«Рассерженные горожане», гуляя по московским бульварам, обращаются к полицейским: «няшки». Противники Путина в Москве разбили лагерь на Чистых прудах, а в Санкт-Петербурге – на Исаакиевской площади. И теперь авторы-исполнители знают, куда бежать с гитарами наперевес, как и те, кто проголодался: в лагерях всегда есть горячий чай и какая-то снедь. После побоища, что произошло 6 мая на Болотной площади, российское протестное движение не стало более брутальным, как я ожидал, а, наоборот, неожиданно обратилось к наследию шестидесятников («возьмёмся за руки, друзья») и элементам образа жизни хиппи (все эти лагеря с чаем и гитарами). На что надеются те, кто сидит на Чистых прудах и Исаакиевской площади?
За 2011 год в мире появилось несколько лагерей: «возмущённых» (indignados) на Пуэрто дель Соль в Мадриде и на площади Каталонии в Барселоне, израильских левых на бульваре Ротшильда в Тель-Авиве, движения «#Оккупируй Уолл-стрит» рядом с финансовыми центрами в Нью-Йорке. И все эти лагеря, несмотря на то, что, действительно, собрали столько людей, смогли занять большое пространство, не помогли добиться чего-либо их участникам. Вначале лагеря превращаются в посиделки и говорильни, а затем, когда полиции надоедает наблюдать за времяпрепровождением «лагерных», она их разгоняет, либо лагеря самораспускаются. Лишь «оранжевый» лагерь на киевском Майдане Незалежности в ноябре 2004 года был эффективным. И, тем не менее, не он стал решающим фактором победы «оранжевой» коалиции, а переговоры внутри элиты. Лагерь хорош как орудие морального давления в борьбе одной части элиты с другой — мол, смотрите, какая за нами массовка. Но создавать лагеря с мыслью сменить власть очень наивно. Ведь разбить лагерь — значит, потерять динамизм и самостоятельно перейти в позицию обороняющихся. Для наступающей армии лагерь – лишь передышка перед новым броском вперёд. А когда движение начинается с лагеря, понятно, что оно на этом и закончится. «Мы уйдём с Исаакиевской в тот момент, когда уйдёт воровская власть! Не раньше!» — заявляют в соцсетях участники петебургского лагеря. Похожие заявления делают и москвичи, что собрались на Чистых прудах. Неужели они думают, что Путин испугается такой демонстрации недовольства его персоной и убежит из Кремля под покровом ночи?
В конце концов, если нравится людям сидеть, ничего не делая — пусть сидят, пьют чай, если дома не пьётся, играют в шахматы, чинно беседуют о политике. Я не об этом хотел написать. Меня больше волнует эстетика протеста. В толпе на Чистых прудах я замечаю много людей среднего возраста – тех, кому за 40. Это мои сверстники. Наверняка происходящее напоминает им годы их (нашей) юности, когда в моде были всякие неформальные объединения молодёжи. Каждое объединение выбирало для тусовки какое-то своё место. В Ленинграде на углу Невского и Владимирского проспектов, где располагалось кафе, прозванное «Сайгон», собирались хиппи, рок-музыканты и прочие деятели неформальной «системы». Когда их оттуда прогоняли милиционеры или дружинники, они перемещались на угол Стремянной улицы (параллельная с Невским проспектом) и Дмитровского переулка, где рядом с кафе «Эльф» располагалась площадка непонятного предназначения. В «трубе» — подземном переходе под Невским проспектом — тоже собирались какие-то неформалы. В Москве хиппи и прочие облюбовали место у памятника Николаю Гоголю, да и весь Гоголевский бульвар до станции метро «Кропоткинская». Теперь вот недовольные Путиным собрались у памятника Абаю. Видимо, те, кто в 20 лет захаживали в «Сайгон» или любили посидеть у памятника Гоголю, нынче воспряли духом. Не всем выдаётся шанс в 45 окунуться в молодость. Да и среди лидеров лагерного протеста есть люди этого возраста. Я читал, что похожая ситуация была в лагере «#Оккупируй Уолл-стрит», куда со своими гитарами и спальниками подтянулись очень пожилые хиппи – те, кто в конце 60-х и 70-е зажигал под “She’s got it”. И вот судьба преподнесла им подарок: вновь лагеря, палатки, спальники, готовка еды на костре…
Стариков и людей среднего возраста я понимаю: ностальгия и всё такое… Но чем привлекает такого рода протест молодёжь? Я никак не возьму в толк. Годы идут: поколения сменяют друг друга, а песня под гитару остаётся. Человек с гитарой, который, жутко фальшивя, вытягивает песни Булата Окуджавы («надежды маленький оркестрик под управлением любви») или Андрея Макаревича (что-нибудь типа: «лица стёрты — краски тусклы»), или хрипит, воспроизводя Владимира Высоцкого, а вокруг сидит компания и подпевает — это кошмарный образ. Я никогда не терпел людей с гитарами. Представьте себе: сидишь на вечеринке, фоном играет джаз или босса-нова, ведётся неспешный разговор — и вдруг кого-то осеняет: «Ребята, а где гитара?» Если гитара находится – вечеринка безвозвратно портится. Босса-нова больше не звучит, разговор прерывается. Все замолкают и начинают слушать песни под гитарный аккомпанемент. Причём песни либо откровенно дурацкие, либо псевдофилософские, либо пошловато-романтические. По правде говоря, я даже не люблю, когда на активистской вечеринке заводят «Bella, ciao!» А если кто-то запевает о маленьком оркестре под управлением любви…
Шестидесятничество. Я не думал, что традиции того периода столь живучи. Ведь те, кто был молод в 60-е годы, сегодня – глубокие старики. А протестное движение продолжает воспроизводить традиции, которые зародились в те далёкие времена. Ладно, либералы. Они висят в воздухе, не имея социальной опоры. На кого им опираться? На тех, кого представляет Ксения Собчак или писатели, которые гуляли по бульварам? Но этот слой слишком труслив. Да, многим буржуа не нравится быть холуями «большого брата», выражающего и защищающего интересы крупного олигархического капитала. Но на них достаточно цыкнуть, чтобы они заткнулись. Всё же лучше, сидя в «Порше», стоять в пробке, ожидая, когда по Москве пронесётся Путин, чем париться на зоне в компании с Михаилом Ходорковским.
К старой шестидесятнической эстетике добавляется новое веяние – няшность. Само слово пришло из словаря анимешников, которые междометием «ня» выражают ощущение восторга, нежности, умиления. Якобы звуком «ня» японцы передают мяуканье кошки. Но что хорошо для 14-летней девочки, совсем не блеск для взрослого человека, особенно мужчины. В речи людей только и слышишь уменьшительно-ласкательные формы: «Постирал в машинке», «Зайдите за справочкой», «Помешайте ложечкой», «Позвоните с трубочки»… Всё как бы не всерьёз. Вот и в ходе гуляния с писателями по бульварам протестная публика умилялась: «Полицейские – няшки!» Вчера полицейские были фашистами, а сегодня они – няшки.
Чёрт с ними, с либералами. Но почему левые, которым нечего терять, принимают эти импотентные традиции? Думаю, проблема в потери нами, левыми, своего социального слоя. Как ни крути, а им является рабочий класс, с которым мы так и не нашли точек соприкосновения. Поэтому от его имени выступают такие клоуны, как Валерий Трапезников – токарь 6-го разряда из Перми. За все эти годы, начиная с развала Советского Союза, мы, левые, сделали слишком мало для того, чтобы говорить с рабочими на одном языке. И теперь вынуждены вместе с либералами петь песни шестидесятников. А если бы мы нашли в нужное время общий язык с рабочими, сейчас бы мы занимались не созданием палаточных лагерей на бульварах и площадях, а организацией всеобщей стачки на заводах против «воровской власти».
Однако с нашей стороны было бы большой ошибкой не замечать то, что творится на Чистых прудах в Москве или на Исаакиевской площади в Санкт-Петербурге. Мы должны появляться в этих местах, но не для того, чтобы быть солистами хора поющих песни Окуджавы, и не для того, чтобы быть первыми на раздаче горячего чая, а для того, чтобы выступать со своей повесткой. Надо объяснять людям, что либералы уже побеждали в стране, и именно их победы обернулись воцарением Путина. Народ, разочарованный лихим либерализмом, повёлся на демагогию бывшего офицера госбезопасности. От того, что кто-то где-то создал лагерь, Путин не убежит из Кремля. Но очень скоро он начнёт реализовывать меры, которые ударят не по Ксении Собчак, Сергею Пархоменко или Юлии Латыниной, а по простым трудящимся: вот-вот власть повысит тарифы ЖКХ и приступит к реформе образования и здравоохранения. И надо ждать возмущения – настоящего, народного. Куда должны мы будем повести людей? Не в лагерь на бульваре — это точно.
Пока на двух прошедших ассамблеях на #исаакиевская «левые» (никакие, в том числе ДСПА) не выступают со своей повесткой, а голосуют за запрет политической символики (флагов) (но политика «без политики» — это либеральная политика), поддерживают требования в петиции, которые выдвигает Курносова (в частности, требование перевыборов Думы и президента вместо требования созыва учредительного собрания всех слоев трудящихся, в котором рабочий класс и его союзники — подавляющее большинство общества — смогут решить, как должно быть построено государство, защищающее их интересы) и т.д. Под конец только была попытка предложить вместо выборов полицейский начальников создание народной милиции — вооружение народа. Надеюсь, что «левые» прислушаются к призыву, которым заканчивается эта заметка и начнут, наконец, выступать со своей повесткой.