Очередная прямая линия с Владимиром Путиным вновь дала повод поруссуждать о «наивном монархизме» русского народа. Я тоже порассуждал. И, конечно же, появился соблазн выявить источник этого наивного чувства — желания найти покровителя, «чтобы жить за его спиной, как за каменной стеной».
И здесь приходит на помощь философствующий эссеист Николай Бердяев с его мыслями о «вечно бабьем» в русском национальном характере. «В самих недрах русского характера обнаруживается вечно-бабье, не вечно-жественное, а вечно-бабье. И это “бабье” чувствуется и в самой России», — писал он в эссе «Психология русского народа», которое вошло в известный сборник «Судьба России». И эта бабистость (да простят Бердяева, а заодно и меня, феминистки) приводит к тому, что “русский народ не чувствует себя мужем, он всё невестится, чувствует себя женщиной перед колоссом государственности, его покоряет “сила”». «Великая беда русской души — в женственной покорности, переходящей в “бабье”, в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем», — заключает Бердяев. Вот и Путин, как мы знаем со слов его пресс-секретаря, «женат на России»… Причём, по наблюданиям Бердяева, русское «рабье смирение внутри» порождает шовинизм — «бахвальство снаружи». В верности этого мнения мы могли убедиться в последние годы неоднократно.
Писатель Василий Розанов, которого Бердяев объявил «главной бабой» русской литературы, в книге «Война 1914 года и русское возрождение» заявил, что государственная власть «всех нас превращает в женщин, слабых, трепещущих, обнимающих воздух».
Действительно: есть что-то нездоровое, когда взрослые мужчины отказываются от борьбы, предпочитая жаловаться «царю» на свои беды. Аки дети малые. Несколько лет назад мы, активисты «Комиссариата социальной мобилизации», вели кампанию за возобновление работы больницы в Коммунаре — небольшом городе Ленинградской области. В Коммунаре были свои «гражданские активисты». Они нас встретили с недоверием, не понимая, в чём наш интерес, и отвергали все наши предложения: расклеить плакаты, пригласить боевого депутата для проведения народного схода… В итоге эти местные активисты нашли какого-то деда, который после долгих размышлений согласился письменно и не аномнимно оповестить Путина о медицинской проблеме Коммунара. Я не знаю, написал или нет этот смелый дед письмо главе государства. Но больница в Коммунаре так и не заработала. «Проект реконструкции реабилитационного центра в Коммунаре находится на экспертизе», — сообщила глава коммунарской администрации Вера Пыжова на встрече с жителями города в мае текущего года. Я предпочитаю не пользоваться уголовным сленгом, но про жителей Коммунара можно сказать только одно — терпилы.
«Великая беда русской души — в женственной покорности, переходящей в “бабье”, в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем», — заключает Бердяев.
Тон в русских семьях задают женщины. И когда наш мужчина намеревается предпринять что-то рисковое, начинается: «Тебе что — больше всех надо?», «Подумай о детях!», «Куда ты лезешь? У тебя же семья!». Все, кто пытался создать в России профсоюз или коллектив активистов, знает все эти резоны. Когда на экране в очередной раз появятся мрачные персонажи, которые будут угрожать всяким смутьянам наказать их за то, что они покушаются на стабильность, смутьянам бояться нечего — эти мрачные персонажи, говоря на сленге, просто «штаны». Обычные подкаблучники. «Мужчины боятся собственных мыслей, бандитов, начальников, “общественного мнения”, деньгососущих и деньгодающих пауков. Но пуще всего они боятся женщин», — отмечал Евгений Головин в статье «Эра гинекократии» больше 20 лет назад. За прошедшие после этого годы наши мужчины не осмелели. В России институт семьи — это инструмент кастрации.
Как говорил один мой хороший знакомый: «Семья — это причина не быть героем, но не поощрение быть подлецом». Но у нас интересами семьи оправдывается всё: обман, воровство, подлость, коррупция, отказ от поддержки друзей, когда они оказываются в трудной ситуации. Семья! Режим, понимая, что семья — это путы, которые заставляют людей отказаться от всякой социальной активности и сидеть, как улитка, в своей раковине, под предлогом выправления демографической ситуации в стране, поощряет рождаемость, суля многодетным те или иные выгоды. Конечно же, без «чиновничьего равнодушия» процесс не обходится. И вот на прямых линиях с Путиным мы видим многодетных, которые считают, что им все обязаны только за то, что они расплодились. А где гарантия, что в многодетной семье вырастут достойные люди? Я в каждом ребёнке вижу как потенциального героя, так и потенциального злодея. Все эти нынешние живодёры, производители «трэш-контента» — «они же дети». Но скорее большинство чад в будущем превратятся в обывателей, которые, как и их добрые, но не бескорыстные родители, будут голосовать за стабильность. Или вообще не голосовать, ибо «важней всего погода в доме».
Режим, понимая, что семья — это путы, которые заставляют людей отказаться от всякой социальной активности и сидеть, как улитка, в своей раковине, под предлогом выправления демографической ситуации в стране, поощряет рождаемость, суля многодетным те или иные выгоды.
Хорошо: в чём причины русской сервильности мы выяснили. Бердяев подсказал — в бабистости русской души. Но ведь холопством грешат и представителей других национальностей РФ. На двух последних прямых линиях мне было стыдно за футбольного специалиста Валерия Газзаева. Есть такое странное чувство, когда стыдно наблюдать за тем, как унижается незнакомый тебе человек, на которого тебе наплевать. Газзаев — не русский. Газзаев — осетин. Кавказец. На Кавказе другая крайность: каждый себя считает князем. Очевидно, что эта княжеская напасть обошла Газзаева стороной. Он — холоп.
— Владимир Владимирович, какой результат должна показать сборная России и как должна выступить на предстоящем чемпионате мира? — спросил он Путина год назад, в ходе прошлой прямой линии.
— Валерий, я хотел от вас это услышать, а вы ловко мяч на мою сторону перекинули, — удивился президент.
— А я могу честно сказать, что у меня такое же мнение, как и у вас, Владимир Владимирович… — не унимался человек, который трижды приводил ЦСКА к золотым медалям чемпионата России и выигрывал с армейцами Кубок УЕФА.
Вряд ли можно себе представить, чтобы, допустим, какой-нибудь выдающийся хирург-кардиолог спрашивал Путина, как надо правильно делать операции на сердце. Газзаев — выдающийся футбольный тренер, а Путин любит хоккей… И тем не менее его мнение о футболе для Газзаева — определяющее. Я подумал тогда: мужчина перенервничал. Прямая линия, президент и всё такое. Но нет. На нынешней прямой линии Газзаев выступил ещё хуже. Усугубил.
В России институт семьи — это инструмент кастрации.
Свой вопрос, а точнее — спич, вроде тоста (не хватало только чаши с пивом), он начал с откровенного вранья, будто на прошлой линии Путин спросил его о «о качестве и будущем нашего футбола». Путин об этом его не спрашивал, но Газзаев заявил, что этот вопрос, которого не было, он «воспринял, как прямое поручение». «Мы с коллегами, мы прос… (здесь Газзаев запнулся) разработали и просмотрели, так сказать, практически весь мировой футбол. Значит, все лучшие национальные чемпионаты мира и Европы. Разработали программу реформирования российского футбола, национального чемпионата, чтобы вовлечь в систему детско-юношеского, профессионального и массового футбола все регионы РФ, а также, конечно, с успехом внедрили наследие ЧМ-2018», — поведал футбольный специалист. Как можно с успехом внедрить наследие того, что ещё не произошло? Но в принципе понятно. Речь о футбольной инфраструктуре, построенной в России для проведения мундиаля. Ладно: молодец Газзаев с коллегами. Но в чём вопрос-то? Об этом его дважды нервно спрашивал и ведущий прямой линии. «Мы готовы продемонстрировать нашу программу, чтобы подробно её сформулировать», — заявил Газзаев, выпрашивая, видимо, аудиенции у монарха.
Дальше была многословная, липкая, паточная лесть в адрес главы России: «Вы по духу победитель, Вам большое спасибо, что мы сегодня празднуем и будем проводить чемпионат мира… И чтоб в центре внимания… было ваше личное внимание к футболу, Владимир Владимирович… Я хочу пожелать Вам крепкого здоровья, Владимир Владимирович, хочу пожелать, чтобы Господь Бог вас охранял, Святой Георгий сопутствовал во всех ваших начинаниях, а Николай Чудотворец дал вам крепкое здоровье и удачу».
Рядом с 65-летним Газзаевым стояли два его коллеги — 69-летний Евгений Ловчев и 71-летний Юрий Сёмин, главный тренер нынешнего российского чемпиона — московского «Локомотива». О чём эти ветераны отечественного футбола хотели поговорить с Путиным — осталось за кадром. Их время съел Газзаев, который говорил шесть минут. “Мы с Юркой ничего в итоге не сказали. Была некая обида, хотя Валера извинился перед нами. Потом было сказано, что к нам ещё вернутся, надо немного подождать, мы какое-то время были в студии. Но потом дали отбой. Я расстроился, честно говоря, что так вышло. А Валерий Георгиевич… Он стал политиком. А политики много говорят», — написал Ловчев на своей официальной странице в «Фейсбуке». Якобы спартаковец Ловчев хотел пожаловаться на то, что правами на спартаковский ромб сейчас обладают люди, которые не имеют ничего общего со «Спартаком», а Сёмин хотел что-то сказать про детский футбол. Только Ловчев ошибается, оценивая амплуа Газзаева. Никаким политиком Газзаев не стал. Он превратился в придворного, в челядь.
Тон в русских семьях задают женщины. И когда наш мужчина намеревается предпринять что-то рисковое, начинается: «Тебе что — больше всех надо?», «Подумай о детях!», «Куда ты лезешь? У тебя же семья!»
Спортивные журналисты гадают, чего добивается Газзаев своей пошлой лестью. Предполагают, что он хочет засветиться перед Путиным и с его благоволения возглавить Российский футбольный союз (должность президента РФС пока вакантна). Если это так, то это — очередное подтверждение того, что формирование «элит» в России происходит за счёт отрицательного отбора: побольше лести и пафоса, поменьше своего мнения и инициативы. А, может быть, дело вовсе не в бердяевской «русской бабистости», которая перекинулась на осетина Газзаева, а в той атмосфере угодничества, чегоизвольничества, которая распространилась в стране в последние десять с лишним лет? Трудно сказать однозначно. Атмосфера же тоже создаётся не в безвозвоздушном пространстве. Она — итог разных потоков. В том числе и нашего “бабьего” потока.
В этом месте по законам жанра надо расставлять точки над i. А я не буду этого делать, так как продолжаю размышлять. Я не знаю, что лучше. Как во Франции, где президенты начинают стремительно терять популярность на второй день после вступления в должность. Или как в России, где популярность лидера с годами только крепчает. На самом деле быстрый переход от очарования к разочарованию — тоже не показатель мужественного отношения к политике. Но об этом феномене, о деградации современной западной демократии, поразмышляем потом.
