Дмитрий ЖВАНИЯ, кандидат исторических наук
Идеолог партии социалистов-революционеров (ПСР) Виктор Чернов указывал: «новые социальные формы не «создаются» декретами после того, как старые формы ими же «отменяются», а прежде всего органически вырастают в пределах старого строя и существуют как бы в порах его, не давая себя ассимилировать, разрастаясь и подготавливая новые навыки, новые способности, новое правосознание». К «новым социальным формам», называя их «эмбрионами социализма», Чернов относил все виды «рабочего коллективизма». С его точки зрения, это — «профессиональные союзы, кооперативы, учреждения муниципального социализма, общинная собственность и т. д.» (Теоретики романского синдикализма. М., 1908. С. XLIX).
Навыки самоорганизации
Что касается профсоюзов, то они стали появляться в России лишь в ходе и после революции 1905-1907 годов. 26 июля 1914 года, когда градоначальник столицы отдал приказ о закрытии легальных рабочих организаций, были ликвидированы 15 профессиональных союзов. Кстати, накануне своего закрытия Петербургский союз металлистов насчитывал 12 тысяч членов и объединял 12% рабочих-металлистов столицы. К началу 1917 года в Петрограде действовали один нелегальный и три легальных профсоюза — общая их численность была, правда, невелика — 9-10 тысяч человек. В 1913-м питерские рабочие создали легальные больничные кассы. К началу 1917 года в Петрограде было 80 больничных касс, объединявших свыше 176 тысяч человек, или свыше 45% рабочих столицы.
Важную роль среди рабочих в годы Первой мировой войны играли рабочие кооперативы. В 1916-м общее число пайщиков составляло 50 тысяч. Наиболее крупным кооперативом было «Выборгское общество потребителей». Оно появилось в 1915-м, а в начале 1917 года уже насчитывало 10 тысяч пайщиков. Общество имело 23 отделения для торговли, 15 хлебопекарен и 5 столовых. Эти цифры показывают, что питерские рабочие проявили способность к самоорганизации, что пролетариат столицы создал, говоря языком Чернова, «эмбрионы нового общества», «все виды рабочего коллективизма». То есть он был готов к тому, чтобы бороться за социализм. Ведь, как настаивал итальянский синдикалист Энрико Леоне, «субъект социализма, творец нового общества – это борющийся пролетариат; социализм не есть простой результат внешнего развития социальной жизни и чисто промышленного производства, а продукт классового действия» (Энрико Леоне. Синдикализм. С. 42-43, 48).
Кстати, что собой представляли эти легендарные питерские рабочие? Как они выглядели? «Из ворот выходит группа рабочих, — описывает тогдашний наблюдатель свои впечатления от пролетариев одного из механических заводов столицы. — На них рабочая, не первой свежести, одежда, но безусловно прочная и крепкая. Лица их сосредоточены и очень серьёзны. Сквозь слой копоти на вас глядит хмурая мысль. Идут неторопливо и солидно. Разговаривают между собой. И о вещах, не имеющих по большей части ничего общего с оставленным заводом. Там — своя жизнь, рабочая. Здесь — другая, общественная, с острыми общественно-политическими интересами» (С-ский К. Психология русского рабочего вопроса. СПб., 1911. С. 15-16). Вот такая картинка. В 1917-м в Петрограде было более 200 тысяч металлистов.
Текстильщики — другой тип. «Это рабы станка. Их съела машина со всей их сущностью. Упорно механический труд. Можете быть гением среди ткачей, но пока вы на фабрике, у вас нет даже имени. У вас только номер такой-то, — пишет всё тот же наблюдатель. — Лишь только просвистел гудок, открываются фабричные ворота, так смена ткачей, получив свободу, выходит на улицу. Прежде всего, стремительно разбегается по домам. Точно стадо вспугнутых зайцев! Одеты они плохо и по зимнему сезону очень легко. Они бегут, подгоняемые морозом и нуждой. Они вырвались из душной фабричной атмосферы. И не радует их ни ясное майское солнце, ни январский бодрящий мороз. Бежит ткач, а за ним поспевает его жена. И оба бегут в свой угол, где пищат не покормленные, заброшенные дети. И так — десятки лет, может быть, всю жизнь. Подумайте, какая это, в сущности, страшная жизнь» (С. 14, 16-17). Напомню, что в текстильной промышленности Петрограда к 1917 году были заняты 44 тысячи человек. Кстати, именно текстильщики, несмотря на свою забитость, начали 23 февраля волнения, которые вылились в революцию.
Так или иначе, если бы рабочие Петрограда не развивали навыки самоорганизации, создавая профсоюзы, кооперативы, потребительские общества, больничные кассы и т. д., они не смогли бы создать высшие формы рабочей самоорганизации – Советы и фабзавкомы.
Появление комитетов на фабриках
После Февральской революции главным пунктом борьбы за улучшение условий труда было требование введения 8-часового рабочего дня. Этот пункт стоял на первом месте во всех резолюциях, которые обсуждались и принимались на рабочих собраниях. Петербургский комитет большевиков требовал от Временного правительства декретировать 8-часовой рабочий день по всей стране. «Страстные прения» по этому вопросу, как писала газета «Известия» 6 марта 1917 года, разгорелись в Петроградском Совете. Рабочий Цекалёв прямо заявил, что возобновить работы можно только при условии удовлетворения основных требований пролетариата. «Многие забыли о многих обещаниях в прокламациях, — заявил он, — не говорят о давнем лозунге пролетариата — о 8-часовом рабочем дне. Говорят, что не время…». Цекалёв призвал рабочих активно участвовать в управлении производством, заявив при этом: «Почему не имеем права, не спросив капиталистов, идти к социалистическому строю?» Столько же решительно выступил и представитель Нарвского района Павленков: «Разве помогут только политические свободы тому, чтобы рабочие жили по-человечески? — говорил он. — Обеспечить минимальные условия человеческого существования — 8-часовой рабочий день, минимум зарплаты! При старых условиях бесполезны свободы… Настроение прошло, так как не оправдались надежды. Фабрикантам, предпринимателям удалось сохранить своё положение, и тем они сильны. Революция стоит на месте» (цит. по: Соболев Г. Л. Пролетарский авангард в 1917 году. СПбГУ, 1993. С. 65).
В начале марта 1917 года большинство пролетариев Петрограда соглашались вернуться к станкам только в том случае, если будут удовлетворены их экономические требования. Так, выступая в рабочей секции Петроградского Совета, представитель Путиловского завода выдвинул следующие условия для возобновления работ: 1) арест и суд над царской семьёй; 2) конфискация земель; 3) 8-часовой рабочий день; 4) удаление неугодной администрации; 5) управление заводом на выборных началах; 6) улучшение экономического положения рабочих. Заметим попутно, что рабочие-путиловцы не забывали о заветной мечте русского крестьянства — мечте о земле и воле.
Представители Сестрорецкого оружейного завода тоже требовали введения рабочего управления. Представитель от объединённого собрания рабочих Франко-Русского и Адмиралтейского заводов и Гребного порта Пахомов заявил, что рабочие, неудовлетворённые постановлением Совета о прекращении всеобщей стачки, вводят 8-часовой рабочий день явочным порядком и сменяют администрацию. На состоявшемся 8 марта заседании районного Совета Петроградской стороны, в котором приняли участие делегаты от 20-ти заводов и фабрик района, выяснилось, что возобновление работ в большинстве случаев сопровождалось введением 8-часового рабочего дня. А рабочие завода «Лангензипен» решили упразднить сдельную оплату труда (см.: Фабрично-заводские комитеты Петрограда в 1917 году: Протоколы / Отв. ред. Минц И. И. Т. 1. М., 1979). Таким образом, мы видим, что уже в марте 1917 года питерские рабочие пытались изменить отношения на производстве, принять участие в управлении фабриками. Рабочий «Нового Арсенала» И. Михайлов вспоминал: «Точно в новую, другую, чуждую рабства, жизнь, вошёл я в мастерскую после Февральской революции: светлые лица, разговор о впечатлениях первых революционных дней, выборы комитетов, в охрану. Собрания бурные, спорные и во всём принимали участие все рабочие мастерской» (ЛПА. Ф. 400. Оп. 5. 1279. Л. 3-4).
В дни решающей борьбы со старым режимом и прежними порядками на многих заводах начинают появляться рабочие организации нового типа — ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИЕ КОМИТЕТЫ. Рабочие, говоря о фабзавкомах, подчёркивали, что «это — дети нашей революции. Кровь от крови и плоть от плоти ея» (Первая рабочая конференция фабрично-заводских комитетов. Пг., 1917. С. 37). Новые рабочие организации назывались по-разному. На заводе «Сан-Галли» это был «Революционный заводской комитет», на Трубочном — «Распорядительный комитет», на Ижорском — «Временный комитет по управлению заводом», на Балтийском — «Исполнительный комитет». Но важны не названия, а суть. Всё это были организации, которые возникли в ходе самодеятельной борьбы рабочих за новые отношения на производстве.
Фабзавкомы сразу заявили о себе как об открытых организациях низовой, трудовой, рабочей демократии. Так, заводской комитет Путиловского завода постановил довести до сведения рабочих, что «всякие заявления в заводской комитет должны быть подписаны», что «анонимные заявления без подписи рассматриваться комитетом не будут». Фабзавкомы сразу утвердились не только в рабочей жизни, но и в жизни революционного Петрограда в целом. Как отмечалось в соглашении между Петроградским советом и Обществом фабрикантов и заводчиков, задачей фабзавкомов, учреждаемых на всех предприятиях столицы, было: 1) представительство рабочих «в их сношениях с правительственными и общественными учреждениями»; 2) «формулировка мнений по вопросам общественно-экономической жизни рабочих»; 3) разрешение вопросов, касающихся внутренних взаимоотношений между самими рабочими; 4) представительство перед администрацией и владельцами предприятий по вопросам, касающимся взаимоотношений между ними и рабочими» (Известия. 1917. 11 марта).
Однако фабзавкомы, возникшие в результате революционного творчества пролетариата, не собирались ограничивать свою деятельность рамками, очерченными этим соглашением. Чем они занимались? Проведением в жизнь 8-часового рабочего дня, наймом и увольнением рабочих, социальным страхованием и предоставлением медицинской помощи, установлением тарифов и расценок, организацией и вооружением рабочей милиции и Красной гвардии, охраной предприятий, удалением и утверждением администрации, контролем над производством и распределением, вмешивались в вопросы культуры и просвещения. То есть, с самого начала фабзавкомы занимались установлением новых производственных отношений, созданием нового, здорового морально-психологического климата на предприятиях.
«Мы, представители рабочего Комитета при фабрике, обращаемся с призывом ко всем работающим, чтобы они со своей стороны приняли самые энергичные меры к своему обучению и перевоспитанию в новую жизнь», — написано в воззвании фабзавкома фабрики «Невка» от 20 марта. Рабочие малярного цеха Балтийского завода, отстраняя прежнего мастера, заявили, что они, «вступая в новый строй, хотят, чтобы мастер был из маляров, так как думают, что такой человек будет лучше знать и защищать их интересы» (цит. по: Соболев Г. Л. С. 75). Удаление с заводов неугодной администрации началось ещё в дни Февральской революции. Эсер Виктор Чернов назвал это движение «рабочим максимализмом», порождённым впечатлениями первых дней революции. Но эти удаления не были проявлением разбушевавшейся стихии, каждый кандидат на увольнение обсуждался на рабочих собраниях, которые в каждом отдельном случае принимали мотивированное решение. Выгоняли с заводов тех администраторов, которые грубо обращались с рабочими, не соответствовали занимаемой должности, мешали рабочим самоорганизовываться, доносили на них. Характерно, что подавляющее большинство принимавшихся постановлений подписывалось не только председателем и секретарём собрания, но и всеми участвовавшими в собрании рабочими.
Роль фабзавкомов в защите интересов рабочих особенно сильно проявилась в вопросе о гарантированном минимуме заработной платы. В течение марта фабзавкомам на многих предприятиях удалось заставить владельцев пойти на принятие выработанных на рабочих собраниях новых расценок подённой оплаты. В борьбе за улучшение экономического положения фабзавкомы развивали в рабочих чувство классовой солидарности и взаимопомощи. Так, в начале марта 1917 года завком Металлического завода, после того как администрация отказала в повышении заработной платы чернорабочим, решил вынести на обсуждение общего собрания завода предложение об отчислении части заработка квалифицированных рабочих в пользу чернорабочих до тех пор, пока не будет принято положение о размерах их минимальной оплаты труда.
Обращение — весьма любопытный документ: оно показывает, что рабочие, защищая идею справедливости, готовы были ухудшить своё экономическое, материальное положение: «…Нужно познать нам самих себя, что мы собой представляем, — заявляют рабочие. — Представляем ли мы тоже вроде таких же самых эксплуататоров, как буржуазия, или мы мало-мальски сознательны и имеем способность протянуть руку чернорабочему. Мы-то, мастеровые, способны ли протянуть руку голодному и оборванному товарищу?» (Цит. по: Соболев Г. Л. С. 82)
Установление рабочего контроля
Идея рабочего контроля над производством и распределением была рождена революционной практикой, а не вышла из голов партийных агитаторов. Это подтверждают даже исследования советских историков. Как сообщал в Главное артиллерийское управление начальник Охтинского порохового завода Лехович, с первых дней революции рабочее представительство встало на ту точку зрения, что «рабочие должны и могут управлять всеми делами завода» (Цит. по: Соболев Г. Л. С. 81). Правда, в марте-апреле 1917 года вмешательство рабочих в производство и распределение имело ограниченный характер. З. В. Степанов, автор монографии «Фабзавкомы Петрограда в 1917 году». (Л., 1985), насчитал 146 фактов, связанных с рабочим контролем в этот период. В основном фабзавкомы занимались установлением внутреннего распорядка и дисциплины на предприятиях, вопросами снабжения сырьём и топливом, поддержанием производительности труда. (Степанов З. В. С. 107-108). Но факты показывают, что питерские рабочие понимали, что, «приучаясь к самоуправлению», они «готовятся к тому времени, когда частная собственность на фабрики и заводы будет уничтожена, и орудия производства вместе со зданиями, воздвигнутыми руками рабочих, перейдут в руки рабочего класса». Об этом, в частности, говорилось в воззвании завкома Путиловского завода.
Как доказывает троцкист Дэвид Мандель, если рабочие частных предприятий видели в рабочем контроле средство защиты производства, то для пролетариев государственных предприятий рабочий контроль был естественным результатом демократической революции. В конце мая на Первой конференции фабзавкомов Петрограда делегат казённого завода «Новый арсенал» отмечал, что «заводские комитеты, главным образом, развили свою контрольную деятельность на заводах государственных. И в то время, как попытки рабочего контроля на частных предприятиях вызывают протест со стороны администрации и заводоуправления, шумиху буржуазной прессы по поводу “захвата фабрик”, “анархии” и т. п., существование того же контроля на заводах государственных проходит даже незамеченным для широких кругов общества». Тот факт, что рабочий контроль было легче установить на государственных предприятиях, чем на частных, показывает, почему мы, современные российские социалисты, должны призывать рабочих бороться за национализацию ведущих отраслей экономики.
Параллельно с появлением фабзавкомов в Петрограде шло возрождение профсоюзов. В марте-апреле 1917 года в Петрограде возникло около 30-ти профсоюзов с общим числом членов 200 тысяч человек. Профсоюзы создавали не только рабочие крупных предприятий, но остальные пролетарии: ломовики, крючники и др.
Рост производительности
Как отразились новые порядки на производительности? Конечно, были факты падения объёмов производства. Но часто это было не следствием установления рабочей демократии, а следствием саботажа со стороны заводчиков. Но в целом производительность труда на заводах с появлением фабзавкомов выросла. Это отмечали даже сами заводчики. Так, на совещании фабрикантов и заводчиков Выборгской стороны 16 марта указывалось, что на заводе «Л. Нобель» работы идут полным ходом, что «рабочие по своей инициативе» предлагают вывесить от имени своего коллектива объявления о том, что «никакие опоздания не допускаются». На Патронном заводе, откуда была удалена вся администрация, продуктивность упала только на 2%, а на Пороховом заводе, откуда тоже рабочие прогнали почти всю администрацию, количество брака сократилось на 15%: с 30 до 15. На Орудийном заводе производительность выросла на 28%, на Оптическом — на 11%. Сестрорецкий завод вместо выпускаемых ранее 450 винтовок и 4500 тысяч взрывателей стал давать 600 винтовок и 6000 взрывателей ежедневно. Охтинский завод вместо прежних 800 пудов пороха в сутки при 35% брака стал давать 900 пудов при 15% брака (Соболев Г. Л. С. 85-86).
По сведениям Петроградского общества фабрикантов и заводчиков, на 10-15 апреля 1917 года из 34-х владельцев механических заводов, приславших сведения о ходе работ, 10 указали, что производительность труда повысилась или не изменилась; 15 владельцев отметили понижение производительности, в основном по причине недостатка сырья, топлива, и лишь остальные девять связали падение производительности с введением 8-часового рабочего дня (Соболев Г. Л. С. 87). Однако производительность, как правило, сокращалась в той мере, в какой сократился рабочий день, а то и меньше. Так, директор «Новой бумагопрядильни» Г. Карр в отчёте отмечал, что норма выработки сократилась на 15%, в то время как рабочее время уменьшилось на 24%..
Защита революции
Фабзавкомы создавали отряды рабочей милиции для охраны заводской территории. Эти отряды были весьма немногочисленными по сравнению с «внешней» рабочей милицией, возникшей в дни Февральского восстания. В марте 1917 года в рабочей милиции состояло 10-12 тысяч человек. Но фабзавкомы имели непосредственное отношение к той и другой рабочей милиции. С помощью заводской, «внутренней», милиции они оказывали давление на администрацию, вмешивались в её распоряжения, направленные на саботаж, свёртывание производства.
Отметим, что до Февральской революции локаут (закрытие предприятия) был излюбленным приёмом заводчиков против рабочих забастовок. Но до революции рабочие в случае локаута не устанавливали рабочий контроль над администрацией, так как за промышленниками стоял репрессивный аппарат государства. После революции ситуация изменилась. Рабочие больше не сидели, сложа руки, если видели, что хозяева пытаются свернуть производство. Так, рабочие Металлического завода выбрали комиссию для проверки, «верны ли заявления администрации, что у них нет металла, нет угля, нет нефти».
Заводская милиция также охраняла рабочие манифестации. После событий 20-21 апреля, когда в результате столкновения с буржуазными обывателями погибли несколько пролетариев, рабочие Петрограда стали укреплять свою вооружённую организацию — Красную гвардию. Ещё 17 апреля на общегородском делегатском собрании по организации Красной гвардии присутствовали представители Путиловского, Балтийского, Трубочного, Орудийного, Патронного заводов, заводов «Сименс-Шуккерт», «Айваз», «Промет», «Феникс» и др. 22 апреля завком Оптико-механического завода единогласно решил поставить на общем собрании рабочих вопрос о вооружении Красной гвардии. Выступая на этом собрании, прапорщик Плотников говорил: «Создание Красной гвардии — самое необходимое, что нам нужно. Буржуазия напала на улицах. Если б у нас была Красная гвардия, то с нами считались бы». Выработанный на этом собрании устав Красной гвардии был опубликован 28 апреля в «Известиях». В уставе отмечалось, что «Красная гвардия существует для охраны завоеваний революции».
28 апреля в Городской думе прошла общегородская конференция по организации Красной гвардии. На ней были представлены 90 промышленных предприятий 12-ти городских районов и 2 пригородных предприятия, на которых на 1 января 1917 года работали свыше 170 тысяч человек. Таким образом, идея создания Красной гвардии тоже родилась в самой рабочей среде, рабочие на собственном опыте классовой и политической борьбы поняли, что она, эта гвардия, необходима (см. Старцев В. И. Очерки по истории Петроградской Красной гвардии и рабочей милиции. М. — Л., 1965. С.103-110).
В поисках выхода из кризиса
К осени в 1917 года в Петрограде назрел продовольственный кризис, росла инфляция. Советами всё ещё руководили умеренные социалисты, которые боялись прибегать к решительным мерам, дабы, не дай бог, революция не вышла за буржуазно-демократические рамки. Советы на тот момент стали ареной ожесточённой межпартийной борьбы. И в этих условиях главной опорой рабочих стали фабзавкомы. Циркуляр министра труда, меньшевика Матвея Скобелева о запрете фабзавкомам заниматься наймом и увольнением служащих вызвал бурю рабочего негодования. Рабочие Обуховского завода в единогласно принятой резолюции заявили: «Мы считаем существование фабрично-заводских комитетов вопросом жизни и смерти рабочего класса». Это не было пустой патетикой. Рабочие, дабы избежать голода, взяли на себя заведование обеспечением продовольствием заводских столовых.
Попытки отменить завоёванное фабзавкомами право контроля за наймом и увольнением рабочих и служащих привели к расширению и углублению рабочего контроля над производством. Завком Путиловского завода, решив создать своё положение о рабочем контроле, обратился за помощью к левому меньшевику Владимиру Базарову и большевику Давиду Рязанову. Но те, как отмечалось на объединённом заседании завкома и Петергофского совета, ничего путного предложить не смогли, и тогда завком создал собственную комиссию.
Осенью 1917 года рабочий контроль рассматривался рабочими как спасительное средство выхода из кризиса и необходимое условие перехода к социализму. Особое внимание этим вопросам было уделено на петроградских конференциях фабзавкомов в сентябре и ноябре 1917 года. В октябре 1917 года в Петрограде прошла Первая Всероссийская конференция фабзавкомов. На ней разгорелся спор между большевиками и анархистами. Первые рассматривали рабочий контроль как переходную меру к национализации крупной промышленности, выступали «за организованный и планомерный переход к рабочему контролю в общегосударственном масштабе», а вторые призывали рабочих захватывать предприятия, нанося тем самым «удары по капиталу». Призывы анархистов находили отклик в Нарвском и Московском районах столицы. Но в целом в фабзавкомах преобладало большевистское влияние.
Как отмечают исследователи, политика рабочего контроля, прежде всего и чаще всего, имела целью противодействовать хозяйственной разрухе. Осуществлением рабочего контроля в петроградской промышленности руководил Центральный Совет фабзавкомов и созданные им специальные комиссии. Участившиеся осенью 1917 года случаи перехода управления предприятий в руки фабзавкомов были вызваны, как правило, саботажем их владельцев. Так было на заводах Бреннера, Рыкаткина и Слюсаренко, «Л. Нобель», «Респиратор», на Российской и Невской писчебумажных фабриках. В октябре 1917 года завком «Старого Лесснера» принял постановление перевести предприятие на мирное производство. «Ввиду отсутствия заказов, — сообщала газета «Рабочий путь» 17 октября 1917 года, — решили взять завод в свои руки, для чего избраны нужные комиссии и приглашены инженеры-конструкторы».
По подсчётам исследователей, рабочий контроль осенью 1917 года осуществлялся почти на 100 предприятиях Петрограда с общим числом рабочих 300 тысяч человек (Соболев Г. Л. С. 228-229). Многие фабзавкомы пытались привлечь на свою сторону управленческий персонал. В свою очередь, созданный в конце сентября 1917 года в Петрограде Союз инженеров и техников обратился к Центральному Совету фабзавкомов с заявлением, в котором предлагал себя «в распоряжение рабочих масс», чтобы, «отстаивая интересы рабочих, действовать в полном единении с рабочими организациями». Откликнувшись на это предложение, Центральный Совет фабзавкомов делегировал представителя в Союз инженеров и техников.
Отметим, что Октябрьская революция была осуществлена при активном участии отрядов Красной гвардии, фактически созданной фабзавкомами. При Военном революционном комитете была создана «Центральная комендатура рабочей гвардии». 24 октября численность Красной гвардии только на Выборгской стороне достигла 10 тысяч человек, а в целом в Питере было 40-45 тысяч красногвардейцев. Именно Красная гвардия взяла под контроль мосты, обезоружила 24 октября отряд юнкеров, направленный штабом округа для ареста редакции большевистской газеты «Рабочий путь». Смольный защищал сводный отряд Красной гвардии. В ходе взятия Зимнего дворца на всех направлениях к Дворцовой площади были выставлены заставы и патрули. Как свидетельствует Джон Рид, «солдатами всюду командовали красногвардейцы» (10 дней, которые потрясли мир. М., 1957. С. 97-98).
После Октября
После перехода власти к Советам усилилась тенденция перерастания контроля в непосредственное рабочее управление. Так, 22 ноября комитет Металлического завода писал директору: «Ввиду твёрдого намерения заводоуправления уничтожить предприятия, мы рабочие и служащие, вынуждены защитить своё право на свободный труд и жизнь, и на основе закона создали рабочее правление (контрольно-распорядительную комиссию) для совместного управления администрацией».
14 ноября ВЦИК Советов принял Декрет о рабочем контроле. Но в большевистской партии постепенно взяла верх бюрократическая тенденция, которая выступала против расширения функций фабзавкомов, видя в этом анархистский уклон. С 1918 года Советская республика превратилась в «осаждённый военный лагерь», и на производственной демократии большевики поставили жирный крест. Государственные интересы часто шли вразрез с интересами того или иного производственного коллектива, фабзавкома. Правда, в Совет народного хозяйства попали многие представители Центрального совета фабзавкомов, но этот субъективный момент не меняет сути дела. Большевики, которые ещё в июле-августе 1917 года вместо лозунга «Вся власть Советам!» выдвигали требование «Вся власть фабзавкомам!», распустили фабзавкомы. В 1918-м Владимир Ленин, который до 1917 года утверждал, что одним из показателей сознательности рабочего класса является его способность к самоорганизации, ратовал за назначение на предприятия директоров, наделённых диктаторскими полномочиями. Роспуск фабзавкомов, фактическая ликвидация рабочего контроля, кроме всего прочего, тоже содействовали бюрократизации Советской республики и перерождению революции. То, что роспуск фабзавкомов приведёт в итоге к перерождению революции, говорили социалисты-революционеры-максималисты. Но большевики искали спасение в рецептах якобинцев.
