Понятно, что нашим «свидетелям Путина» сейчас любое лыко в строку. Если какой-нибудь европейский интеллектуал или политик произнесёт что-то доброе о России, его высказывание сразу начинают цитировать наши СМИ, забывая, что ещё только что они кричали о вырождение Европы. Недавно я благодаря маме (сам я почти не читаю наши газеты) прочёл в газете «Невское время», весьма лояльной нынешней власти, как городской, петербургской, так и федеральной, текст немецкого философа Хауке Ритца (скорее это краткое изложение его выступления) под названием «Историческая правда — на стороне России». Конечно, такой заголовок ласкает глаз патриотов. Если немецкие философы доказывают, что правда на нашей стороне, то какие ещё нужны обоснования, что мы на верном пути? Недаром Ритца любят цитировать ненавистники Запада типа какого-нибудь Андрея Фурсова.
Однако в тексте, напечатанном в «Невском времени», Ритц далёк от того, чтобы хвалить России за то, что она не даёт жизни Украине. Философ рассуждает о другом — о том, о чём мы спорили до украинского кризиса: почему «новые левые» предпочитают бороться не за социальное государство, а за права меньшинств; почему на Западе утвердилась «толерантность без границ», а феминизм доведён до такой крайности, что мужчины стали угнетённым, задавленным полом…
Важно ещё и то, что Ритц доказывает, причём гораздо более убедительно и изящно, чем какая-нибудь Латынина: Россия всегда была и должна быть частью европейской цивилизации. То есть его главная мысль противоречит тому, что утверждают сейчас наши почвенники-конформисты. С Ритцем можно (и нужно) не соглашаться в той части, где он рассуждает об Октябрьской революции и формировании «новой левой» (он исходит из теории заговора, а это всегда неправильно в отношении идей, которые нашли широкий отклик). Однако мыслит он нестандартно, он ищет смыслы, а значит, его текст будет интересно обсудить. Поэтому я и решил его выложить на «Новом смысле».
Редактор «Нового смысла» Дмитрий ЖВАНИЯ
От редакции «Невского времени»:
Хауке Ритц принадлежит к числу немецких интеллектуалов, которые пытаются мыслить независимо, избегая общепринятых шаблонов и табу. Он получил известность среди европейских диссидентов благодаря своим резонансным статьям на философские, исторические и геополитические темы. Доктор философии, автор книги «Борьба за толкование Нового времени» и участник «Мастерской будущего» российско-немецкого форума «Петербургский диалог», Хауке Ритц последовательно критикует Запад за отказ от своего христианского наследия и растворение собственных традиций в «плавильном котле» постмодерна.
[pullquote]По большому счёту, Россия и Евросоюз – это естественные союзники, особенно в сфере культуры. И в историческом, и в географическом отношении РФ стоит гораздо ближе к Европе, чем Китай, Индия или исламский мир. К концу XIX века на Европейском континенте сложилось культурное единство – все духовные течения с конца XVIII по начало ХХ века затрагивали Россию в той же степени, что и остальную Европу. Это относится к Просвещению, «шоковым волнам» Великой французской революции и особенно к немецкому идеализму, который оказал большое влияние на русскую культуру.[/pullquote]
— У нынешнего конфликта между Западом и Россией есть и духовная составляющая. Ещё до украинского кризиса выявились серьёзные расхождения в оценке важнейших культурных тенденций современности. Наиболее яркие тому примеры — споры вокруг скандала с Pussy Riot и прав секс-меньшинств. Что же скрывается за нынешними противоречиями между РФ и западным миром, в частности Европой? И как их можно разрешить?
По большому счёту, Россия и Евросоюз – это естественные союзники, особенно в сфере культуры. И в историческом, и в географическом отношении РФ стоит гораздо ближе к Европе, чем Китай, Индия или исламский мир. К концу XIX века на Европейском континенте сложилось культурное единство – все духовные течения с конца XVIII по начало ХХ века затрагивали Россию в той же степени, что и остальную Европу. Это относится к Просвещению, «шоковым волнам» Великой французской революции и особенно к немецкому идеализму, который оказал большое влияние на русскую культуру. И это единство проявилось в великом европейском искусстве (прежде всего в литературе и музыке), вклад России в которое чрезвычайно высок. К началу ХХ века сформировалась панъевропейская культура, которую Томас Манн воспел в своём знаменитом романе «Волшебная гора».
К сожалению, эту историческую линию в 1917 году прервала Октябрьская революция. После неё Россия, объявившая себя первым в мире социалистическим государством, отдалила себя от остальной Европы. И, возможно, это взаимное отчуждение вскоре удалось бы преодолеть, если бы Вторая мировая война не привела к ещё большему разделению России и Европы. Железный занавес, о котором говорил Черчилль, пал между Россией и Западом не только в военном, экономическом, но и в культурном плане.
Однако в конце прошлого века Советский Союз отказался от социалистической идеологии. Российская элита мечтала тогда о возвращении в европейскую культурную среду. Вот только Европа к тому времени сильно изменилась. В 1960–1980-е годы у нас, на Западе, сформировалась поп-культура, а в философии произошёл переход от модерна к постмодерну. Это и породило сегодняшние разногласия.
Но чтобы понять суть культурных противоречий между РФ и ЕС, необходимо разобраться, чем модерн отличается от постмодерна.
Итак, эпоха модерна, продолжавшаяся с конца XVIII века до 1970-х годов, основывается на секуляризации, трансформации христианства. В эпоху модерна христианская религия приобрела современные черты, но сохранила при этом свои базовые ценности и традиции. Христианская вера в равенство людей перед Богом дала идею равенства граждан перед законом.
Христианское представление о спасении человечества в конце истории (после Страшного суда) породило веру в прогресс. Модерн взял у христианства и представление о линейном времени, когда у истории есть начало и конечная цель. Неудивительно, что все великие идеологии модерна – социализм, социал-демократия, либерализм и консерватизм – развивались фактически в рамках христианского мировоззрения. Социалист старается привести человечество к социальной справедливости, либерал – к свободе, а консерватор – к подлинному сохранению традиций.
В целом эпоха модерна способствовала освобождению человека, избавив его от чрезмерной зависимости от цеха, сельской или церковной общины. Однако человек всё равно полностью не оторвался от общества: просто на замену прежним социальным связям пришли коллективные идентичности: класс, профсоюз, партия, нация, причастность к определённой культуре или истории…
[pullquote]Когда США взяли под контроль Западную Европу в 1945 году, они столкнулись с серьёзной проблемой – невероятной популярностью социализма. Коммунисты имели такое влияние во Франции и Италии, что реально могли прийти к власти в этих странах. Разумеется, мириться с такой ситуацией в условиях холодной войны американцы не могли. Поэтому Соединённые Штаты решили создать движение «некоммунистических левых», которое было бы полностью независимым от социализма.[/pullquote]
…Наконец, нужно сказать, что характерной особенностью модерна является принцип отделения церкви от государства. Но при этом государство признаёт за церковью право на область, в которой действуют божественные, а не мирские законы. Поэтому в эпоху модерна трудно представить себе ситуацию, при которой политики требуют от священников терпимого отношения к «панк-молебнам». Такие требования стали возможны лишь с наступлением эры постмодерна. Но как эта эра наступила? С чего всё началось?
Когда США взяли под контроль Западную Европу в 1945 году, они столкнулись с серьёзной проблемой – невероятной популярностью социализма. Коммунисты имели такое влияние во Франции и Италии, что реально могли прийти к власти в этих странах. Разумеется, мириться с такой ситуацией в условиях холодной войны американцы не могли. Поэтому Соединённые Штаты решили создать движение «некоммунистических левых», которое было бы полностью независимым от социализма.
В своей культурной политике США поступили хитро: они взяли некоторые темы, обсуждавшиеся в левом лагере, и создали на их основе обособленные социально-политические движения. Что это были за темы? Эмансипация женщин, борьба за права сексуальных меньшинств, защита окружающей среды, избавление от расовой и прочей дискриминации, смягчение авторитарных обычаев и многое другое.
В это время одним из самых влиятельных интеллектуальных направлений в Западной Европе была «Франкфуртская школа». Её наиболее яркий представитель Теодор Адорно написал серию работ с критикой человеческого разума – он, с точки зрения Адорно, содержит колоссальный потенциал насилия, проявившийся в трагедиях ХХ века. В тот момент такая постановка вопроса была обоснованной – после двух мировых войн, Холокоста и ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки было невозможно, как в XIX веке, предаваться благодушию: мол, «да, мир не совершенен, но прогресс обязательно наступит».
Адорно полностью не отрицал значение человеческого разума, однако вскоре его идеями воспользовались французские философы, вырвали их из контекста и развили на этой основе собственные теории. Во главу угла они поставили идею о том, что человеческий разум является репрессивным началом. Так в Европе зародилась философия постмодерна, которая разум и любую коллективную идентичность (нация, религия, профсоюз, партия и даже пол) провозглашает насилием над личностью. А раз так, то идентичность нужно объявить относительной – и сделать предметом выбора.
Кстати, семена этой теории упали на благодатную почву общества потребления. Идентичность стала товаром, которую можно легко купить и продать в «духовном супермаркете», что приводит к фрагментации общества. Но какие идеи модерна поставила под сомнение философия постмодерна? Насколько он изменил духовный климат Европы?
Предоставив человеку максимальную свободу в выборе своей идентичности (вы можете даже сменить пол!), постмодерн бросил вызов классическому пониманию истины. Постмодерн провозгласил тезис: «Сколько людей, столько и истин». Но если додумать эту мысль до конца, то получается, что никакой истины вообще не существует.
Далее. Постмодерн полностью изменил отношение к истории, объявив, что она закончилась. Стало бытовать представление, что цель Просвещения – освобождение человека – достигнута в либеральном обществе западного типа. Американский философ Френсис Фукуяма наиболее полно выразил эту мысль в своём эссе «Конец истории», опубликованном вскоре после падения Берлинской стены.
[pullquote]В своей культурной политике США поступили хитро: они взяли некоторые темы, обсуждавшиеся в левом лагере, и создали на их основе обособленные социально-политические движения. Что это были за темы? Эмансипация женщин, борьба за права сексуальных меньшинств, защита окружающей среды, избавление от расовой и прочей дискриминации, смягчение авторитарных обычаев и многое другое. В это время одним из самых влиятельных интеллектуальных направлений в Западной Европе была «Франкфуртская школа».[/pullquote]
Уже в 1980-е годы постмодернистские философы вроде Жана Франсуа Лиатара говорили о «Крахе великих нарративов». А раз цели Просвещения воплощены в жизнь, то за что ещё остаётся бороться? Постмодерн отвечает на этот вопрос так: «Поскольку большинство уже свободно, теперь нужно освобождать различные меньшинства, опоздавшие на поезд истории». В список же меньшинств люди обычно попадают по национальному, религиозному, расовому и особенно сексуальному признаку.
Дискуссии о правах геев, лесбиянок, транссексуалов и так далее в эпоху постмодерна захлестнули западные СМИ. В итоге складывается ощущение, что человеческая свобода в эпоху постмодерна связана не со сферой разума и духа, как это было в эру модерна, а скорее с половой сферой. И это – разрыв с христианской традицией и наследием Просвещения. Ведь именно наш разум делает нас людьми, в то время как феномен сексуальности мы делим с другими видами. Таким образом, человек перестаёт быть человеком, постепенно превращаясь в животное.
Показательно, что на этом фоне в Европе и США идёт широкое наступление на завоёванные в эпоху модерна права человека, связанные с интеллектуальной и духовной сферами. Например, мы видим ликвидацию права на неприкосновенность частной жизни через повсеместное наблюдение, что особенно ярко проиллюстрировали разоблачения Эдварда Сноудена.
Другой отличительный признак постмодерна – постепенный отказ от принципа отделения церкви от государства. Только на этот раз баланс явно смещается в пользу государства, что в последние годы ярко проиллюстрировали три громкие дискуссии на Западе. Это дебаты по поводу карикатур на пророка Мухаммеда, споры о том, является ли обрезание в иудаизме увечьем, и скандал вокруг тех же Pussy Riot. Во всех этих случаях было поставлено под сомнение право религиозных общин на такую сферу, в которой действуют божественные, а не мирские законы. То есть фактически мы стоим перед угрозой диктатуры светскости.
Обратите внимание: в центральных западных СМИ о церкви в основном говорится в негативном ключе. Яркий тому пример – длительная шумиха вокруг католических священников-педофилов. Из-за неё сложилось впечатление, что педофилия – это болезнь исключительно церкви. При этом на фоне постоянных нападок на христианство Запад захлестнула мода на мистику, эзотерику, оккультизм и так далее.
Так в чём же суть нынешнего культурного конфликта между Россией и Европой? В отличие от европейцев россияне в последние годы сделали ставку на культурное наследие модерна. Это стремление проявляется в положительном отношении ко всем формам коллективной идентичности, которые сегодня активно размываются на Западе.
Приведу ряд примеров. Традиция проведения военного парада 9 Мая свидетельствует о том, что национальная идентичность играет в современной России важную роль. А вместо акцента на правах отдельных индивидуумов российское руководство поднимает на щит семейные ценности, пытаясь заодно решить с их помощью демографические проблемы. Хорошо заметны усилия России по обретению независимого исторического самосознания. С российской точки зрения история не закончилась, а продолжается, примером чему служит переход от однополярного мироустройства к многополярному.
Культурное наследие XIX века с его великой философией, литературой и музыкой значит для России гораздо больше, чем для нынешней Европы. Зато современные постмодернистские течения (вроде гендерных исследований) и леволиберальные ценности (вроде прав сексуальных меньшинств) наталкиваются в российском обществе на растущее неприятие и критику.
Наконец, церковь играет в России более важную роль, чем в Европе, а православное христианство и другие традиционные религии остаются неотъемлемой частью национальной идентичности.
Так кто же прав в нынешнем культурном противостоянии? Может быть, Россия является отсталой страной, которая однажды снова вернётся на «столбовую дорогу прогресса»? Или, наоборот, западный постмодерн – это тупиковый путь развития? Я считаю, что сегодня историческая правда на стороне России, и постараюсь привести в защиту этой точки зрения два аргумента.
Во-первых, культура постмодерна не является универсальной и поэтому плохо усваивается за пределами западной цивилизации. Обратите внимание – новые европейские ценности решительно отвергает не только Россия, но и Китай, Индия, Иран, арабский мир и отчасти Латинская Америка. Универсальной же природой обладала как раз культура модерна, которая достаточно легко экспортировалась в другие уголки планеты. Различные страны – от Китая до Латинской Америки – высоко ценили наследие Просвещения и старались на него ориентироваться.
Во-вторых, постмодерн не может стать общечеловеческим явлением ещё и потому, что является продуктом холодной войны. В эпоху противостояния двух систем наследие Просвещения, объединявшего ранее Россию и Европу, оказалось разделено по идеологическим причинам. Это хорошо видно в отношении лозунга Французской революции – «Свобода, равенство и братство», когда оба участника холодной войны объявили себя наследниками этих идеалов. Но если США и Западная Европа подняли на щит ценности свободы, то СССР превратился в поборника равенства и братства. В итоге современная европейская культура лишилась своего универсального характера.
Сближение с Россией спасёт Европу от постмодерна
Установление однополярного мира привело к появлению у Запада менталитета победителя. В результате мы утратили способность смотреть на себя со стороны, хотя ещё во времена холодной войны ей обладали. После распада СССР у нас исчез важный оппонент, игравший для нас роль зеркала, и теперь мы слабо представляем, какой Европа видится из России, Китая, Индии или мусульманского мира.
Однако сегодня пришло время изменить образ самих себя и отказаться от мысли, что Запад является апогеем человеческой цивилизации, что мы всегда правы и что другие народы должны у нас только учиться. По мере установления многополярного мира Европа утрачивает лидерскую роль, которой она обладала на протяжении 500 лет – с начала великих географических открытий. На наших глазах идёт возвышение других цивилизаций и культурных регионов.
Так как же вести себя нам перед лицом меняющегося мира? Я считаю, что в условиях XXI века Европа может сберечь собственную культуру только в том случае, если сохранит христианские истоки эпохи модерна. Равноправный союз с Россией мог бы оказать нам в этом неоценимую помощь. Мы должны помочь россиянам вернуться в европейскую семью народов, признав за ними право на культурное своеобразие.
Вне всяких сомнений, Россия является частью Европы, хотя и обладает рядом самобытных черт. В католическом и протестантском мире, восходящем корнями к Аристотелю и римскому праву, спасение возможно в первую очередь для отдельных индивидов. А в православном богословии, сформировавшем русскую культуру, речь идёт о коллективном спасении, о преображении космоса и всех живых существ. Неудивительно, что именно в России, как верно писал Николай Бердяев, попытались воплотить в жизнь идею Маркса о строительстве рая на земле.
Я убеждён в том, что духовное сближение России и Европы поможет Старому Свету сберечь свою культуру в условиях XXI века. Причём особую роль здесь могли бы сыграть россияне и немцы, в истории которых существует удивительная взаимосвязь.
