Импортозамещение превращается в пошлый водевиль

Дмитрий ЖВАНИЯ

Импортозамещение — это громоздкое и некрасивое слово появилось в нашем речи в 2014-м, когда Россия попала под санкции стран Запада и в ответ на них ввела антисанкции против них. В принципе страна должна только выигрывать от того, что замещает импортные товары и изделия своими — произведёнными внутри страны. Но в России это правило пока не работает.

За последние 25 лет мы стали так сильно привязаны к чужим экономикам, что нельзя говорить о полноценном политическом суверенитете нашей страны. О чём говорить, если доля импорта в российских станкостроении и лёгкой промышленности превышает 90%, а в тяжёлом машиностроении, радиоэлектронике, медицинском оборудовании — 80%! И эти данные, надо отметить, приводит лояльный Кремлю бизнесмен — бывший глава Комитета по промышленной политике администрации Санкт-Петербурга Сергей Бодрунов.

А ведь что это значит, когда доля импорта в тяжёлом машиностроении страны составляет 80%? Это значит, что страна не может самостоятельно производить машины. За примерами далеко ходить не надо. Когда наши ретивые таможенники блокировали ввоз из Турции не только апельсинов (Россия, как известно, ввела ряд экономических ограничений против Турции в ответ на то, что 24 ноября турецкий истребитель F-16 сбил российский бомбардировщик Су-24 в районе турецко-сирийской границы), но и комплектующих для машиностроительных заводов Санкт-Петербурга, эти заводы, в том числе такой гигант, как «Силовые машины», едва не остановили производства. Было о чём беспокоиться и автомобильным заводам Петербурга, чья доля в структуре общероссийского производства легковых автомобилей составляет от 22 до 24%.

Если мы откажемся от импорта станков, наше производство встанет тоже. Ведь производство металлорежущих станков в России составляет примерно 2-3% от уровня 1990 года: около 3,5 тысяч штук против 75 тысяч штук в 1990-м.

Причём Россия потеряла свой промышленный потенциал не в «лихие 90-е», как уверяют забывчивое население нашей страны нынешние кремлёвские пропагандисты, а в путинские «тучные годы», когда цены на нефть росли в галопирующем темпе. Этот нефте-газовый галоп сдвинул мозги набекрень как российской власти, так и её верным холопам. Под бодрые крики о России как «энергетической сверхдержаве» шло уничтожение российского производства.

Алексей Проскурин, главный редактор «Экономической и философской газеты», составил список заводов, уничтоженных в путинские годы. Он огромен! В него вошли такие предприятия, как «Уральская сталь», знаменитый московский ЗИЛ, Челябинский автоматно-механический завод, Судостроительный завод в Николаевске-на-Амуре, астраханский машиностроительный завод «Прогресс», петербургский завод «Пигмент», Богородицкий (Тульская область) завод технохимических изделий (единственное в мире предприятие, способное растить кристаллы материалов-сцинтилляторов в промышленных объёмах), Коломенский завод тяжёлого машиностроения, Иркутский завод карданных валов, Чайковский (Пермской край) завод точного машиностроения, Ижмаш, «Москвич» (АЗЛК), Московский станкостроительный завод «Красный пролетарий» имени А. И. Ефремова (одно из старейших и ведущих предприятий станкостроения СССР), Ижевский мотоциклетный завод, Воронежский экскаваторный завод, Павловский (Нижегородская область) инструментальный завод, Липецкий тракторный завод, Алтайский тракторный завод (до 1991 года был одним из крупнейших машиностроительных предприятий на востоке страны), Саратовский авиационный завод (САЗ), Омский завод транспортного машиностроения, Московский станкостроительный завод имени Серго Орджоникидзе (крупное предприятие станкостроительной промышленности СССР) и другие.

Проскурин не включил в свой список то предприятие, на котором работал отец Путина — петербургский «Вагонмаш» (Вагоностроительный завод имени И. Е. Егорова). «Папа работал мастером на заводе. Его очень любили, ценили, он вкалывал там столько, сколько нужно. Ему, кстати, долго не давали инвалидность, хотя одна нога у него просто колесом была. После войны моего отца демобилизовали, и он пошёл работать мастером на Вагоностроительный завод имени Егорова. В каждом вагоне метро есть табличка, на которой написано, что этот вагон, номер такой-то, изготовлен на Вагоностроительном заводе имени Егорова. Ему сразу от завода дали комнату в коммуналке», — читаем мы в книге «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным». Папа работал на заводе, а сын допустил его снос. Сейчас на месте «Вагонмаша» высится квартал элитного жилья.

«Как говорят эксперты, — отмечает «Фонтанка», — ЗАО “Вагонмаш” подкосила отсрочка правительства Петербурга с размещением заказов на производство поездов “НеВа”, обещанных предприятию. Компания вложила значительные средства в разработку состава нового поколения с асинхронным двигателем. Однако от создания пробного образца до первого конкурса прошло около двух лет». Получается, что могильщиками «Вагонмаша» стали власти.

Когда цены на нефть зашкаливали, кремлёвские пропагандисты трубили, что Россия стала «энергетической сверхдержавой». А тем временем мир совершил очередной технологический рывок, связанный с активным внедрением в производство роботов. Эксперты назвали этот скачок «третьей промышленной революцией».

Многие элементы автоматизации и роботизации могли быть внедрены в промышленное производство ещё в 90-е годы прошлого столетия и первое десятилетие нынешнего века. Однако в те времена для бизнеса экономически выгоднее было вместо роботов использовать почти дармовой труд рабочих из Китая и других азиатских стран. Но время внесло коррективы в этот процесс. С одной стороны, труд в Азии заметно подорожал, а с другой — деиндустриализация Америки, многих стран Европы и частично Японии нанесла сильнейший удар по их экономикам.

Наконец, в последние годы появились принципиально новые программные и микроэлектронные решения, которые позволяют в разы повысить эффективность и функционал роботов при снижении себестоимости их производства.

Но в любом случае это всё не про нас — не про Россию, сколько бы мы не говорили о «нанотехнологиях». Доля инновационной продукции в нашей стране в общем выпуске составляет 8-9% (в странах-лидерах около 15%) и не растёт за последние три года, несмотря на то, что вот уже год мы ратуем за импортозамещение. Результаты российских инноваций обладают низкой конкурентоспособностью: доля России в общем мировом экспорте высокотехнологичных товаров составляет 0,4% (в 2010 году — 0,21%). Производительность труда в несырьевых отраслях российской экономики на 18% ниже, чем по экономике в целом. Зато все в нашей стране знают, что при Путине мы встали с колен.

После того, как власти объявили курс на импортозамещение, всё громче стали вестись разговоры о новой индустриализации. Ведь понятно, что никакого импортозамещения без возрождения отечественного производства не добиться. Одно дело для богатых ресторанов закупать камамбер не во Франции, а в Марокко и в Тунисе, где, как объясняет журнал Simple wine news, «французы много лет назад начали делать сыры по тем же технологиям, что и во Франции», а другое дело, когда речь идёт, например, о машиностроении.

Ради новой индустриализации нас уговаривают потерпеть. Затянуть пояса. Даже байкер Хирург, Александр Залдостанов — и тот в теме. Он призвал дальнобойщиков терпеть сборы системы «Платон», хоть они «возможно, и несправедливы», однако, убеждает он, «сейчас страна несёт гигантские траты, поэтому необходимо потерпеть и даже проявить героизм». «Нам предстоят нелёгкие времена, не исключено, что будет вторая индустриализация», — заявил Хирург в эфире радиостанции «Говорит Москва».

Правда, сам Залдостанов и его «Ночные волки» ради новой индустриализации терпеть лиха не будут, имея такое высокое покровительство. «Крупнейший грант от “Союза женщин России” (9 млн рублей) получил байкерский клуб “Ночные волки” на проведение новогодних детских ёлок. “Волки” обещают показать в клубе Sexton представление, которое “сочетается с реальностью наших дней, патриотизмом и отражает чёткие позиции “Ночных волков” на события в мире и России”», — сообщили недавно ведущие российские интернет-СМИ.

В России сегодня, главное занять «чёткие позиции». Однако недовольство зреет в стране подспудно. Причём не только (и не столько) в среде «простых граждан», но и среди тех, кто в принципе не бедствует — в предпринимательской среде. Так, на Московском экономическом форуме предприниматель Дмитрий Потапенко заявил, что политика эмбарго оборачивается очередным «перепиливанием» и «переделом рынка присосавшимися к чиновникам компаниями».

Эмоциональная речь Потапенко сразу же сделала его героем российской либеральной «интернет-общественности», которая, видимо, истосковалась без своего героя. Для нас же выступление Потапенко важно как симптом. Экономикой России владеют несколько семей — олигархи из окружения Путина. Остальные бизнесмены копят обиды. А если бы в России действительно возрождали индустрию, госзаказов хватило бы не только Ротенбергам. Но этого не происходит.

В России завести «своё дело» в области производства почти нереально: огромные кредитные проценты, постоянные чиновничьи проверки. О несчастной судьбе российского малого бизнеса немало слёз пролили либералы. Но в России нет и коллективных малых предприятий: кооперативов и артелей. А ведь они могли участвовать как в новой индустриализации в целом, так и политике замещения импорта в частности.

В СССР производственные артели участвовали в индустриализации страны. И ещё как! Уже в первой советской пятилетке был запланирован рост количества артелей в 2,6 раза. Государство освобождало артели от большинства налогов, поддерживало выборность их руководства. По многим направлениям артельщики занимали передовые позиции. Например, ленинградская артель «Прогресс-радио» первая в Союзе выпускала ламповые приёмники, радиолы, первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой. В блокадном Ленинграде артели выпускали автоматы ППС, обладая собственными станками, прессами, сварочным оборудованием.

На момент смерти Иосифа Сталина в СССР было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений — от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности. На них работало около двух миллионов человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, причём артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки. Ничего похожего в современной России нет и не предвидится.

Похоже, что разговоры о новой индустриализации для путинской власти лишь повод драть с народа три шкуры в период кризиса. Так, есть большие сомнения, что деньги от очередного налога на дальнобойщиков пойдут на возрождение промышленности и создание новых рабочих мест. Элита, теряя доходы от продажи газа и нефти, пытается компенсировать убытки, ещё глубже залезая в карман населения. А чтобы мы ещё и испытали от этого удовольствие, элита включила патриотические мелодии и песни: мы в окружении врагов, откажемся от импорта, возродим индустрию — скоро заводы вновь задымят, а пока надо потерпеть.

В путинской России всё превращается в имитацию. В пошловатый водевиль. И «новая индустриализация» — не исключение. От того, что на съезде лояльной Кремлю партии под звуки композиции Георгия Свиридова «Время вперёд» на экране покажут кадры из горячего и сборочного цехов, заводы не возродятся. Для новой индустриализации нужна не болтовня и не картинки, а политическая воля, а её нет. И нужен план. Есть он у Путина и его команды? Ответ долго искать не надо. Достаточно заглянуть в бюджет на 2016 год. Он уже свёрстан.