Михаэль ДОРФМАН
Египетская конституция принята. Мировые СМИ охотно подхватили версию президента Мухаммеда Мурси о том, что ему якобы противостоя антиисламские светские элиты. На самом деле Мурси и «Братья-мусульмане» (или «Мусульманское братство») стремительно теряют поддержку населения потому, что они свернули на тот же порочный путь неолиберализма, где споткнулся режим Хусни Мубарака.
Я не раз доказывал, что причиной египетской революции стала не жажда демократии, не стремление к либерализму, а переход элиты к свободнорыночной американской модели корпоративного «грабительского капитализма», подчинение страны диктату транснациональных корпораций и их международных органов: Всемирной торговой организации (ВТО), Международного валютного фонда (МВФ), Всемирного банка и др.
Президент Мурси и его правительство не пожелало принять народный выбор, и поэтому стремительно теряют поддержку населения. Если на парламентских выборах за «Братьев-мусульман» проголосовало около 70% египтян, то на референдуме по поводу конституции им в первом туре голосования с трудом удалось собрать 57% голосов. Во втором туре они по неофициальным данным набрали 70%. Референдум проводится поэтапно потому, что большинство египетских судей, сторонников оппозиции, отказалось наблюдать за проведением референдума, а судей просто не хватило. В атмосфере революционного хаоса есть множество случаев фальсификации. Тем не менее, «Братьям-мусульманам» не удалось скрыть кота в мешке. Они стремительно теряют поддержку. Ведь пришло голосовать всего 30% избирателей. Не явились в основном избиратели исламистов. Лондонский аналитик иракского происхождения Рейчел Шаби считает, что за несколько месяцев партия «Братья-мусульмане» потеряла треть своего электората.
Электорат «Братьев-мусульман» – люди верующие, но это вовсе не тупая фанатичная толпа, как пытаются их изобразить мировые СМИ и эксперты из различных «мозговых центров», легко купившиеся на пропаганду Мурси, а ещё большей степени поддавшиеся своим исламофобским страхам и ещё больше – страхом перед прямым действием народа.
Мурси не помогает удержать популярность даже тот факт, что против него выступила такая же неолиберальная и недемократическая элита, опирающаяся на государственные институты старого режима. Мурси и его «Братство» усиленно пытаются изобразить конфликт как борьбу с антирелигиозной светской элитой. Исламисты заявляют, что якобы ведут народ на борьбу исламской правды против антиисламской кривды. Переступивший барьер страха египетский народ «не ведётся».
Результаты свидетельствуют, что египтяне теряют веру в «Братство» не потому, что там исламисты, а потому, что оно управляет плохо и ведёт Египет не туда, куда хочет народ. Многие верят, что Братство верно не избирателям, а власти. Экономическая политика Мурси продолжает тот же самый неолиберальный курс, заслуживший во времена Мубарака высокий рейтинг на западных биржах и похвалы ведущих свободнорыночных экономистов, но принесший народу множество страданий.
Свободнорыночная догматика наполняет проект новой египетской конституции. Осуждение конституции вылилось в карикатурный однодневный марафон, когда в знак протеста конституционную ассамблею покинули либералы, христиане и женщины. Более существенно, что в начале декабря под диктовку Международного валютного фонда было объявлено прекращение субсидий на топливо. Цены на электричество, баллоны на домашний газ и многое другое резко подскочили.
Тем временем продолжались переговоры о получении займа в размере 4,8 млрд долларов от МВФ. Займ обусловлен введением режима антисоциального урезания бюджета, невиданного в Египте с 1977 года, когда урезание субсидий вызвало массовые хлебные бунты. Правительство Мурси обещало МВФ резкое сокращение бюджета, урезание субсидий, увеличение налогов на товары широкого потребления, урезание общественных затрат и девальвацию египетского фунта. Всё это пока отложено из-за начавшихся протестов. Египетский народ вышел на улицы. Шоковая терапия, привычная для неолиберального перехвата во всем мире, от Чили до России, может и не сработать. Ведь одним из основных требований Египетской революции была социальная справедливость, несовместимая со свободно-рыночным капитализмом.
Я уже писал недавно, что в конфликте между «Мусульманским братством», администрацией президента Мурси и его противниками – «оба плохо». Хорошо здесь то, что не удалось быстренько провести реакционную конституцию, пока народ не поймёт, в чём дело. Всё больше проясняется неолиберальная американизированная экономическая идеология «Братства» (да и его противников-салафитов). (Кстати, не так давно мне довелось побеседовать с салафитским активистом. Узнав, что я стажировался какое-то время в Принстоне, он сказал, что был там в тоже время, что и я, что он даже познакомился со своей женой там.)
Разработанная исламистами конституция привязывает рост заработной платы не к росту цен и расходов, а к повышению продуктивности. Конституция разрешает лишь «мирные» забастовки, оставляя парламенту определить, что это значит. Новая конституция свято блюдёт экономические интересы египетской армии (которая владеет 20%, а по другим оценкам – 45%, всей египетской экономики; эти цифры держатся в секрете).
Более того, конституция гарантирует армии особые права и привилегии и делает её недоступной общественному контролю. Всё это противоречит клятвам и заверениям Мурси о защите революции. Он явно пытается защитить интересы неолиберальной капиталистической элиты и транснациональных корпораций за счёт всех остальных. Отчёт “Blomberg” под знаменательным названием «Экономическое видение “Мусульманских братьев”-миллионеров» характеризует их как «Братья одного процента».
Профсоюзные активисты в этом вопросе согласны с капиталистическими аналитиками. Египетская федерация свободных профсоюзов присоединилась к протестам и заявила, что новая конституция предпочитает богатых и сильных. В ответ на антипрофсоюзные законы Мурси большой промышленный город в дельте Нила Эл Махалла эль Кубра даже объявил себя отдельной республикой. В городе прошли не только стачки на предприятиях, но также забастовки медиков и служащих общественного сектора, протестовавших против разложения общественных служб. Египетские независимые профсоюзы стремительно растут, и мобилизация против реакционной неолиберальной конституции помогает росту популярности их борьбы за социальную справедливость.
Все эти протесты накладываются на опасения либералов по поводу подрыва личной свободы и прав человека, особенно для женщин и меньшинств, на опасения, что религиозные авторитеты получат решающее слово в правовых вопросах. Неприемлем и сам процесс выработки конституции, отрицающий выработку консенсуса по жизненно важным вопросам.
Вопреки утверждениям исламистов и большой части иностранных экспертов и СМИ, никакая вражда к исламу и традиции не смогла бы пробудить в Египте такие массовые и широко распространенные протесты по всей стране. Не ислам, а неолиберальная политика делает Мурси непопулярным в Египте.
Однако именно эта политика, желание служить интересам неолиберальных элит и глобального мирового порядка вместе с готовностью всеми силами сохранять статус-кво в регионе, особенно в израильско-палестинском конфликте, и делает исламистов приемлемыми и желанными на Западе. Используя стандартные патерналистской приемы, в американской администрации и транснациональных корпоративных кругах полагают, что религиозная риторика «Мусульманского братства» обеспечит успех его реакционной неолиберальной политики и укрепит их контроль над Египтом. Пока их интересы охраняются, американской администрации всё равно, кто у руля, Мубарак или Мурси, либералы, военные или исламисты.
Пока большинство населения Египта не готово отказать в доверии «Братьям-мусульманам». «Братство» остаётся наиболее организованной политической силой в стране, кроме того, даёт о себе знать усталость народа и желание оставить этот конституционный кризис позади. Однако падение поддержки «Братьев» показывает, что египтяне не поддаются на дешёвую революционную риторику. В этом сила революции. Опросы общественного мнения показывают, что куда больше конфликта либералами и исламистами, египтян волнуют проблемы работы, жилья, медицинского обеспечения, общественной безопасности.
Если референдум и что-то показал, то лишь способность оппозиции расти и организовываться. Именно большая и организованная оппозиция сможет повернуть общественное мнение от гендерных и религиозных индентификационных политик к борьбе за социальную справедливость – главного двигателя Египетской революции. Конституционный референдум может и должен стать поворотным моментом для политической мобилизации на предстоящих парламентских выборах в начале 2013 года. Если «Мусульманское братство» и дальше будет пренебрегать социальной справедливостью в пользу неолиберального капитализма, то оно рискует быстро потерять уважение общества, нажитое десятилетиями подполья, тяжёлой и порой героической борьбой против тирании.
Материалы автора по теме:
Чем закончится противостояние в Египте
Футбол между христианами и салафитами
Рабочие профсоюзы Египта объединяются
Арабская весна: прошла эйфория – осталась надежда
Мне лично кажется, что Египет губят обе эти две вещи… «Неолиберализм» появился в стране не вдруг и не сразу… — Как известно, уже сразу после смерти Насера Садат начал проводить политику «открытых дверей»… Но её результаты не оправдали возлагавшихся на неё ожиданий… Но вместо того, чтобы начать менять экономический курс, в стране затеяли «исламскую революцию»… — Что-то похожее было в Иране после свержения непопулярного шаха… И что же: за 30 лет правления мулл в стране она стала «мусульманским Китаем»?.. То же самое — в Египте: исламисты с упрямством, достойным лучшего применения, пытаются навязать остальным «свой путь» в «светлое будущее», но их противники в это не верят, а потому отчаянно сопротивляются…