Владимир ТИТОВ
В последнее время, на общем фоне патриотической бело-сине-красной горячки, снова обострилось противостояние «свободного творческого гения» и «высших государственных интересов». Примеров тому множество.
Можно вспомнить пассаж министра культуры Мединского, который возмутился тем, что на средства государства снимаются фильмы про «Рашку-говняшку». Можно вспомнить неуклюжую попытку новосибирских «православных» активистов засудить режиссёра местного театра оперы и балета Тимофея Кулябина за «неправильную» постановку вагнерского «Тангейзера».
Когда же замглавы администрации президента Магомедсалам Магомедов предложил ввести предварительный просмотр театральных постановок перед показом, все поняли, что шутки кончились.
Представители старшего поколения вспомнили блаженныя памяти худсоветы, бытовавшие при советской власти. Кто-то уронил хлёсткое словечко — «коллективная Фурцева». Ирина Яровая сгоряча решила запретить упоминание наркотиков в книгах и фильмах, приравняв само слово «конопля» к пропаганде (правда, одумавшись, решила несколько смягчить законопроект).
Всерьёз заговорили о полноценном восстановлении цензуры художественных произведений. Говорящие Усы Кремля поспешили заверить, что никакой цензуры в России не будет — но оговорились, что «выделяя деньги на искусство, государство ждёт корректных постановок». Тем временем, социологи подсказывают: не менее сорока процентов россиян поддерживают идею введения цензуры.
Россия — чудесная страна. Готовность настучать на соседа сочетается с массовым увлечением блатной романтикой и преклонением перед «понятиями». Одновременно развитая полуподпольная секс-индустрия, популярность порнографических и садистских сайтов не противоречит модному «консерватизму».
Это по-нашему: сходил в сауну с девочками (две настоящие, одна — переделана из мальчика), по дороге домой посмотрел на американском планшете видео сожжения иорданцев боевиками ISIL, написал коммент («охренеть! жесть, в натуре! ржака, бля, как они вижжяли!»), потом зашёл в паблик «Антимайдан» и написал — «давно пора цензуру ввести, а то пиндосы устроят у нас как в укропии!». Дома расцеловал жену и строго спросил, во сколько дочь вернулась домой. Завтра вся семья пойдёт к заутрене.
От наших баранов вернёмся к вопросам цензуры, свободы слова и самовыражения. По моему нерушимому убеждению, цензуры не должно быть. Ни в СМИ, ни в публицистике, ни в художественных произведениях. Давно ушло в прошлое колхозное радио, громыхающее из репродуктора над домами тружеников села, фермой и пыльными улочками, поросшими по обочинам бурьяном. Каждый волен выбирать, что ему смотреть и слушать, каждый формирует информационное, культурное и развлекательное меню на свой вкус.
Когда «православные» активисты рассказывают, какие муки они претерпели на спектакле «Тангейзер», возникает вопрос: а кто вам мешал встать и уйти? Можно даже плюнуть и хлопнуть дверью на выходе. И, придя домой, написать гневную рецензию. А лучше насмешливую, с устало-брезгливой интонацией, сквозящей в каждой букве: «Ребята пытались нас эпатировать — не получилось. Общее впечатление — скучно». Вместо этого «православные» дисциплинированно смотрят спектакли, оскорбляющие их чувства, а потом стучат гражданину начальнику.
Однако смелые режиссёры-новаторы и прочая художественная публика, все эти раздатели пощёчин общественному вкусу, противостоящие мракобесам, почему-то не вызывают у меня сочувствия. Я не люблю лицемерия, хоть «консервативного», хоть «революционного».
Во-первых, разбитные ниспровергатели всяческих табу на самом деле внимательно выбирают — на чём можно оттоптаться, а какие темы лучше обходить стороной, притом на цыпочках.
Взять хотя бы «чувства верующих». Над «чувствами» «православных» можно глумиться с полным удовольствием. Потому что это безопасно. Максимум, на что способны эти клоуны в барашковых псевдоказачьих шапках — это кучей изобразить «избиение» с обливанием святой водой. Жидковаты наши черносотенцы против заокеанских реднеков.
Ну, ещё могут написать донос. Это уже реально неприятно, т. к. чревато финансовыми потерями и даже тюремным сроком. Но у нас пока что «кощунников» не вешают и не сжигают, а при хороших отношениях с прессой можно превратить процесс в отличную пиар-кампанию.
А вот обсмеять жертв холокоста или пророка Мухаммеда мало кто рискнёт.
— Потому что это совсем другое!!! — скажет мне гордый либерал… и будет прав. Да. Другое.
Современное кагебешное «православие» — это реконструкторский фестиваль, а не религия. А холокост — это религия. За оскорбление её святынь можно получить клеймо «вон из профессии!» А заодно и срок по нашей любимой статье 282, которая с недавних пор означает пожизненное поражение в правах.
Осуждённый попадает в реестр Росфинмониторинга, после чего российская финансовая система для него закрыта. Имея в биографии судимость по «экстремистской» статье, очень трудно бывает доказать, что ты не собираешься финансировать терроризм, а просто хочешь получать на банковскую карточку зарплату, пенсию или пособие.
Ну а пророка и его по следователей стараются не трогать потому, что оскорблённые в своих чувствах верующие могут взорвать театр к чертям собачьим, вместе с актёрами, зрителями и уборщицами. Их надо понять, у них горячая кровь, они тоже – наши сограждане. Так что лучше попрыгать на других табу.
Покойные карикатуристы из Charlie Hebdo были кончеными ублюдками, но им не откажешь в честности и смелости. Точнее, отмороженности. Для них действительно не существовало табу. Они одинаково злобно осмеивали и белых консерваторов, и цветных радикалов, и холокостников, и исламистов. Пусть на уровне сортирных рисунков, пусть в их творчестве тема сексуальных извращений поднималась чаще, чем в выступлениях депутата Виталия Милонова — российские «ниспровергатели» в большинстве своём не способны и на такое.
А теперь поговорим о главном. Дорогие читатели и бесценные читательницы, вы, надеюсь, обратили внимание, что все «скандальные» спектакли ставились в государственных театрах, фильмы про «Рашку-говняшку» снимались при финансовой поддержке Министерства культуры. А ведь не нами сказано: кто платит, тот и заказывает музыку. За спонсором всегда остаётся последнее слово, потому что без его денег не будет ничего. В данном случае спонсором выступает государственное учреждение — Министерство культуры или его региональные подразделения. А это значит, что его представители могут выдвигать «деятелям культуры» любые требования, и у тех выбор невелик: подчиниться спонсору или разорвать контракт.
Конечно, спонсор может проявить сказочное великодушие и сказать: ставьте что хотите и как хотите, для меня главное — чтобы убытки были не ниже вот такой суммы, иначе выгоню. Но чудеса случаются редко. Более вероятно, что спонсор потребует хористок в сауну и прославления себя любимого в виде «ненавязчивого» product placement. А также — верности традиционным ценностям, патриотизма и православия 80 lvl.
Кусать руку, которая тебя кормит, осторожно дерзить своему хозяину и продолжать клянчить у него деньги — это высший холуйский пилотаж, усвоенный ещё советскими «деятелями культуры». Но этот приём работает только с расслабленными старцами брежневского типа. Когда у власти находятся жёсткие пацаны, слишком велик риск, что зарвавшегося «свободного художника» возьмут за шкирку и пояснят, кто он по этой жизни. А это неприятно и унизительно.
А если творческий человек действительно хочет заниматься искусством, не ожидая ежеминутно окрика «ты на что государево бабло тратишь, мокрица?», то у него есть выход — найти цивилизованного мецената, независимого от госструктур, или перейти на самофинансирование.
И то, и другое в наших условиях осуществить трудно. Скажу откровенно — трудно до невозможности. Тот, кто пробовал издавать за свой счёт книги, или раскручивать непопсовых музыкантов, не идя на поклон к продюсерам, или снимать независимое кино, не станет спорить.
Независимый бизнес нынче пуганый и дважды подумает, прежде чем связываться с какими-то хулиганами от искусства, к тому же кризис не располагает к щедрости. Успешный краудфандинг, то есть народное финансирование, возможно только в том случае, если в проекте засвечены какие-то известные, авторитетные персоны — иначе crowd будет ограничена ближним кругом авторов проекта. Очень быстро выясняется, что свободное искусство дьявольски дорого — будь то издание книги нормальным тиражом (распространение «самиздата» — отдельная песня), запись студийного альбома, организация концерта или выставки, съёмки фильма… А доходы поначалу едва покрывают расходы.
Описывая проблемы независимых арт-проектов, я знаю, о чём говорю. Несколько месяцев назад «Новый смысл» опубликовал рецензию на повесть Александра Мартынова «Работа на лето». Это была первая книга, выпущенная издательской группой «Повести наших лет». После этого была издана повесть Сергея Арсеньева «Ленка-Пенка» — о маленькой жительнице блокадного Ленинграда. В ближайшее время увидит свет сборник исторических повестей «Вне времени». Сбор средств, реклама проектов, распространение изданных книг происходит главным образом через социальные сети.
Возможно, пример группы «Повести наших лет» кому-то показался не самым вдохновляющим. В самом деле: обороты «фирмы» пока невелики, инициаторам проекта это дело доставляет больше хлопот, чем прибыли. Единственный плюс, перевешивающий все минусы — независимость.
Что ж, дорогие творцы: если вам повезёт больше, если вы сможете раскрутить свой проект быстрее, выше и сильнее — прекрасно! Но помните главное: художнику иногда приходится выбирать между свободой и благополучием. Если вы хотите в своих творческих исканиях быть свободными от самодурства чиновников, вы должны быть финансово самостоятельны. Или-или. Или реальная творческая свобода — или будьте готовы наступить на горло собственной песне ради «финансовой поддержки».
Другие статьи автора:
О «секспросвете» без предубеждений
О «собирателях русских земель»
Слышите треск кремлёвской стены?
Перспективы национально-революционного движения в России
Приговор Удальцову: итоги и уроки
