны обе воюющие стороны. У Престона названы имена. Сейчас он работает над серией минибиографий под названием «Монстры».

Когда вспыхнул мятеж франкистов, в маленьком городке Каспе, неподалёку от арагонской столицы Сарагосы, Паскуаль Фрескет Льяно, член Иберийской федерации анархистов (FAI) во главе своего «Отряда смерти» отправился вершить «революционную справедливость». Отряд ездил на автобусе, названном El Cotxe de la Calavera (в переводе с каталонского — «Карета черепов») с намалёванными на ней черепами с костями. На шапках тоже были черепа. Отряд Фрескета вихрем промчался по Арагону, Теруэлю и Таррагоне, уничтожая всех заподозренных в симпатиях к франкистам. В октябре 1936 года, когда убийц захватили милиционеры из анархистского профсоюза CNT, «Отряд смерти» убил более 300 человек.

Республиканцы тщательно фиксировали все смерти, старались обуздать ярость в своих рядах. Подавляющее большинство военных преступлений на территории, находившейся под контролем республиканцев, было совершено в первые пять месяцев войны, когда в результате франкистского мятежа рухнула вся система охраны общественного порядка. Позже республиканское правительство сумело восстановить контроль над территорией и пресечь внесудебные расправы. Многие жертвы на республиканской стороне случились в результате борьбы различных фракций внутри республиканского лагеря. Сталинисты систематически уничтожали анархистов, троцкистов и каталонских националистов. Те отвечали. Республиканские власти старались обуздать экстремистов, которые хотели свести старые счёты, и тех, кто пользовался вакуумом власти, созданным в результате мятежа.  И всё же действия бесконтрольных республиканских милиций – вовсе не то же самое, что действия дисциплинированных сил Франко.

Самое громкое военное преступление, совершённое на территории, удерживаемой республиканцами, произошло в Паракуэлос, небольшом городке к северу от Мадрида. В период с ноября по декабрь 1936 года там было уничтожено свыше 2000 человек, подозреваемых в симпатиях к Франко. Престон изучает степень участия в этом деле Сантьяго Каррильо, бывшего лидера Коммунистической партии Испании, сыгравшего видную роль в процессе демократизации после смерти Франко. Во время битвы за Мадрид Каррильо занимал должность руководителя Комитета общественного порядка при Совете обороны Мадрида. Он неизменно отрицал свою причастность к казням. Многие из смертных приговоров были подписаны заместителем Каррильо. «Сказать, что Каррильо не имеет ничего общего с убийствами, так же невозможно, как и то, что он единолично несёт за них ответственность», – говорит Престон. Он подробно разбирает казни, проведённые республиканской властью, когда силы франкистов приближались к Мадриду. – «Каррильо был полностью причастен [к решению казнить заключённых]». Сам Каррильо писал в автобиографии, что он приказал эвакуировать заключённых из Мадрида, но конвой был угнан.

«В действительности же разгром церквей носил повсеместный характер и был явлением само собой разумеющимся, ибо для испанцев церковь была частью капиталистической шайки. За шесть месяцев моего пребывания в Испании я видел только две неповреждённые церкви, а примерно до июля 1937 года нигде не отправлялась служба…» Это Джордж Оруэлл писал в «Памяти Каталонии». С самого начала революция в Испании обозначила своим врагом католическое духовенство, тесно связанное с землевладельческой аристократией и противившиеся любым попыткам смягчения феодального строя. Да и мятеж Франко поначалу не был фашистской революцией, а попыткой реставрировать феодальные порядки. Престон подробно описывает и репрессии против духовенства: «Ношения рясы было достаточно, чтобы попасть под расстрел на обочине дороги. Около 6800 священнослужителей были убиты. Многие церкви и монастыри было сожжены или разрушены». Священников регулярно пытали и убивали. В Испании было уничтожено в три раза больше представителей духовенства, чем во время террора якобинцев в годы Великой Французской революции.

Престон посвящает много места описанию того, как во время первого периода Второй Республики власти боролись церковью, пытаясь лишить её всякого влияния на политику и образование. Священники были изгнаны из всех школ и колледжей. Воодушевлённые инициативами центрального правительства, многие региональные и местные власти решили ввести налог на церковь и даже штрафовать людей за ношение нательного крестика. Однако после выборов в ноябре 1933 года к власти пришло правое правительство. Многие радикальные меры были свёрнуты. Правительство повело наступление и на профсоюзы. Было жестоко подавлено выступление шахтёров в Астурии. Прелаты церкви снова почувствовали запах власти и открыто поддержали эти меры. Когда началась Гражданская война, церковные иерархи с энтузиазмом поддержали мятежников. Многие священники жизнью заплатили за эту поддержку.

Ватикан причислил к лику блаженных около тысячи католиков, убитых во время Гражданской войны. Их объявили мучениками за веру. Однако папский престол не спешит с  покаянием перед жертвами тех священников, которые решили пренебречь первой заповедью и взяться за оружие. В Наварре не хватало священников, чтобы служить мессы, потому что многие ушли воевать за Франко. Многие оставшиеся яростно агитировали за франкистов. Каноник собора в Саламанке Анисето де Кастро призывал с амвона: «Если известно, что убийство делается при выполнении воли Божьей, то рука не дрогнет при нажатии на курок винтовки, сердце не должно трепетать перед лицом смерти». Священники водили карателей по домам, доносили на тех, кто сочувствовал республиканцам, а то и просто не ходил в церковь. Сегодня массовый отход испанцев от церкви объясняется её прежним сотрудничеством с франкистами, тем, что испанская католическая церковь слишком срослась с властью и так и не научилась жить в условиях отделения религии от государства.

С той стороны – куда страшнее

«В первый день мятежа капитан Гонсало де Агуйера выстроил всех крестьян своего национализированного республикой поместья и для острастки расстрелял каждого шестого. Однако имя Агуйера стало известно испанцам лишь в 1960 году, когда он убил двух своих сыновей и пытался убить жену»…. «Криадо организовывал оргии, где творились самые невообразимые акты садизма, а затем отправлял мужчин и женщин на расстрел», – докладывал начальству франкистский губернатор Севильи. Это о капитане Мануэле Диас Криадо. После захвата Севильи силами франкистов в июле 1936 года Криадо развязал террор против всех, кого подозревали в симпатиях к республиканцам. За четыре месяца службы шефом безопасности в андалузской столице Севилье он погубил свыше 10.000 мужчин и женщин. Даже сторонники Франко были шокированы его жестокостью. Позже губернатор вспоминал: «Криадо был дегенератом, использовал служебное положение, чтобы насытить свою кровожадность, чтобы обогатить себя и удовлетворить свои сексуальные аппетиты».

В Гражданской войне в Испании 1936-1939 годов, как бывает в любой войне, участвовало множество психопатов, вроде Криадо и Льописа, получили шанс проявить свои инстинкты. Ведь гражданские войны – самые жестокие из всех. Из полумиллиона погибших во время Гражданской войны – около 200.000 были гражданскими лицами. Все они были убиты далеко от полей сражений. Обе стороны совершали зверства. Военные преступления республиканцев во франкистской Испании изучались и пропагандировались. Однако сегодня историки располагают огромным количеством материала, указывающим, что режим Франко ответственен за гораздо большее число жертв среди гражданского населения. Республиканцы уничтожили или казнили около 50 тысяч сторонников и сочувствующих франкистам. Франкисты убили в три раза больше людей. В число 150.000 убитых не включены жертвы намеренных бомбардировок и артобстрелов жилых кварталов Мадрида, Барселоны, Валенсии и других городов. Не включает оно ни многих тысяч беженцев, погибших во время бомбардировок беженских колонн, ни многих тысяч беженцев и заключенных, погибших от болезней и недоедания в лагерях. Не включает ещё и множества пропавших без вести после войны.

Силы Франко проводили систематическую политику террора в течение всей войны и долгое время после её окончания. Франко считал, что необходимо сломить дух гражданского населения путём ликвидации любой потенциальной угрозы или оппозиции. Итальянские и германские военные советники настаивали на скорейшем военном наступлении, однако Франко твердо стоял на своей стратегии постепенного завоевания, сопровождающегося чистками (limpieza) «заражённой территории» от врага. Франкисты, не колеблясь, применили к своим согражданам тактики, наработанные в колониальных войнах в Африке. Перед началом наступления на Страну Басков 4 апреля 1937 года Франко заявил итальянскому послу Роберто Канталупо, что «выполнение необходимой задачи по искуплению и умиротворению оккупированных зон будет медленным и тяжёлым потому, что корни анархизма в Испании старинные и глубокие». «Отец отечества» генералиссимус всех вооружённых сил и каудильо Испании Франсиско Франко видел гражданскую войну в понятиях борьбы Патрия (родина) против anti-Patria (быдла, canallia, еврейско-масонско-коммунистического сброда).

«Испанский Холокост» Пола Престона производит подробный подсчёт убийств и массового уничтожения гражданских лиц во время и после гражданской войны в Испании. Книга не оставляет камня на камне от образа Франко-патриота, всеми силами стремившегося отстроить родину. О ненависти и расколе свидетельствует сам психопатологический язык франкистской пропаганды, изображавшей своих компатриотов-испанцев, как недочеловеков – «быдлом», «отбросами», «слабаками», «вонючками», «проститутками», «преступниками». Такой язык служил для оправдания «очищения» – убийства, изнасилований, пыток, экономических и психологических репрессий. Ещё больше этот язык служил для создания круговой поруки среди сторонников режима. Круговой поруки, которая и сейчас так верно служит замалчиванию преступлений режима Франко. «Франко полностью осознавал, что репрессии не только терроризируют противников, но и служат сплочению вокруг него ради собственного выживания всех тех, кто был замешан в их осуществлении, – пишет Престон. – Их соучастие обеспечивало, что они будут связаны с Франко, как с единственным оплотом против возможной мести их жертв». Не удивительно, что такой труд вышел не в Испании. Здесь эта тема остается чувствительной и противоречивой и через три четверти века после начала Гражданской войны.

Человечески инстинкт к совершению геноцида

«Пока я не принялся за книгу, я не знал о репрессиях в районах, где не было никакого сопротивления, – пишет Престон, – Бессмысленная жестокость оставила тяжёлое наследие страха и ненависти». Исследование Престона об ужасах гражданской войны в Испании показывает, насколько хрупка уверенность современного общества в собственной безопасности и цивилизованности. «Испанский Холокост» напоминает нам о сильном человеческом инстинкте совершать геноцид. Не среди чужаков, которых принято бояться и ненавидеть, а среди своих. «Холокост – это уничтожение людей… Страдания и боль испанского народа оправдывают название книги», – сказал историк в интервью «Эль Паис», – После окончания войны 20.000 человек было уничтожено, десятки тысяч погибли в заключении от болезней и голода. Полмиллиона бежало из страны. Многие из них попали в нацистские лагеря смерти и в сталинский ГУЛАГ. Всё это и есть холокост». Престон сказал в интервью «Ди Вельт», что написание книги стало для него самой тяжёлой задачей из всех, с которыми он сталкивался до сих пор. И дело не только в  огромном количестве материала, с которым пришлось работать, но и в бессмысленной и беспричинной жестокости происходившего.

Подсчёт жертв франкистского режима смог начаться лишь после смерти диктатора в 1975 году и не закончен до сих пор. В 2002 году строители в Толедо случайно наткнулись на массовое захоронение на заднем дворе кладбищенского дома. Выяснилось, что там закопаны останки людей, пропавших без вести в сентябре 1936. В могилах лежали не только бойцы, но гражданские, женщины и дети. По всей Испании археологи находят братские могилы –  доказательства террора франкистов между 1936 и 1945 годами. Лишь после прихода к власти социалистов в Испании начали появляться рассказы о репрессиях, о том, как людей убивали лишь за то, что непочтительно отзывались о церкви, держали дома радиоприёмник или читали левую прессу. Только в 1980-х годах родственники погибших осмелились впервые возложить цветы на места расстрелов. Лишь в 2005 году СМИ всерьёз заинтересовались раскопками на местах массовых убийств. Молодой социолог из Наварры Эмилио Сильва-Барерра начал расследовать обстоятельства исчезновения своего деда, лавочника и активиста левой Республиканской партии, пропавшего без вести в первые месяцы франкистского мятежа 1936 года. После тщательного расследования Сильва-Баррера нашёл останки своего деда, отца шестерых детей. Его вместе с двенадцатью товарищами франкисты расстреляли на обочине дороги возле маленькой деревушки в Леоне. Трупы закопали в поле, рядом с местом расстрела. Анализ ДНК подтвердил, что останки принадлежат деду Сильво-Баррера. После этого «успеха» вместе с местным историком Сантьяго Марсиасом Пересом они создали Ассоциацию Восстановления Исторической Памяти, аналог русского общества «Мемориал». К 2008 году активисты ассоциации открыли 26 захоронений, сумели опознать больше сотни казнённых. Ассоциация получила 2.500 запросов о помощи в расследовании мест захоронения изо всех уголков Испании. Престон отмечает, что в Испании слишком много братских могил, но слишком мало документов.

Почему уничтожались архивы

«Если франкистский режим так гордится своими достижениями, в первую очередь восстановлением испанской нации, то почему так тщательно уничтожались архивы в 1970-х годах? – спрашивает Престон. – Тогда были вывезены и уничтожены архивы гражданской гвардии (занимавшейся госбезопасностью). Многие муниципальные архивы были сданы в макулатуру».

Престон рассказал в интервью, что когда он учился в Мадриде в 1960-х годах, он давал взятки сотруднику Национальной библиотеки, чтобы тот позволил ему читать газеты довоенной испанской Второй республики. Заговор молчания вокруг темы жертв франкистов продолжался на протяжении десятилетий после смерти диктатора. До сих пор доступ к архивам для историков затруднён. Проблема усугубляется тем, что в Испании нет закона о свободе информации, аналогичного тем, что есть в других странах Западной Европы. Престон работал над темой Испанского Холокоста с 2003 года. Большую часть информации он смог получить благодаря неформальным связям, построенным в течение многих десятилетий.

История любого холокоста – еврейского, армянского, цыганского или руандийского – это прежде всего человеческие истории. Холокост невозможно описывать в строгой манере классических историков, где главными были даты сражений и царствований, статистические данные. «Другие войны – это цепь сражений, — вспоминали рецензенты книги слова воевавшего в Испании Артура Кестлера, который написал знаменитые воспоминания «Диалог со смертью». — Эта война – цепь трагедий». Престон рассказывает истории конкретных людей, не выводя из них морали. Он рассказывает о капитане гражданской гвардии по имени Мануэль Гомес Кантос и докторе Тампрано из маленького городка Мерида в Эстремадуре. Перед капитаном была поставлена задача очистить город от республиканцев. Доктор Тампрано был видным сторонником республиканцев. Целый месяц капитан ходил с доктором по городку и записывал всех, кто здоровался с доктором. Таким образом, он определил круг знакомств, арестовал всех и собственноручно убил доктора. Позже Кантос прославился своей безжалостностью во время борьбы с партизанами в Эстремадуре и расстрелял своих солдат за трусость. Капитана выгнали из армии, судили, но срок он получил условный. Кантос умер в своей постели в 1977 году.

Франкисты продолжали террор и когда военные действия закончились их полной победой. В течение нескольких недель после победы Франко, около 20 тысяч республиканцев были расстреляны. Побеждённым не разрешали хоронить своих мертвых. Даже разыскивать своих погибших было опасно. Семьи республиканцев тоже были для Франко врагами. Многие были убиты и закопаны в безымянных придорожных могилах лишь за то, что кто-то в их семье сочувствовал республиканцам. Франкисты расстреляли главу каталонского регионального правительства Луиса Компаньоса. Компаньос спасал тысячи людей, особенно священнослужителей, от ярости анархистов и коммунистов. Он выдавал соотечественникам паспорта, что позволило им бежать за границу. После казни  Компаньоса франкисты конфисковали всё имущество его семьи. Как и у Сталина, «родственники врагов народа», сыновья и дочери, жёны и мужья также считались виновными. В Бургосе франкисты расстреляли женщин взамен их мужей, которые отступили с республиканцами. В Ла Корунья мятежники расстреляли главу администрации Франсиско Переса Карбальоса. Его жена была на последних месяцах беременности. Фалангисты поймали её на улице, изнасиловали и убили.

Массовые изнасилования как оружие

«Сексуальная агрессия сравнительно редко встречается на территориях, находившихся под контролем республиканцев. Зато на территориях, занятых франкистами, изнасилование активно поощрялось высшим командованием». Женщин франкисты сперва насиловали, а затем расстреливали. Престон говорит, что это ещё один аспект, который отличает две стороны в гражданской войне. «Наши фалангисты и солдаты показали красным трусам, что значит быть настоящими мужчинами. И они показали красным шлюхам тоже. Это совершенно оправдано, потому что эти коммунисты и анархисты проповедуют свободную любовь. Теперь они будут знать разницу между настоящими мужчинами и извращенцами из милиций. Они не уйдут от нас, как бы они ни орали», – это из выступления по радио ещё одного генерала от пропаганды Гонсало Кейпо де Льяно. На северном фронте то же самое вещал генерал Габриэль Моло. Такой пропаганды было много.

«Огромная разница между воюющими сторонами, – говорит Престон, – заключалась в том, что Вторая республика строилась на уважении к женщинам и на защите прав женщин. В удерживаемых франкистами районах систематические изнасилования марокканскими войсками были частью плана терроризировать население». После захвата любого города или деревни войска, якобы нёсшие «закон и порядок», получали два часа на грабежи и насилия. Престон приводит описание американского журналиста Джона Витакера, прикомандированного к силам мятежников. В деревне Мавалкарнеро, неподалёку от Мадрида, франкисты захватили двух девушек, чья вина состояла в том, что они состояли в профсоюзе. Генерал Мохаммеду Бен Миззиан, самый высокопоставленный офицер марокканских частей Франко, приказал кинуть девушек в казарму к марокканским солдатам. Витакер пытался протестовать, и Миззиан сказал ему: «Не волнуйтесь, они не выживут более четырёх часов». В «Испанском Холокосте» приводятся свидетельства о систематических изнасилованиях жён и дочерей заключённых и казнённых республиканцев. Многих женщин лишали заработка и имущества. Они были вынуждены выйти на улицу. Это удовлетворяло похоть фалангистов и солдат, а также тешило комплексы превосходства обывателя: якобы испанские донны – все благочестивые хранительницы домашнего очага, а на стороне республиканцев – одни лишь шлюхи.

Испанские или российские сторонники диктатуры не видят большого греха, тем более преступления, в изнасилованиях, совершённых «солдатами, уставшими от войны», однако на скамьях международных трибуналов сидят генералы и диктаторы разных стран, по суду отвечающие за применение массовых изнасилований в качестве оружия. Сегодня – это тяжёлое военное преступление.

Рабы войны

Витакер был свидетелем других военных преступлений. Он оставил описания убийства 200 раненых в госпитале в Толедо. Витакер также описал бойню на арене корриды в Бадахосе в августе 1936 года. Когда Витакер спросил генерала Хуана Ягуе: правда ли, что тот убил на арене четыре тысячи человек, генерал хвастливо ответил: «Конечно. Как вы думаете, я собирался взять 4000 красных с собой, когда мы наступали? Или я должен был их там оставить, чтобы они сделали Бадахос красной столицей?». Генерал не уходил с арены целые сутки. В течение 24 часов он командовал расстрелом более 2.000 человек. В Триане, рабочем районе Севильи, в первые дни мятежа фалангисты убили около 6.000 человек.

В «Испанском Холокосте» собран большой материал по поводу экономической эксплуатации рабского труда военнопленных. Во время одного из визитов зятя Муссолини и его министра иностранных дел, зятя Бенито Муссолини графа Галеаццо Чиано в Испанию, Франко повёз его на поля сражений. Внимание Чиано привлёк истощённый вид трудившихся на дороге рабочих. «Это не пленные войны. Это рабы войны», — заверили Чиано. Апофеозом рабского труда явилось возведение мемориала Valle de los Caidos (Долины Павших), на который российские либералы любят показывать как на пример «национального примирения». Десятки тысяч заключённых в течение 20-ти лет исполняли каприз диктатора – высекали из скалы 250-метровую базилику, где похоронен и сам Франко.

Много внимания «Испанский Холокост» уделяет детям-жертвам франкистского режима. Детей убивали и сажали в концлагеря вместе с родителями. Многие женщины рожали в лагерях после изнасилований. Во франкистских лагерях образовалось большое детское население. Смерть косила этих детей сотнями. Тысячи были отобраны у матерей и переданы на усыновление. Беременность не спасала матерей от смерти. Один франкистский судья заявил, что «мы не можем ждать семь месяцев, чтобы казнить женщину».

В «Испанском Холокосте» много места уделено судьбе испанцев, попавших в руки нацистов. Испанское правительство активно добивалось ареста и интернирования испанских эмигрантов. Большинство из 30.000 тысяч испанских эмигрантов были интернированы из Европы, оккупированной нацистами. В концлагере Маутхаузен была большая группа испанских заключённых, около 7.000 человек. Были испанские заключённые также в Освенциме и Бухенвальде. Десятки тысяч испанцев были посланы режимом Франко на работу в Германию и оккупированные ею страны Европы. 15.000 испанцев использовались на строительстве «Атлантического вала». 4.000 «испанских коммунистов», по выражению Гитлера, были посланы на строительство укреплений на Чанел Айленд. Только 59 из них выжило. Доля испанцев невелика в числе 16-18 миллионов жертв нацизма. Однако в счёте «Испанского Холокоста» они имеют место быть.

***

«Все же надежда окружает меня, преследует меня, кусает меня, как умирающий волк в последний раз сжимает свою хватку на мне», – писал поэт Фердинандо Гарсия Лорка, тоже расстрелянный франкистами. Умирающим волком оказался франкизм, всё ещё неослабной хваткой держащий народную память. В интервью «Эл Паис» Престон заключил: «Большинство тех, кто погиб, где бы он ни был – умер напрасно. Моя единственная надежда в том, что книга поможет примирению. Примирение означает не забвение, а понимание. Я надеюсь, что книга покажет степень страданий, которые обрушило на собственных сограждан высокомерие и жестокость военных, поднявших мятеж 18 июля 1936 года. Они спровоцировали ненужную войну, последствия которой до сих пор гнетут Испанию.

 

Огромная благодарность замечательному испанисту Анне Школьник за помощь в подготовке статьи.