Во Франции огромное число гомофобов – такой вывод можно сделать, если судить по тому, как рассказывают российские СМИ о борьбе части французского общества против закона «Брак для всех», который недавно подписал президент-социалист Франсуа Олланд.
Акт самопожертвования в бою
В Париже сотни тысяч людей выходят на демонстрации, чтобы выразить несогласие с разрешением однополых браков, а один борец с однополой любовью, Доминик Веннер, даже застрелился в Нотрдаме в знак протеста против «мерзкого закона» (как он написал в своём блоге). Какие ещё нужны доказательства того, что французы – гомофобы? Когда эхо от выстрела Веннера в Соборе Парижской Богоматери докатилось до России, российские сетевые издания отреагировали на него заголовками типа «Известный французский гомофобный эссеист застрелился у алтаря собора из бельгийского пистолета». Будто Веннер только и делал, что строчил эссе за эссе против гомосексуалистов.
В последнее время тема гомофобии и борьбы ЛГБТ за свои права в России весьма горяча. И наши журналисты, придумывая заголовки, учитывают этот ажиотаж, что не делает им чести. Однако Веннер застрелился не из-за неприязни к гомосексуалистам. Его самоубийство – жест, с помощью которого он попытался «пробудить от дремоты» совесть французов и всех европейцев, призвать их к восстанию против «яда души» и «индивидуальных желаний, которые разрушают наши якоря, в частности, семьи, интимные основы нашей цивилизации». Мы давно не видим в политике искренности, и поэтому поступок Веннера заслуживает аплодисментов, которые, он, правда, не услышит.
Естественно, Веннер мгновенно стал символом. Правые, чьей иконостас давно не обновлялся, глядя на фото Веннера, спешно стали набрасывать портрет героя. Правда, довольно грубыми мазками, сравнивая, например, его выстрел у алтаря с харакири Юкио Мисимы, не скрывавшего своей приверженности однополой любви. Но если желание правых изобразить Веннера «последним рыцарем Европы» наивно, то глумление над его поступком леваков и ЛГБТ-активистов омерзительно.
Акция, устроенная в том же храме некой Маргаритой из “Femen” на следующий день после самоубийства Веннера, — просто пошлятина. Дело, конечно, не в её голом бюсте, а в пистолете, с которым она играла. Веннер-то с пистолетом не играл, а использовал по назначению. И в том та глубокая разница между его поступком и ёрнической тупостью “Femen”. Российские ЛГБТ-леваки ограничились лишь сетевой реакцией. «Было бы неплохо нашим ультраправым взять эту акцию на вооружение», — заявила одна самодовольная гражданка, о которой мы узнали год назад во время «оккупаев» (один ЛГБТ-дурачок почему-то и мне посоветовал покончить собой). «Тот факт, что защитник “традиционных ценностей” в знак протеста против однополых браков покончил с собой в церкви, то есть в знак протеста против любви других людей совместил один из тяжелейших смертных грехов с кощунством, — говорит о том, что защитники “традиционных ценностей” защищают не христианство, а что-то совсем другое», — записал некий Митя О. «О да, это очень круто, что он в церкви всё это проделал!» — восклицает какой-то Аполлон.
Прежде чем глумиться над Веннером, ребятам надо было узнать побольше об этом человеке. Он никогда себя не выдавал за ревностного христианина-католика. На христианство он смотрел с ницшеанской, фашистской точки зрения: «Фашисты отвергают страдание в христианской религии, потому что она представляет собой подчинение божественной воле. Христианин принимает страдание; фашист его ищет. Он стремится к нему гордо, а не с унижением. Принятие страдания приближает христианина к своему Богу; страдание, которого ищет фашист, делает его богом».
Совершенно верно прокомментировал поступок Веннера антибуржуазный мыслитель из Петербурга Андрей Кузьмин: «Это самоубийство по форме, но не по содержанию. Это акт самопожертвования в бою. Идёт война. Европейская цивилизация или погибнет, или реализует новый фашистский проект. Веннер — это реализация идеи фашизма. Он наносит удар в сердце католической Франции самой высокой ценой. Цель — поразить и спровоцировать умирающую идентичность европеодов. Веннер последователен, он честный и смелый человек».
Да, Веннер, был весьма пожилым мужчиной. В 78 лет, наверное, не так жалко расставаться с жизнью, как в 18 или 28-м. Веннер устроил своей жизни эффектный финал. Однако человеческая тупость настолько непробиваема, что даже его самоубийство, считывается людьми по медийным клише – застрелился в знак протеста против гей-браков.
Проблема не в гей-браках
Сами по себе гей-браки французов не волновали. Во Франции они давно стали частью обыденности. С 1999 года во Франции уже действует «гражданский договор солидарности» — договор между двумя партнёрами (одно- или разнополыми) о создании гражданского партнёрства — облегчённой версии брака с минимальным набором прав и обязанностей по отношению друг к другу. О какой опасности гомофобии во Франции может идти речь, если мэр Парижа Бертран Деланоэ не скрывает, что живёт в гомосексуальном союзе, а мэров во Франции выбирают прямым голосованием. В рейтинге стран, по которым геи и лесбиянки могут путешествовать без опасения, Франция занимает третье место (а Россия его замыкает).
Французов всколыхнуло то, что власти, а точнее – социалисты, их не спросили — не вынесли закон «Брак для всех» на референдум, а поставили всё общество перед фактом. А ведь в законе есть положения, которые затрагивают права всего населения республики. В связи с тем, что закон «Брак для всех» разрешает гомосексуальным парам усыновлять (удочерять) детей, во французское правовое поле вносятся существенные изменения: вместо понятий «мужчина» и «женщина» вводится понятие «личность», а понятия «мать» и «отец» заменяются на «родитель №1» и «родитель №2». И именно это, а не легализация однополых браков, воспринимается большой частью французов как покушение на традиционные ценности. На знамёнах, которые держат участники демонстраций против закона «Брак для всех», написано не «Долой геев и лесбиянок!», а «мама» и «папа». Люди возмущены тем, что им запрещают быть отцами и матерями, а их детям – иметь матерей и отцов.
Да и сам вопрос об усыновлении детей гомосексуалистами тоже требует обсуждения. Далеко не все психиатры и психологи в восторге от этой практики. Так, французский детский психиатр Пьер Леви-Сусан объясняет, что мужчина не может быть матерью в привычном понимании. Леви-Сусан подчёркивает, что «ребёнку необходимо представлять, что его рождение – результат сексуальных отношений двух людей. И это нормально. Даже усыновлённый ребёнок может представить себя рождённым от приёмных родителей». И напротив, ребёнок никоим образом не может представить себя рождённым от двух мужчин или двух женщин. Конечно, есть дети, которых воспитывают мать и её подруга, или отец и его компаньон. Но всё-таки эти дети знают, что родились они от связи мужчины и женщины. И это все меняет.
«Весна сопротивления»
«Когда справедливость не введена больше на закон, надо отклонить закон. Право детей иметь отца и мать — неотторжимое право. От имени детей и будущих поколений, мы провозглашаем, что наш долг – бороться против закона и поставить режим на место. Мы — весна сопротивления! Мы — весна справедливости!» — написано в Манифесте движения «Французская весна», который вряд ли в России кто-нибудь удосужился прочитать. А ведь именно это движение, а не Национальный фронт, как утверждают наши СМИ, устраивает демонстрации против закона «Брак для всех», на которые собираются по несколько сотен тысяч человек.
Само по себе появление этой новой политической силы весьма симптоматично. Это не традиционные унылые консерваторы. Это сетевое движение нового типа. «Мы не принимаем больше власти презрения, лжи, коррупции и искажения основ нашей цивилизации. Решения надо принимать от имени справедливости и солидарности. Мы свидетельствуем, что другое будущее возможно. Мы — весна жизни! Мы — весна надежды! – провозглашается в Манифесте «Французской весны». — Мы не принимаем того, что во всём мире человек низведён до “потребителя-производителя”. Мы не смиримся с нищетой наших братьев. Мы не хотим больше подчиняться диктату торговой идеологии. Мы не принимаем общество, где банки заменяют соборы. Мы хотим поставить человека в центре политического проекта. Мы — весна восстановления подлинных свобод! Мы — весна гуманизма!»
Под флагами «Французской весны» мы видим в основном молодёжь. Она храбро противостоит полиции. Почему-то кадры избиения бойцами CRS (Республиканских отрядов безопасности) участников манифестаций против закона «Брак для всех» не попали в репортажи российских СМИ, несмотря на то, что французская полиция действовала весьма жёстко – жёстче, чем наш ОМОН 6 мая в Москве (кадры разгонов демонстрантов есть на сайте «Французской весны»). Внешне акции «Французской весны» проходят в левацких традициях мая 1968 года. Но суть протеста совсем другая. «Французская весна» хоронит май 1968 года.
Понятно, что в демонстрациях против закона «Брак для всех» участвую и крайне правые активисты. Ведь масла в огонь подливает тот факт, что этот закон разработала министр юстиции Кристиан Тобира – чернокожая уроженка Французской Гвианы. Она неоднократно рассказывала, как её бабушка защищала дом от демонов зубчиками чеснока, перцем и образами Святого Михаила Архангела. Недаром Франсуа Фийон, премьер-министр Франции при президенте Николя Саркози, назвал «мадам Тобира и её высказывания» наиболее серьёзной ошибкой кабинета социалистов. Те, кто имел дело с Тобира, утверждают, что она отличается непримиримостью и вспышками гнева. «Она крайне эгоистичная женщина и абсолютно не умеет работать в коллективе», – признал её бывший коллега по гвинейской левоцентристской партии «Вальвари». То, что Тобира сложно контролировать, и она слишком непредсказуема, признают и многие французские социалисты. «Так как она маленького роста, все считают её хрупкой женщиной. Но это неправда: она грубая и злая», — заявил один обиженный ею сослуживец.
Но, так или иначе, закон «Брак для всех» — творение не одной Тобира, а всего социалистического кабинета. Его подписал французский Сенат, где тон задают социалисты, Национальное собрание, где левые имеют существенное большинство, и, в конце концов, его подписал Франсуа Олланд. Интересно, что сам Олланд 30 лет, с 1978-го по 2008 год, прожил в гражданском браке с Сеголен Руаяль – социалисткой, которая проиграла Никола Саркози на прошлых выборах президента. Социалистическая пара нажила четырёх детей, но свои отношения так юридически и не зафиксировала. Так что Олланд прекрасно понимает, что в современной Франции, чтобы жить вместе, вовсе не обязательно спрашивать разрешение у государства. Понятно, что «Брак для всех» — это манифестация. Манифестация обнаглевшего либерализма. В лице социалистов оголтелый либерализм бросает вызов традиционной Франции, и она этот вызов принимает.
Фактически французские социалисты выполняют грязный труд за либералов. Наверняка Саркози сейчас ехидно посмеивается над ними. Закон о гомосексуальном браке не обязательно было принимать в возмутительной редакции, которая отменяет понятие «мать» и «отец», укоренённые в любой культуре. В той же Франции весьма популярна песня шансонье-анархиста Жоржа Брассенса «Мама и папа». Брассенс умер 21 октября 1981 года. Доживи он до закона «Брак для всех», не исключено, что он маршировал бы сейчас с «Французской весной» и дрался с полицией.
