Приближаются выборы. Можно, конечно, не замечать их, делая вид, что этот «очередной политический спектакль» в очередной раз нас не касается. Чистым всегда быть приятно. Пачкаться никто не хочет. А мы знаем, что выборы – это всегда грязь, тем более, выборы в России. Но что делать тем, что хочет «здесь и сейчас» включиться в процесс реальной политической борьбы? Что делать тем, кто устал от кладбищенской стабильности и от спёртого воздуха политического гетто?
Слово и дело
В слове «бойкот» есть своя притягательность. Оно отсылает нас в те далёкие времена, когда анархисты и революционные синдикалисты смотрели с презрением на социалистов-реформистов, которые утверждали, что их победа на выборах проложит путь в социализм. «Раз внимание сосредоточено на выборах, приходится подчиняться известным общим условиям, которые неустранимым образом выдвигаются для всех партий во всех странах и во все времена: когда господствует убеждение, что будущность мира зависит от избирательных программ, от соглашений, заключённых между влиятельными лицами, и от торговли собой, то тут уже нельзя считаться с моральными препятствиями, не позволяющими человеку идти туда, куда влечёт его несомненный его интерес. Опыт показывает, что во всех странах, где демократия свободно может развиваться, сообразно своей природе, господствует подкуп в самом бессовестном виде, причём никто не считает нужным скрывать своих мошеннических проделок», — писал проповедник революционного синдикализма Жорж Сорель в книге «Размышления о насилии». Видя, что «демократия, основанная на выборном начале, имеет большое сходство с биржевыми кругами», так как «в том и другом случае приходится рассчитывать на наивность масс, покупать содействие большой прессы и создавать удачу путём бесконечных хитростей», он призывал к всеобщей пролетарской стачке.
100 лет назад революционеры противопоставляли выборам массовые непарламентские действия, они грезили всеобщей стачкой. И это были не грёзы мечтателей, а вполне обоснованные ожидания. Молодой пролетариат всё чаще заявлял о себе с помощью прямого действия. И миф всеобщей стачки реализовался в начале в Италии (1920 год), а затем во Франции (1936 год). Революционная история очаровывает, причём так сильно, что не хочется возвращаться в реальность современной России. Россия – одна из самых несчастных стран мира. И вовсе не потому, что люди здесь получают нищенские пенсии, маленькие зарплаты или сидят без работы. В большинстве стран Африки материальное положение людей гораздо хуже. Россия несчастна из-за того, что здесь нет политики. Она вытравлена. «Человек – животное политическое», — утверждал Аристотель. И его мысль находит подтверждение везде, даже в Африке. Но не в России. В России человек – просто животное, которое живёт рефлексами, отчасти врождёнными, отчасти приобретёнными в ходе дрессировки. И массовое убеждение, что политика — дело грязное, это как раз приобретённый рефлекс. Те, кто успел побывать в Советском Союзе, а потом посетил Россию после его развала, например, британский популяризатор футбольного хулиганства, писатель Дуги Бримсон, отмечают разительные перемены в русском человеческом материале. «Знаете, когда я первый раз ехал в Россию, я знал о ней две вещи. Что это всё ещё очень милитаризованная страна и что, возможно, это всё ещё наш враг. Не то чтобы был в этом уверен, но мысли такие были. И я очень нервничал, всё время нервничал, гадая, чем это обернётся. Я нервничал-нервничал-нервничал, приехал сюда и был просто потрясён. Реально. Другая совершенно страна, потрясающие люди, и я был в натуральной эйфории. Но шло время потихонечку, и вот сейчас я думаю уже о другом, меня стало другое поражать. Всё-таки, наверное, в той, старой, фактически ещё советской России были такие привлекательные моменты, которые сейчас стали уступать тому, что мы и в Англии-то ненавидим. У вас тоже попёрло то самое говно, что затопило нас, – капитализм, общество потребления, толпы сытых животных на улицах, которым на фиг ничего не надо…» — заявил Бримсон в одном из интервью.
Мучается улица безъязыкая
«Сытые животные, которым ничего не надо» — это русский приговор. В России нет голодных. Одни сыты в буквальном, физиологическом смысле этого слова, благодаря тому, что им удалось пристроиться в хлебное место. Наверное, мистер Бримсон их то и видел где-нибудь в районе Садового кольца в Москве или на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. А другие, и их большинство, сыты проблемами по самое горло, до нездоровой отрыжки. И им не то чтобы ничего не нужно, просто они ни на что больше не способны. Поэтому тем, кто ещё не потерял вкуса к искренней политике, противно отрываться от книг, где описывается «героизм масс», коллективное подвижничество, творение истории простыми людьми. Да, всё это было, в России в частности. И всё это есть, но только не в России. Либералы любят потрещать о «гомо совьетикусе», мол, это и есть конформист, всегда во всём согласный с властью. Но исторические факты противоречат этой трескотне. Можно, конечно, сколько угодно твердить, что советский социализм убил в России традицию участия в политике. Но как тогда объяснить тот политический подъём, который произошёл в стране во время Перестройки? 120-тысячный митинг на Дворцовой площади 20 августа 1991 года против ГКЧП – это показатель чего? Российский человек превратился в «просто животное» после того, как в стране был реставрирован капитализм.
В России нет движения протеста. Можно, конечно, писать целые тома о превращении обывателей в активистов, но от этого ситуация не изменится. Спорадические вспышки протеста то в одном месте, то в другом не выливаются в появление даже блёклого подобия какого-нибудь европейского массового движения, итальянского, испанского или греческого. Пока один перековывается из обывателя в активиста, другой успевает совершить обратное превращение. Конечно, русские активисты могли бы собраться на какой-нибудь площади вместе (и это будет небольшое сборище) и заявить о появлении «русской Пуэрта дель соль». Только им не надо надеяться на то, что от этого Владимир Путин и Дмитрий Медведев испугаются также сильно, как Хосе Сапатеро испугался, когда заявили о себе испанские массы.
Бойкот выборов – это не простой отказ от голосования, а действенная альтернатива. Причём не в книге, не в статье, а в реальном пространстве и времени. В Испании, когда на площадях собирается по 100 тысяч человек, действенная альтернатива выборам есть, а в России, где «дни народного гнева» давно превратились в самоистязание небольшой группы смельчаков, нет. А призывать людей не идти на выборы, ничего не предлагая им взамен, — значит поощрять их животное состояние. Это надо понять всем, кто хочет заниматься политикой, а не революционным реконструкторством. Согласно исследованиям Левада-центра, только 40 процентам жителей России интересен исход выборов в парламент, которые пройдут в декабре 2011 года. Остальным – наплевать. «Социологи Левада-центра уверены, что данные соцопроса свидетельствуют: готовность принять участие в парламентских выборах ниже, чем во время двух предыдущих кампаний по выборам в Госдуму», — отмечается в сообщении об исследовании.
Все последние годы политика правящего класса направлена на то, чтобы привить населению мысль – от его мнения ничего не зависит. И правящий класс добился успеха на этом поприще. Значит, те, кто призывает людей не принимать участие в очередном политическом спектакле, объективно работает на правящий класс. Тем более, что нынешний закон о выборах (нет нижней планки, графы «против всех») выгоден главной политической организации правящего класса – партии «Единая Россия». Ведь сколько бы ни пришло людей на выборы, они всё равно будут признаны состоявшимися. Чем меньше граждан дойдёт до избирательных участков, тем выше будет процент «медвежьих» голосов. Это же ясно как белый день.
Класс против класса
Что делать, если бойкот нереален, а призывы игнорировать выборы, поощряя в массах лень, выгодны заклятым врагам трудящихся? Вывод прост – надо участвовать в выборах, использовать это время, когда какой-никакой людской интерес к политике пробуждается. Раньше, конечно, всё было проще, когда существовали выборы по одномандатным округам. Можно было ценой титанических усилий собрать подписи и зарегистрировать своего кандидата. Так в середине 90-х несколько раз делали национал-большевики, и это сыграло свою роль в становлении их партии. Поквартирный обход домов ради сбора подписей и агитации за своего кандидата, расклейка афиш и митинги на морозе – это не чаи гонять, обсуждая очередной перевод текста Жана Бодрийяра или Жиля Делёза. В ходе этой работы выковывалось партийное ядро. Болтуны, позёры, умники и прочий шлак сбежали. Левые на предвыборное усилие не сподобились, им было проще обличать «фарс выборов» в газетах, которые никто не желал читать.
В «лихие 90-е» можно было заключать предвыборные блоки, чем тоже пользовались небольшие организации, чтобы выходить на выборы списком. Наверное, сейчас об этом нет смысла и вспоминать. Нынешняя выборная система почти не оставляет места низовой инициативе. Гражданским активистам легче улететь в космос, чем попасть в выборные списки партии, допущенной системой до выборов. И эти списки тщательно проверяются в Кремле. Легче всего махнуть рукой или вновь сосредоточиться на обличении политического спектакля. И ладно бы, если бы эти обличения не служили дополнительным углём для печки «Единой России».
И что делать? Нельзя не согласиться с активистской позицией директора Института коллективного действия Карин Клеман: «А в целом я поддерживаю лозунг «За кого угодно, только не за «Единую Россию!». Это политический минимум. И, судя по растущему недовольству «партией жуликов и воров», есть шанс на массовую кампанию и на результат, по крайней мере, если будет хоть какой-то независимый контроль над выборами. Представляете, какая может быть победа гражданского общества, если «едросы», которые себя считают выше законов и не замечают свой народ, вдруг получат такую пощёчину?»
Нужно тщательно изучать списки. Понятно, что в списках партии с репутацией сборища жуликов и воров не будет людей, которые вызывают симпатию. Конечно, в списке этого политического объединения будут рабочие, например, ткачиха из Иваново Елена Лапшина, известная тем, что в своё время умоляла Владимира Путина остаться на третий срок. Нынче эта 40-летняя полнотелая дама входит в Высший Совет «Единой России».
«Знатные рабочие» и прочие «заслуженные трудящиеся» — тоже не те, за кого следует призывать голосовать. Только те рабочие, которые представляют борющиеся коллективы, заслуживают народной поддержки и помощи революционеров. Их немного, но они есть: Алексей Этманов (рабочий завода «Форда» под Санкт-Петербургом и один из лидеров профсоюза работников автопрома), Пётр Золотарёв (лидер профсоюза «Единство» на ВАЗе).«Наша первейшая задача – научить рабочих, трудящихся использовать наше трудовое законодательство для защиты своих законных прав и интересов. Перестать бояться, научиться рабочей демократии, самим создавать и контролировать деятельность рабочих организаций. Это такой демократический и в то же время самодостаточный анклав; если он находится под контролем рабочих, то он никогда не предаст их интересы», — говорит Алексей Этманов.
Можно агитировать за рабочих активистов, не называя той партии, в выборный список которой они вошли. Кроме того, наша поддержка послужит противоядием от буржуазного перерождения рабочих активистов, если они станут-таки депутатами Государственной думы. Ведь не секрет, что власть и паёк действуют на личность неблаготворно. Но для нас, революционеров, не важно, попадут эти люди в парламент или нет. Главное, что агитация за них позволит в рамках избирательной кампании обозначить позицию «класс против класса», донести до людей идею о необходимости сопротивления. Пора говорить с массами на политическом языке, чтобы вывести их из нынешнего безъязыкого животного состояния. Наши люди должны заговорить, они обязательно заговорят, но для этого им нужна помощь доктора-логопеда.
Принять участие в обсуждении можно здесь, а также на социалистическом сайте «Рабкор», где была опубликована эта статья.
