Елена ДРАПЕКО: «Чем больше социальных гарантий, тем больше социализма!»

Михаил АНТОНОВ

Звезда советского кино, заслуженная артистка России Елена Драпеко – ныне известный общественный и политический деятель, депутат Государственной думы РФ пятого созыва, член партии «Справедливая Россия». В отличие от многих звёзд театра, кино, эстрады, что, придя в Госдуму, как-то потерялись и померкли, Елена Драпеко и здесь стала заметной, активной фигурой, и многое сделала на посту заместителя председателя думского комитета по культуре. Последние годы она живёт и работает на две столицы, и во время недавнего визита Елены Григорьевны в Петербург нашему обозревателю удалось встретиться с депутатом и актрисой.

— Елена Григорьевна, чего вы ждёте от предстоящих выборов? Как оцениваете шансы «Справедливой России»?

— Мы ждём, что наша партия пройдёт 7-процентный барьер, что мы укрепим свою позицию в Государственной Думе. Надеемся, что выборы будут справедливыми, и наш истинный процент нам отдадут. К сожалению, мы сталкиваемся с многочисленными фальсификациями на выборах, чему пример Петербург – история с муниципальными выборами в Автово, когда пришлось закрывать каждую урну своими телами и караулить её…

У нас в Государственной Думе очень хорошая фракция, очень грамотная и профессиональная. Хотелось бы, чтобы эти депутаты сохранились – не столько для нашей партии, сколько для страны. У нас очень серьёзные специалисты, с большим опытом и парламентской работы, и каждого в своей отрасли. Требования к кандидатурам у нас очень жёсткие – человек должен не просто быть активным членом партии, но, прежде всего, успешным специалистом в своей области. Практически мы можем «закрыть» любой комитет и в Думе, и в законодательных собраниях, специалистами высокого класса. Я уверена, что именно это качество привлекает в нас избирателей.

Многие идеи, которые наша партия выдвигала, стали уже законами, стали государственной политикой. Хотя правящая партия в этом не признаётся, но она не просто прислушивается к нашим предложениям, она эти предложения просто переписывает и «под своей фамилией» выдаёт в виде законов. Естественно, мы эти «предложения» поддерживаем, потому что нам важней всего, чтобы эти законы работали на благо государства и основной массы населения.

— Почему несколько лет назад вы покинули ряды КПРФ и вступили в «Справедливую Россию»?

— В своё время я пришла в КПРФ вместе с «Народно-патриотическим союзом России» – это было очень широкое, народное и общественное движение. Там были и аграрная партия, и «Духовное наследие». Я как раз была одним из руководителей «Духовного наследия Родины», которое откололось от «Духовного наследия» г-на Подберёзкина – мы создавали широкий народный фронт. Идеология, которую исповедовал этот фронт, была, скорее, социал-демократическая, чем коммунистическая. Но постепенно Зюганов  исключил из партии практически всех людей умеренных взглядов, оставив лишь деятелей радикально-коммунистического толка. Многие сложили свои полномочия и перешли в «Справедливую Россию». Знаете, такая у них философия – кто не с нами, тот против нас. И поскольку они исповедуют крайне левые и радикальные националистические взгляды (они и еврейский вопрос поднимали, и эту ужасную историю по отношению к жителям Кавказа, части Российской Федерации), то мы разошлись кардинально. Меня и нашего первого секретаря Обкома Партии Олега Корякина исключили знаете за что? За то, что мы раздавали работу Владимира Ильича Ленина, которая называется «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»! Все мы её изучали, но многие забыли. А на самом деле Ленин там пишет, что если мы хотим прийти к власти, то у нас должны быть стратегические и тактические союзники. Он критиковал левых социал-демократов Германии именно за то, что они не обращаются к гражданскому обществу, к другим политическим силам, которые могли бы быть их союзниками. В нашей борьбе с Зюгановым за расширение нашего фронта мы споткнулись об это же – мы раздали эту брошюру, а нас всех исключили как оппортунистов.

— До сих пор многие считают, что КПРФ и «Справедливая Россия» играют на одном электоральном поле. Согласно ли вы с этим?

— Дело в том, что в стране электоральное поле ещё не определилось. У нас не сформировались классовые интересы, потому что не сформированы до конца классы, расслоение общества ещё не завершилось окончательно. Во-вторых, и сами социальные группы ещё не осознали своих коренных интересов. Очень многие причисляют себя к совсем не той социальной группе, к которой реально принадлежат. Люди, у которых есть приватизированная квартира, почему-то думают, что они – средний класс. А те, у кого есть ларёк, уже приписывают себя к олигархам. Поэтому массовое сознание не сформировано, и от этого у нас такая вязкая ситуация на электоральном поле.

— Каким вы видите избирателя «Справедливой России»?

— Избиратель «Справедливой России» — это человек с образованием выше среднего; я думаю, что это, скорее всего, белые воротнички, работники умственного труда, интеллигенция. Нас поддерживают очень разные слои и по очень разным причинам. В Ленинграде все блокадники благодарны нашей партии и лично Оксане Дмитриевой за то, что они получают вторую блокадную пенсию. Многие люди в возрасте благодарны за наши поправки в законе, которые касаются пересчёта и увеличения пенсии. И все наши потуги к изменению пенсионной системы эта социальная группа чувствует. Есть большой интерес к «Справедливой России» среди нашего учительства, потому что сработали наши инициативы по улучшению положения учителей, мы даже вносили закон о бесплатном посещении музеев учителями. Представляете, какой ужас: отправились ученики классом в музей – они идут бесплатно, а учитель должен покупать билет. И мы внесли такой проект закона, который потом «Единая Россия» благополучно отклонила.

— Какими вы видите перспективы социалистического (социал-демократического) проекта в России?

— Я думаю, что это — будущее России. Сегодня правящая партия вынуждена уходить на левое поле. Во всяком случае, фразеология и лозунги, которые они выдвигают – все левые, как ни странно. Но реальные дела у них – поперёк лозунгов. Они не могут сказать правду населению, потому что иначе население их не примет. Поэтому у нашей партии есть реальные перспективы. Особенно в обеспечении социальных гарантий населения. А что такое социализм? Это набор социальных гарантий. Чем больше социальных гарантий, тем больше социализма!

— Что вы можете сказать о Сергее Миронове, на чью долю в последнее время выпало столько непростых испытаний?

— Того, что с ним произошло, не пожелаешь никому. Но со мной такое уже было, поэтому я его очень хорошо понимаю. Я знаю Сергея Миронова всю жизнь, мы ведь учились в одной школе – 410-й города Пушкина – хотя он помладше меня. Я его помню хорошо с того момента, как он стал депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Я слышала его выступления, он всегда был романтиком. Последний романтик на таком высоком этаже власти… Во всяком случае, он верит в людей – это сегодня редкое качество; он – не циник, который в каждом человеке видит негодяя. Очень тёплый человек, отзывчивый. Он был председателем Совета Федерации, у него был доступ к высшим должностным лицам, и я, как депутат, несколько раз к нему обращалась по очень сложным проблемам, связанным с судьбами моих избирателей. Он просто вставал на защиту, заступался за людей, хотя ему, будем говорить откровенно, это было не выгодно, потому что нужно было входить в клинч с очень серьёзными структурами. И я ему очень благодарна по-человечески.

И вот настало трудное время, когда люди, на которых он надеялся, полагался, кто заглядывал ему в глаза и стоял за его спиной на всех фотографиях, вдруг отвернулись и ушли. Вы не представляете, как это тяжело пережить; это ужасно – разочаровываться в людях. Летом он нас всех обзванивал. И мне звонил – ведь в Интернете шли разговоры, что я веду переговоры то с одной партией, то с другой. Действительно, на меня выходили другие партии, приглашали в свои списки, но я считаю, что есть личная порядочность… Хотя и она тут ни при чём – просто идеология партии, которую представляет Миронов, мне очень близка. Это тот самый социализм с человеческим лицом, о котором мы мечтали в конце 80-х — начале 90-х годов, ради которого начиналась вся эта «перестройка». Я считаю, что нашла свою политическую нишу, где мне хорошо. Мне хорошо с этими людьми, меня вполне устраивает идеология и идеи, которые они высказывают. Я их понимаю – мало того, именно они двигали мной на протяжении последних двадцати лет, когда я стала заниматься политикой.

— Как продвигается работа над новым базовым федеральным законом «О культуре»?

— Он уже внесён на рассмотрение в Государственную Думу. Это то, о чём говорили много лет. Текст закона мы написали – он основополагающий; это очень серьёзный закон, и вокруг него шли большие бури. Дело в том, что на сегодня никакой государственной политики в области культуры у нас не предусмотрено. Потому что культура опущена на уровень региона и муниципалитета, а федеральная власть только рекомендации и пожелания раздаёт. Мы же хотим прописать, чтобы была единая культурная политика на территории всей страны. Мы внесли законопроект – и он уже принят в первом чтении – который обязывает правительство делать ежегодный доклад об охране памятников, о состоянии культурного наследия на всей территории страны. Надеюсь, до конца этого созыва мы проведём и второе чтение.

— Какие проблемы сейчас есть у «Справедливой России»?

— Проблема у нас одна – информационная блокада. В том, что реальный вклад нашей партии и её участие в политической жизни страны освещаются гораздо меньше, чем правящей партии. Ведь правящая партия уже начала в СМИ избирательную компанию – что это такое?! Мы печатаем газеты, листовки, обращаемся к избирателям. Я – известный человек в стране, кроме того, я ещё и народная артистка России. Конечно, многие граждане захотели бы со мной повидаться. Так вот, запрещены все встречи – библиотекарям, работникам детских садов РОНО запретили встречаться. Хотя я – действующий депутат из думского комитета по культуре, но на территории избирательного округа не могу ни с кем встретиться. Хоть на площади с людьми собирайся или на остановках!

— В 1992-1993 годах вы занимали пост председателя Комитета по культуре и туризму при мэрии Санкт-Петербурга. Что вам удалось сделать на том посту? Что вы могли бы пожелать нынешнему вашему преемнику?

— Ситуация с тех пор кардинально изменилась. В 1992-1993 годах у комитета вообще не было денег, и мы как-то выкручивались. Нам удалось сохранить весь объём питерской культуры и практически ничего не отдать в приватизацию. Мы даже нарастили объёмы, потому что часть музеев, которые были ведомственными, удалось сделать государственными и таким образом сохранить их от уничтожения…

Пожелать же хочу вот что: больше работать с общественностью города. У нас очень серьёзная наука, культурология, есть хорошие специалисты в области охраны памятников, и в своё время мы создали систему общественно-государственного управления культурой. При комитете по культуре работали 13 общественных советов, в которые входили научные специалисты самых разных сфер, ведущие деятели культуры, руководители культурных учреждений. Это были отраслевые советы, и каждый формировал политику своей отрасли. Они выбирали главное. Не чиновники, а сами деятели культуры. И дальше они свои проекты защищали на коллегии комитета. Эта система дала совершенно фантастические результаты. При минимальном количестве средств удалось сделать многое, и каждая копейка, которая поступала в культуру, была абсолютно прозрачная. Мы публиковали все расходы; все знали правила, по которым можно получить государственные деньги. Не было никаких вопросов…

— Вы состояли в межфракционной депутатской группе «Солидарность» по взаимодействию с рабочим и профсоюзным движением…

— Я и сейчас в ней состою. Несмотря на то, что, конечно, промышленное производство у нас упало, но профсоюзы у нас существуют во всех отраслях. На днях я должна встречаться с лидерами профкомов цехов Металлического завода. Там, где у нас есть рабочий класс, там профсоюзы могут играть очень большую роль, потому что это единственные организации, которым разрешено работать внутри трудовых коллективов. Они заключают договоры, ведут переговоры с владельцами и менеджерами. Это очень важная составляющая, и нужно её всячески усиливать. На протяжении 12 лет работы депутатом я регулярно встречаюсь со своими избирателями, у которых есть проблемы с трудовым законодательством. Я всё пытаюсь объяснить и менеджементу, и владельцам предприятий, что если у них есть профсоюзная организация, то у них есть переговорщики, с которыми можно достичь соглашения, не доводя любой конфликт до забастовок, которые приводят к падению производства… Я участвовала во многих переговорах собственников и профсоюзов, и мы находили правильные решения. И, знаете, глава об особенностях работы творческих работников в Трудовом кодексе – это моя глава.

— Скажите, вы по-прежнему член Совета движения «Женщины Санкт-Петербурга»? Как вы считаете, существует ли сейчас в России женский вопрос?

— У нас было «женское теневое правительство» Санкт-Петербурга, которое поддерживало меня на выборах, за что я ему очень благодарна. Но как-то последнее время это всё затихло, я давно не получала от них известий… Что касается женского вопроса, то, конечно, он существует в России в определённых отраслях. Ну, допустим, в области торговли. Это ведь почти полностью женская отрасль, а там у нас нет как таковой защиты труда. Я встречалась с представителями профсоюза работников торговли, и они говорили, что частные владельцы запрещают создание профсоюзных организаций и на каждом шагу нарушают трудовое законодательство – не заключают трудовые договоры, рабочий день растягивают до 12-16-ти часов; женщины таскают тяжёлые вещи, особенно на рынках, а в торговых сетях вообще процветает потогонная система…

— Елена Григорьевна, нынче вы не так часто снимаетесь в кино, но, став политиком, совсем с профессией не порываете… Расскажите, пожалуйста, а как сложилась судьба тех молодых актрис, что вместе с вами сыграли в легендарном фильме 1972 года «А зори здесь тихие…»?

— Я горжусь моими девочками из фильма «А зори здесь тихие…», потому что каждая из них стала не просто замечательной артисткой, каждая стала личностью. Самая «маленькая» из нас – Катя Маркова – пишет замечательные книжки, по ним снимаются фильмы, она сама играет в театре. Про Ольгу Остроумову – что и говорить: она – народная артистка России, несколько раз была названа лучшей актрисой года, замечательно играет в театре, много снимается в кино. Ближе всех мне по жизни Ирина Шевчук, что стала вице-президентом, душой и мотором кинофестиваля «Киношок» в Анапе. К ней на фестиваль почти двадцать лет приезжают кинематографисты из всех бывших республик Советского Союза. Ира смогла сохранить ощущение того, что мы не чужие друг другу, что мы единое братское пространство. При этом она много снимается, в кино и сериалах. И дочку вырастила замечательную! Кстати, недавно Ира собрала нас всех, предупредив: «Непременно приходите вместе с детьми!» И дети оказались у нас тоже очень хорошими. Артисты и артистки! У Остроумовой – заслуженная артистка России, у Шевчук – знаменитая артистка, у Марковой – тоже. И только моя – не артистка. Она журналистка, шеф-редактор «Радио Маяк». Я считаю, что мы что-то сумели передать и им, следующему поколению.

— Ваша актерская судьба после столь громкого дебюта у Станислава Ростоцкого сложилась весьма успешно…

— Да, после фильма «А зори здесь тихие…» я снималась в разных картинах – и серьёзных, и легкомысленных. В «Вечном зове» я играла Верку, легкомысленную машинистку, которая всех мужиков соблазняла и даже начальника местного отдела НКВД не «пощадила». У фильма «Полынь – трава горькая» Алексея Салтыкова – судьба не очень простая, потому что он вышел на изломе перестройки, но фильм хорошо снят, и я очень люблю там свою роль. Фильм «Безотцовщина», по сути – первая советская мелодрама, как говорится, сопли с сахаром. Кстати, я ужасно не хотела сниматься в этой картине, но меня просто заставил Николай Трофимович Сизов (тогдашний директор студии «Мосфильм»): «Хочешь работать у нас, на Мосфильме, будешь сниматься!» Потом мы вместе с режиссёром Владимиром Шамшуриным и актёром Львом Прыгуновым сняли ещё и картину «А у нас была тишина», и за эти два фильма получили премию Ленинского комсомола. Многие зрители помнят кинокомедии «Свой парень», «Шаг навстречу», «Одиноким предоставляется общежитие». Небольшая роль Ниночки-блондиночки, которую герой Фрунзика Мкртчяна «сдаёт» обратно в общежитие со словами: «Она готовить не умеет! А я не умею есть то, что ты умеешь готовить: утром – яичница, днём – яичница, вечером – омлет!» Роль у меня – не главная, но я очень люблю эту добрую картину.

Было ещё немало интересных работ. Вот фильм Юрия Мамина «Окно в Париж», где у меня совсем крохотная роль. Играю училку в золотом пиджаке… Фильм чудный, прошёл очень хорошо. Недавно мне позвонил Мамин и сказал: «Лена, у нас же написан сценарий второй серии…» Прошло двадцать лет, и снова открывается окно в Париж. Но там уже другой Париж, а здесь уже – другой Петербург. И я, прочитав сценарий, заболела. Я хочу, чтобы это кино было снято! И вот уже два года я пишу письма всем олигархам страны, а Юра Мамин ходит по всем начальникам. Поверьте, это не просто комедия, стёб, приколы, а глубокое размышление о сегодняшней жизни, о том, что со всеми нами случилось… С нами – хорошими, весёлыми, добрыми! Училка, кстати, моя становится губернатором Санкт-Петербурга. Можете представить, какой у меня азарт это сыграть!»

— Вам, звезде советского экрана, уютно в новом российском кино?

— У Иры Шевчук на фестивале я услышала замечательную фразу от одного из кинокритиков: «Кажется, началась светлуха!» Ведь действительно, в новом российском кино долгие годы была чернуха, но тут вдруг на фестиваль привезли из разных стран серию фильмов, где молодые ребята стали искать в жизни нравственные идеалы. И об этом снимать фильмы. Вот такое кино мне нравится.