Как я понял на собственном опыте, бывая в Украине, нереально отвлечься от политики. Ладно, в прошлые свои посещения этой страны я становился свидетелем предвыборных кампаний. Но даже в этот раз, когда я решил поездить по Львовщине, Закарпатью и Буковине с целью ознакомления с местными средневековыми замками и дворцами, политика преследовала меня по пятам и порой настигала.
Край замков и крепостей
И все же начну я не с политики, а с туризма. На мой взгляд, у Западной Украины есть все шансы привлекать туристов со всего мира. Конечно, замками и дворцами среднего европейца удивить трудно. Но как раз на этом можно и сыграть. Сколько можно осматривать замки Луары, соборы Барселоны или знакомиться с величием Рима? Массовый туризм свёл на нет романтизм путешествия и превратился в какое-то всеобщее помешательство. Людям обязательно надо залезть на Санта-Мария дель Фиоре, на Саграда Фамилья, посмотреть на Париж с Эйфелевой башни, понюхать руины римского Палатина, погулять внутри Колизея…
Я сам такой. Я тоже залезал, гулял и нюхал. Однако сегодня очень трудно получить эксклюзивные впечатления от кратковременного посещения городов Европы. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на фотографии, сделанные в той или иной поездке, которые выкладывают люди в социальных сетях. Одни и те же виды Венеции, Флоренции, Барселоны, Праги… Чтобы почувствовать, чем и как живёт всем известный город, недостаточно осмотреть его достопримечательности, нужно какое-то время пожить одной жизнью с его обитателями. Конечно, и краткосрочные посещения зря не проходят. Всё же личное знакомство с красотой или величественностью даёт многое. Одно дело видеть их на фото, другое – своими глазами. Скажем, тот же собор Саграда Фамилья я видел на картинках множество раз. Но полное впечатление об этом творении у меня сложилось только в Барселоне.
Что касается Западной Украины, то здесь пока можно получить полный набор всего того, что ценится в путешествии: неожиданные, часто весьма интересные знакомства, разговоры, авантюрные предприятия, погружение в историю. И главное, эта земля богата тем, что на туристическом жаргоне называется достопримечательностями. То что о них мало кто знает, делает их ещё более привлекательными. Многие знают о замке в Олеско? Или о тамошнем монастыре капуцинов? А это очень красивый замок, поостренный польскими аристократами. Он возвышается над местностью, так как стоит на холме.
В 15 километрах от Олеского замка находится Пидгорский (Подгорский) замок, а точнее дворец. Оборонного значения этот замок никогда не имел. За его стенами его обитатели могли защититься разве что от восставших крестьян, но не более. Вражеской осады этот замок бы не выдержал. Но как дворец он очень красивый, напоминает дворец в Петродворце, а ещё больше – Версаль. Недаром вид на замок в Подгорцах использован в советском фильме «Три мушкетёра». Построил дворец итальянский архитектор Андреа Дель Аква в XVII веке. В этом замке польские аристократы любили отдыхать, что называется, по полной программе! Молва о кутежах, потехах и прочих развлечениях «галантного века» разлеталась по всей Европе.
А владелец замка, польский воевода Вячеслав Конецпольский умер в его стенах при весьма пикантных обстоятельствах. Желая подарить незабываемые ощущения своей молодой жене, он съел несколько порций аналога современной виагры (Конецпольский увлекался алхимией). Сердце пожилого воеводы не выдержало, и он скончался. Как в любом романтическом замке, в подземелье Пидгорского замка обитает привидение, за которым приезжали охотиться отважные специалисты из США. Напротив замка стоит большой католический костёл Святого Иосифа. Сейчас он не работает – паствы нет. И постепенно ветшает. Если замок медленно, но восстанавливается, то собор – нет. А он, поверьте, ничем не хуже соборов, которые украшают средние по величине европейские города.
В 25 километрах от Подгорцев расположен город Золочев, где тоже есть замок, крепость и огромный католический собор. Замок был построен в 30-е годы XVII-го века для польского воеводы Якуба Собеского, который затем стал королём Польши. На его территории позже построили китайский дворец, он стоит и сейчас, это один из трёх сохранившихся в Европе образцов восточной архитектуры.
В другом направлении от Львова находится Жолква. Городок с крепостью назван так в честь его основателя – польского воеводы Станислава Жолкевкого. В кровавой битве с турками под Цецорою Жолкевский лишился головы. И польский король выкупил её, чтобы похоронить останки легендарного польского воеводы в родной земле. В начале XVIII века, во время Северной войны, в Жолкве останавливался Петр I, а в начале XIX-го, 15 августа 1809 года, здесь принимали Наполеона Бонапарта, давали бал в его честь. На Львовщине я сумел побывать лишь в четырех замках, а они на этой земле есть едва ли не в каждом селе. Что касается самого Львова, то и без меня всем известно, что это старый европейский город, включенный целиком в составленные ЮНЕСКО списки всемирного культурного наследия.
Из Львова на электричке через Карпаты я переехал в Мукачев, где на вулканической скале стоит знаменитый венгерский замок. В столице Закарпатья Ужгороде тоже есть хорошо сохранившейся замок, где размещён весьма информативный краеведческий музей, а вот историческая часть этого уютного города немного пострадала от новодела из бетона и стекла. В поселке Карпаты, что километрах десяти от Мукачева, на невысокой горе расположен дворец австрийских князей Шенборнов. Здесь гостил наследник австро-венгерского престола Франц Фердинанд незадолго до того, как его убили. Дворец в Карпатах поострен буквально в километре от венгерского замка Сент-Миклош (село Чинадиево). Для любителей рыцарской эстетики это самое подходящее место.
Из Мукачево на обычных сельских автобусах я добрался до Черновцов. Сперва ехал вдоль румынской границы, которая проходит по реке Тиса, а затем через живописные Карпаты. Черновцы – столица Северной Буковины, которая с конца XVIII века была частью Австро-Венгерской империи. Центр города представляет собой целостный архитектурный ансамбль XIX – начала XX веков. Черновцы почти не пострадали в ходе 2-й мировой войны, так как румынские части сдали город советской армии почти без боя. В исторической части столицы Буковины находятся 602 памятника архитектуры! Есть на что посмотреть и где отдохнуть.
Если в Западной Украине будет развиваться туризм, то отчасти разрешится проблема занятости населения, а сама часть этой страны будет получать немалый доход. Туризм – весьма прибыльное дело. В Европе целые города, а то и целые страны живут за счёт него. Так, во Флоренции проживает всего 366 тысяч человек, а в год этот город принимает 12 миллионов туристов. Но чтобы развивать туризм в Западной Украине, требуются немалые вложения. А для этого нужна воля государства, а её пока не заметно. Дороги между сёлами разбиты, а площади перед автовокзалами напоминают поля, по которым только что был нанесён бомбовый удар. Придорожные сортиры, причем платные, так загажены, что их посещение легко может обернуться приступом рвоты.
Отдельная тема – внутреннее сообщение. Если поезда между украинскими городами ходят по расписанию (правда, билеты на них купить весьма затруднительно), то автобусы отправляются в путь по каким-то другим правилам. В зале ожидания висит одно расписание, в кассе тебе сообщают другое время отправления, а автобус появляется в третье, если появляется вообще. Так, я застрял в деревне Крахив, где находится известный православный монастырь и природный парк с родниками и пещерами, а также кольцо местного автобуса. Автобус должен был отравиться в 18-30. Но он вообще не приехал. Тем временем началась сильнейшая гроза. Вокруг лес. Пришлось спуститься на шоссе (монастырь стоит на холме) и голосовать. Хорошо, что остановился добрый человек на Газели и подбросил меня до Жолквы, откуда я на последнем автобусе добрался до Львова. В Западной Украине после семи вечера из маленького городка или тем боле села на общественном транспорте не выехать.
Восстановительные работы в замках и дворцах медленно, но идут. Во многом благодаря усилиям энтузиастов. Так, Чинадиевский замок Сент-Миклош арендовал художник Иосиф Бартош и постепенно с помощью волонтёров восстанавливает его на свои средства, а также на те деньги, которые оставляют посетители. Повезло тем замкам и дворцам, которые в советские годы были отданы под какие-нибудь государственные заведения. Так, в Подгорском замке располагалась клиника для больных туберкулёзом, в Олеском замке — ПТУ, а Золочевский замок служил тюрьмой. Что касается Сент-Миклоша, то в его суровых стенах заседал сельсовет. Только в конце 70-х годов эти памятники истории и архитектуры в Олеско и Золочеве отдали под галереи.
История как приключение
Западная Украина интересна ещё и тем, что только за последние сто лет её части пережили увлекательные политические перипетии, которые в итоге привели их в лоно одной державы – Украины. Львовщина попеременно находилась под властью Польши и Австро-Венгрии, Закарпатье входило в состав Автро-Венгрии, а затем – Чехословакии. После того, как в марте 1939 года Чехословакию оккупировал Гитлер, в Закарпатье была провозглашена независимая республика — Карпатская Украина. Её президентом стал Августин Волошин (бывший до этого главой Закарпатской автономии), который рассчитывал на то, что новое государство признает нацистская Германия, как она признала незадолго до этого независимость Словакии.
Закарпатские украинские националисты ждали от нацистов помощи и до провозглашения независимости края. Как вспоминает один из участников «закарпатской революции» Евгений Стахов, руководство Украинского национального объединения на выборы в местный сейм шло под лозунгом «Отец Волошин, дядюшка Гитлер». «Хорошо помню, как она одном из праздников 22 января 1939 года народ пел о том, что «Нам поможе вуйко Гiтлер i батько Волошин чехiв воювати», – рассказывает участник событий. «От имени правительства Карпатской Украины прошу Вас принять к сведению провозглашение нашей самостоятельности под охраной Немецкого Рейха. Премьер-министр доктор Волошин. Хуст» – такой телеграммой обратился Волошин к вождю нацистов после провозглашения независимости Закарпатья. «В это время наша молодёжь… и наша старшая общественность… свято верили, что мы – союзник Германии, и что Германия решилась на большую европейскую войну, чтобы нам освободить Украину. Старшая общественность и молодёжь верили, что на Рождественские праздники будем во Львове, а на Пасху в Киеве», – вспоминал другой участник закарпатского движения.
Но тогдашняя молодёжь и «старшая общественность» Закарпатья просчитались. Адольф Гитлер отдал Закарпатье хортистской Венгрии. Независимая Закарпатская Украина просуществовала всего один день – с 15 по 16 марта 1939 года. Волошин через Румынию бежал в Югославию, а в годы 2-й мировой войны жил в Праге, оккупированной нацистами, и сотрудничал с ними. В мае 1945 года его арестовал СМЕРШ. Вскоре Волошин умер в московской бутырской тюрьме, по официальной версии — от паралича сердца. Сейчас в Ужгороде установлен его бронзовое изваяние и назван в его честь местный университет.
История Буковины тоже весьма запутанная. После развала Австро-Венгрии она перешла к Румынии, а затем летом 1940-года включена в состав Советской Украины. Украинские националисты сформировали из жителей этой области Буковинский курень, который воевал на стороне гитлеровцев. Так, бойцы Буковинского куреня участвовали в расправах над жителями Белоруссии, в частности, в сожжении заживо жителей деревни Хатынь. С 1995 года в Черновцах на углу улиц Руськой и Садовского стоит памятник «Героям Буковинского куреня»… Вообще, возвеличивание коллаборационистов в современной Украине – отдельная и весьма непростая тема.
Жить стало лучше?
Благодаря поездкам по замкам я посмотрел на западно-украинские сёла. Если судить только по их внешней стороне, то можно подумать, что сельское хозяйство в Западной Украине процветает и сельчане живут в достатке. Поля возделаны, сады ухожены и плодоносят, дома справные, отремонтированные, покрытые классической черепицей или модной нынче металлочерепицей, практически повсеместно строятся новые дома, а точнее – маленькие замки из кирпича. В карпатских горах дома поскромней, деревянные, но тоже выглядят вполне достойно, во всяком случае, по сравнению со строениями, которые стоят по бокам трассы Москва-Санкт-Петербург. В сёлах Западной Украины в руины превратились лишь бывшие колхозные строения: животноводческие фермы, общественные конюшни и т. д. Казалось бы, вот оно – подтверждение мнения, столько популярного в 90-е годы, что частное земледелие, воспитывая в крестьянине чувство хозяина, возродит село. Однако под внешней оболочкой всегда есть внутренность явления. Без всякого сомнения, крестьяне Западной Украины – работящие люди, они не лежат на печи, не сидят на завалинке, а алкоголь пьют только после того, как дело сделано. Работают не только взрослые, но подростки. В Олеско, ожидая автобуса, я наблюдал за тем, как хлопчик лет 14-ти рядом со своим домом очищал край дороги от проросшей травы.
Однако сколько не работай западенские (или закарпатские) крестьяне, они не заработают на ремонт хаты или тем более строительство нового двухэтажного дома с террасой. Хватит разве что на обои. Продукция сельского хозяйства в Украине стоит дёшево. В октябре прошлого года по дороге из Украины я познакомился с жителем города Каменец-Подольский по имени Ефим. Этот здоровенный мужик, который в Петербурге работал водителем маршрутки, показывал исцарапанные по локоть руки. «Это я яблоки трусил», — объяснял он. Ещё в 90-е годы он прикупил целый яблоневый сад под Каменец-Подольском и теперь не знает, что с этим богатством делать. Сбор яблок силами одной семьи – дело тяжёлое. Яблоки принимает местный консервный завод, купленный немцами, но платит за сырьё копейки. За всё, что Ефим натрусил, он не получил и тысячи гривен (тогда это было 4 тысячи рублей, то есть 100 евро, а сейчас курс упал до уровня 1 гривна – 2 рубля 80 копеек).
Так что секрет сельского благополучия в западной Украине объясняется просто: все масштабные работы деревенские жители ведут на деньги, которые присылают им родственники-иммигранты. За двадцать лет из Украины на заработки уехали 4,5 миллиона человек. Масштабы «бегства за счастьем» превысили все предыдущие периоды эмиграции из страны. Украинцы работают в Испании, Португалии, Италии и, конечно, в России. До кризиса украинские иммигранты ежегодно переводили домой 8 млрд долларов. Сейчас этот показатель сократился до 5 млрд долларов. Не исключено, что другие народы эти деньги прогуляли бы и проели. Но украинцы — люди бережливые и хозяйственные. Они умеют экономить. Как можно, зарабатывая в Италии 800 евро, накопить на приобретение квартиры в украинском провинциальном городе (40-50 тысяч долларов), для меня как для человека, который хорошо знает уровень цен на Апеннинах, — загадка. Но украинцы копят! Видимо, экономя на всём.
И ещё одна важная деталь. Из русского села или русского провинциального города люди, как правило, уезжают насовсем. Видимо, в России слишком силён «идиотизм деревенской жизни». В Украине, как я понял, дело обстоит иначе. Украинцы, во всяком случае – западные, куда бы они не уезжали, в массе своей хотят рано или поздно вернуться обратно. Вот они и вкладывают деньги в свой дом, пересылая деньги оставшимся на родине родственникам. Забота о своей собственной среде обитания проявляется западно-украинском селе даже в раздельном сборе мусора. Сельчане выбрасывают пластик отдельно от остального мусора. Можно увидеть подобное в русской деревне?
Украинских иммигрантов я встречал почти во всех странах и городах Западной Европы, где мне довелось побывать. Особенно много их в Португалии и Италии. Мужчины работают на стройках (в Португалии), а женщины домработницами. В Неаполе, в старом городе, образовался даже целый украинский квартал – недалеко от железнодорожного вокзала. В мае этого (2011 года) в Генуе я познакомился с украинской женщиной лет 50 с лишним. Она мне рассказала, как её земляки попадают на Запад. Вначале они едут по туристической путёвке в Чехию и не возвращаются. Из Чехии их на машинах нелегально отвозят в Италию, как правило, в Неаполь. Мужчинам в Неаполе приходится непросто, здесь безработных хватает и без них, женщинам проще – их берут в семьи домработницами за 500 евро в месяц. Иногда кидают, но не так чтобы часто.
Моими соседками по купе в поезде, который ехал из Черновцов в Киев (поезд в ужасном состоянии!), оказались две женщины среднего возраста и одна девушка. Когда у одной женщины зазвонил телефон, она неожиданно для меня ответила по-итальянски: «Pronto!». Мы поболтали немного на итальянском. Выяснилось, что эта 40-летняя женщина, Наталья, вот уже 11 лет работает домработницей в Милане, её 17-летняя дочь тоже живет в Италии и занимается тем же самым. А домой Наталья приехала, чтобы вместе со своей будущей невесткой навестить сына, который служит в армии под Полтавой.
— Хозяин хороший, платит отпускные, всё как положено, — сообщила она.
Вторая женщина, на вид лет 47-ми, сидела молча, и Наталья спросила её:
— А ты чем занимаешься?
— Да тем же, чем ты в Италии, только в Москве.
Оказалось, моя другая попутчица вместе с мужем обслуживает семью московских богатеев, которые живут в собственном доме в Барвихе. Глава семейства занимается производством модной одежды, а жена работает топ-менеджером в банке. Платят они украинской паре по 50 тысяч в месяц. Учитывая, что этой семейной паре не нужно платить за жильё, по украинским меркам она получает весьма приличные деньги. В Италии они бы заработали меньше.
А вот девушка, будущая невестка прислуги из Италии, работает официанткой в одной черновицкой пиццерии, открытой украинским парнем, который, живя в Италии, сумел стать профессиональным пиццайоло (тот, кто занимается приготовлением пиццы). Девушка совсем не говорит по-русски, не учила, её поколению русский в школе уже не преподавали.
Она сообщила, что ей приходится «працювати» с 10 утра до 10 вечера 5 дней в неделю.
— Домой прихожу, принимаю душ и валюсь на кровать. Нет времени на то, чтобы развлечься, с подружками встретиться, погулять.
Правда, она нашла время на то, чтобы набить себе тату в виде какой-то руны на запястье.
— А тебя кормят на работе?
— Да, пиццей. Кожный день пицца! Кожный! Уже не могу бачити её.
60-часовая рабочая неделя приносит этой девушке не слишком большой доход – 2 тысячи гривен в месяц (6 тысяч рублей – 200 долларов).
Бандера, Шухевич – это герои?
Слово за слово, речь зашла о политике. Наиболее политизированной оказалась солдатская невеста по имени Аня.
— Я не люблю ни Тимошенко, ни Януковича, ни Путина. Юля говорит на жутком суржике. Например, робитЬ, а не робити. Да и не украинка она.
Тут я вспомнил о брошюре «Политична макуха», в которой указывается на русские и еврейские корни Юлии Владимировны. Её распространяли перед президентскими выборами распространяли во Львове активисты крайне правой партии «Свобода».
Я выяснил, что, по мнению Ани, Степан Бандера и Роман Шухевич – герои, которые воевали за создание независимой украинской державы.
— А вы что думаете о Бандере и УПА? – спросила меня Аня. Я ответил, что не ставлю знак равенства между руководителями ОУН (Организацией украинских националистов) и УПА (Украинской повстанческой армией) и простыми повстанцами. Одно дело Степан Бандера и Роман Шухевич, пособники Гитлера, пусть не всегда верные, другое – украинские крестьяне, которые вступали в УПА в надежде защитить свой дом и свою семью, как от нацистского, так и от сталинского террора. В разговоре выяснилось, что Аня не знала того факта, что Роман Шухевич в начале войны был одним из командиров сформированного гитлеровцами батальона «Нахтигаль», в котором служили украинские националисты.
— Разве вам в школе не рассказывали, что Степан Бандера и Роман Шухевич рассчитывали на помощь Гитлера в деле создания «независимого украинского государства»? Правда, Гитлер передумал, но сути вопроса это не меняет…
В сентябре 1939 года, незадолго до падения Варшавы, Гитлер склонялся к тому, чтобы создать на территории Галиции и Волыни, а также Литвы, «государства-прокладки» между «Азией» и «Западом». Но затем фюрер отказался от этой затеи. Когда 30 июня 1941 года украинские националисты в оккупированном гитлеровцами Львове провозгласили независимое «Украинское государство», которое во главе с «вождём украинского народа Степаном Бандерой» и «в союзе с Великой Германией» будет устанавливать в мире новый порядок, немцы их пыл быстро охладили: Бандера оказался в тюрьме, а потом в концлагере «Заксенхаузен».
Аня пожала плечами и вышла со своей будущей свекровью покурить в тамбур, которая, прежде чем выйти из купе, решила сообщить:
— А меня учили в школе, что Бандера – враг нашего народа, я и сейчас так считаю.
Во Львовщине почти в каждом селе есть небольшой мемориал памяти «героев УПА». На местах, где их расстреливали немцы или части НКВД, установлены обелиски с перечислением имён и фамилий погибших. Учитывая размах повстанческого движения на Западе Украины, можно смело предположить, что в каждой западно-украинской семье есть предок, который имел к УПА какое-то отношение: либо воевал, либо укрывал партизан, либо обеспечивал их продуктами. Сталинская власть подозревала всё население Западной Украины в сопротивлении ей, и поэтому по окончанию войны она обрушила на него суровые репрессии.
Бандера, конечно, враг. Его идеология – по сути, украинский вариант оголтелого нацизма. Но можно ли считать врагами повстанцев, которые искренне полагали, что воюют за волю родного края? Сомневаюсь.
Кстати сказать, Лев Троцкий считал, что «украинское революционное движение, направленное против бонапартистской бюрократии, является прямым союзником международного революционного пролетариата», что национально-революционное движение есть составная часть той могущественной революционной волны, которая сейчас молекулярно подготавливается под корой торжествующей реакции». Конечно, Лев Давидович во многом выдавал желаемое за действительное. Но «рост сепаратистских настроений в украинских массах», недовольство украинцев «своей национальной судьбой» он верно объяснял тем, что «нигде зажим, чистки, репрессии и все вообще виды бюрократического хулиганства не принимали такого массового размаха, как на Украине», которая в итоге «для тоталитарной бюрократии стала административной частью экономического целого и военной базы СССР».
Именно поэтому, по мнению Троцкого, Советская Украина перестала быть притягательной силой для украинцев Западной Украины, до 1939 года порабощённой Польшей. «Сталинская бюрократия возводит, правда, памятники Шевченко, но с тем, чтоб покрепче придавить этим памятником украинский народ и заставить его на языке Кобзаря слагать славу кремлёвской клике насильников», — писал Троцкий (Бюллетень оппозиции. №77-78, №79-80. 1939 г.). После 1939 года украинский народ, особенно на присоединённых землях, испытал ещё ряд насилий. И поэтому не приходится удивляться тому, что здесь не шибко жалуют «москалей».
— А что вы скажите насчёт Голодомора? Разве русские не морили голодом украинцев? – спросила меня Аня после того, как подкрепилась никотином.
— Голодомор – это последствия неурожая и того, какими методами проводили коллективизацию. От голода страдали не только в Украине, но в других областях СССР. Я бы не назвал голодомор геноцидом украинцев….
— А что это было, если не геноцид?! – начала горячиться Аня. – Вы что, не видели документ из архива, где в графе «причина смерти» чётко написано – украинец. То есть людей морили только за то, что они украинцы! Этот документ по телевидению показывали…
Я старался не горячиться, хотя использование украинскими националистами свидетельства о смерти, в котором писарь, тоже, видимо, изможденный голодом, ошибся и в графе «Причина смерти» написал национальность умершего, считаю политической мерзостью. На протяжении ряда лет они козыряют одним и тем же документом. Но находятся люди, которые в это «доказательство» геноцида верят.
— А ты не думаешь, что человек мог просто описаться, ошибиться?
— Так документ показывали же по телевидению, политичный канал «Интер»… Если бы это была ошибка, показывать бы не стали, — привела Аня убийственный аргумент.
Затем речь зашла о покорении Крыма.
— Правда, что Россия хочет забрать у нас Крым? – задала мне вопрос Аня.
— Вряд ли. Просто в России некоторые политики пиарят себя, заявляя, что Севастополь – русский город. Но это всё слова…
— Но на Грузию же Россия напала!
И я подумал, что действительно нельзя полностью исключать вариант, когда обанкротившийся российский правящий класс, чтобы отвлечь население от насущных проблем, не побрезгует развязыванием братоубийственной войны с Украиной.
В мой предпоследний день пребывания в Украине, 2 августа, Высший административный суд Украины (ВАСУ) признал незаконными указы президента Виктора Ющенко о присвоении звания «Герой Украины» Степану Бандере и Роману Шухевичу. Мои украинские друзья, левые активисты, ожидали, что это решение приведёт к беспорядкам, особенно в Западной Украине. Однако всё ограничилось заявлениями протеста депутатов-националистов и небольшой потасовкой на матче «Динамо» (Киев) – «Карпаты» (Львов), который проходил 7 августа. На 60-й минуте игры какой-то смельчак, скорее всего, антифашист, попытался сорвать с трибуны, на которой стояли фанаты «Карпат», баннер с изображением Бандеры. На него набросились как киевские фанаты, так львовские, и гурьбой жестоко избили одного человека, который в итоге оказался в больнице. Когда раненого «провокатора» уносили со стадиона, фанатские трибуны, как сине-белая, так и зелено-белая, заряжали: «Слава Україні! Героям Слава!», «Шухевич і Бандера — герої України», «Коммуняку на гілляку!»
Фанаты киевского «Динамо» и львовских «Карпат» дружат между собой, их дружба развивается на почве крайнего национализма. 9 мая этого года именно фанаты «Карпат» нападали на людей, которые хотели возложить цветы у памятника переможцям над фашизмом (победителям фашизма). Как утверждают мои товарищи из группы «Боротьба», львовские фанаты не стихийные правые, а организованные, якобы их опекает партия «Свобода», широко представленная в депутатском корпусе местной Рады. Во Львове я ходил на матч Лиги Европы, в котором «Карпаты» принимали ирландский коллектив «Сент-Патрик». Я сидел на обычной, «кузьмичёвской», трибуне, наблюдая за «карпатскими» фанатами со стороны. Когда фанаты начали прыгать, крича «Кто не скачет, тот москаль», на их призыв откликнулись обычные болельщики и болельщицы, которые до этого мирно лузгали семечки и потягивали пиво. На фанатской трибуне развивались красно-чёрные знамёна УПА, флаги с изображением Бандеры и Шухевича.
В целом обстановка на трибунах была весьма доброжелательной, весёлой, не было слышно мата ни от фанатов, ни от «кузьмичей». Вокруг все лузгали семечки, но это традиция такая. За последние два года я три раза побывал во Львове и жлобства со стороны местного населения не замечал. Люди вежливые, отзывчивые. Правда, мои украинские друзья предостерегают меня от иллюзий.
— Считается, что Львов – это едва ли не культурная столица Украины, западный город. Но во Львове иногда происходит такое, что, скажем, в Киеве не может произойти в принципе. Например, предпасхальные обливания, когда местная гопота подбегает к девушкам и окатывает их водой из ведра, — рассказывает один из лидеров организации «Боротьба», известный левый публицист Андрей Манчук. – Ты представь: идёт девушка по улице по своим делам, а её отморозки водой обливают. Крик, визг… Но милиция на это внимания не обращает. Во Львове нередки пьяные драки с поножовщиной.
Я бы заподозрил Манчука в сгущении красок, если бы не знал, что ночью после матча «Карпат» с «Сент-Патриком» на улице Сечевых Стрельцов в пьяной драке ударом ножа был смертельно ранен лидер фанатской группировки львовян Banderstadt ultras Саша Шалений (Шальной). Он умер в больнице, так и не придя в сознание. «Дима, это обычное дело для Львова», — сказал мне Манчук.
В поезде до Петербурга в одном купе со мной ехала женщина из Белоруссии. Она тоже побывала недавно во Львове и пришла к заключению, что львовяне отказываются говорить по-русски. А я с этим не сталкивался. Правда, любой вопрос я начинал с украинского «вибачте» (извините). И люди с готовностью мне отвечали. Просто мне кажется, что русскоязычным на постсоветском пространстве не следует вести себя как американцы во всём остальном мире. Думаю, что выучить несколько слов на языке страны, в которой ты находишься, не сложно. И местные обязательно оценят это. В январе 2010 года во Львове я пошёл на экскурсию в подземелье бывшего монастыря капуцинов, что на бульваре Свободы. Я был единственным русскоязычным из 10 человек. Но экскурсовод, пожилой краевед, узнав, что я из Санкт-Петербурга, вёл экскурсию на русском языке, и никто из экскурсантов не возражал против этого.
Вообще история ставит украинский национализм в довольно анекдотичное положение. Ведь если бы не сталинский СССР, Украины в современных границах не существовало бы. Крошечная Закарпатская республика просуществовала один день, а «независимая» держава, провозглашённая бандеровцами – 5 дней. Даже если бы Гитлер признал эти образования, это были бы его марионетки, вроде усташеской Независимой Державы Хорватской во главе с Анте Павеличем. Советская армия присоединила к Украине земли, которые сотни лет принадлежали чужеземцам – австриякам, венграм, полякам, румынам. Даже русские цари не смогли их прибрать. А советская армия смогла. Выходит, что Сталин сыграл роль собирателя украинских земель. Это, конечно, никак не оправдывает советские репрессии против «освобождённых» украинцев. Но этот факт – трагикомическая гримаса истории. А Крым Украине присоединил Никита Хрущёв, исходя из хозяйственных соображений. И теперь, после развала СССР, Украина получила то, чего самостоятельно ни один гетман не добился бы, не отвоевал.
Нужно учитывать ещё, что украинский национализм, показное презрение к кацапам, москалям – это реакция части украинского общества на национальное унижение. Люди видят, что страна разворована, её экономика развалена, работы не хватает, зарплаты нищенские, а самые активные, чтобы обеспечить себя и свои семьи на чужбине драят унитазы, за теми же москалями драят. А украинцы – гордый и свободолюбивый народ. И вот это унижение некоторые из них замещают национализмом, криками о москалях. Но именно — некоторые.
Рост национализма в Украине переоценивать не стоит. Все знают о его существовании, время от времени он громко заявляет о себе (например, протестуя против приезда в Киев Патриарха Московского Кирилла на празднование крещения Руси), в России им пугают обывателя. Но в реальной политике он большой роли не играет. Его популярность не идёт ни в какое сравнение, скажем, с популярностью Национального фронта Франции. В первом туре президентских выборов январе 2010 года лидер крайне правой партии «Свобода» Олег Тягнибок довольствовался всего 1,43 процента голосов. То есть за него отдали свой голос всего 352 тысячи украинцев. В то время как Жан Мари Ле Пен на выборах президента в апреле 2007 года набрал 10,44 процента голосов и занял четвертое место. В общем и целом, пока национализм на Украине – маргинальное явление. И его не надо путать с национальным пробуждением, которое в частности выражается в желании большого числа украинцев говорить на родном языке, изучать свою историю как самостоятельное явление, а не как приложение к истории России. А для того, чтобы убедиться, что у Украины своя интересная история, достаточно покататься по городам и сёлам, где стоят древние крепости и замки.
