Дмитрий ЖВАНИЯ. Мы все – политкаторжане

Я очень уважаю людей, которые, несмотря на мороз и сильный студёный ветер, вышли в Петербурге на  «Марш свободы». Но формат мероприятия изжил себя. Кричать в окружении цепей ОМОНа «Мы здесь власть!», значит, выставлять себя на посмешище.

Год назад началась борьба за честные выборы. За это время оппозиция в Петербурге провела немало шествий и митингов. И с каждым разом они выглядят всё жальче. И вот 15 декабря 2012 года недовольные властью люди прошли от задворок станции метро «Горьковская», через Александровский парк, через Троицкий мост, чтобы оказаться на пустынном Марсовом поле, где им не разрешили провести митинг. Идти можно было только по тротуарам. Полиция даже не перекрывала движение при пересечении демонстрантами проезжей части, и те смирно дожидались зелёного света светофора. Зато они выкрикивали лозунги – один боевитей другого: «Власть миллионам, а не миллионерам!», «Выйди на улицу – верни себе город!», «Путин, лыжи, Магадан!», «Одно решение – сопротивление!», «Хватит раскачивать! Пора переворачивать!». Но абсурдней всего в той обстановке, в которой проходил марш, звучал клич «Мы здесь власть!»

Чтобы быть сильней, надо уметь признавать поражения. Власть переиграла оппозицию. И, наверное, иного исхода в этой схватке и быть не могло. Оппозиция слишком разношёрстна, а её лидеры мало популярны. Да и вообще: кого можно назвать лидерами оппозиции? Ксению Собчак, Бориса Немцова, Сергея Удальцова, Сергея Пархоменко, Илью Яшина, Алексея Навального, Геннадия и Дмитрия Гудковых? Каждый из них имеет влияние в той или иной страте – не более. Что касается парламентской оппозиции, то она слишком осторожна, чтобы решиться на открытое противостояние власти.

Фоторепортаж №1

[nggallery id=91]

А главное — наши граждане, недовольные путинским режимом, ещё не привыкли к политической борьбе. Год назад они выразили протест после многолетнего безмолвия. Их охватила эйфория. Им показалось, что они смертельно напугали Путина, и он объявит новые выборы или, как минимум, распорядится провести пересчёт голосов. Но он даже и не заикнулся об этом. А оппозиция не знала, как его вынудить на этот шаг, так как она не имеет ни чёткой тактики, ни внятной стратегии. Шествия и митинги стали собирать всё меньше людей и, в итоге, превратились в коллективные самоунижения активистов: их шествия напоминают проход военнопленных или каторжан. Это надо признать, чтобы сориентироваться и понять, что делать дальше.

Для начала надо перестать смешить людей, заявляя, что «мы здесь власть». Никакая мы не власть. Мы против власти, которая нас держит на положении арестантов. Заявлять, идя под конвоем, что «власть нас боится», может только неисправимый оптимист. Власть нас не боится — она нас унижает, мстя за то, что мы посмели её критиковать и обличать. Это и надо подчёркивать, а не подбадривать себя радикальными лозунгами.

Я вовсе не против уличных акций. С улиц уходить не надо до последнего. Но сейчас шествия надо проводить иначе. Допустим, от заднего крыльца «Горьковской» до Марсова поля следовало бы пройти не со знамёнами и транспарантами, не заряжая под автомобильный шум малореальные лозунги, а молча, мрачно; не мешало бы всем накинуть на себя халаты, похожие на арестантские, а на руки и на ноги надеть кандалы. Это было бы гораздо эффектней: мимо Петропавловской крепости уныло бредёт колонна каторжников… Марш несвободы. Это бы показало, что мы все живём в тюрьме, что мы – заключённые системы, политкаторжане. В этом нет ничего стыдного. В тюрьме тоже можно оказывать сопротивление.

Фоторепортаж №2

[nggallery id=92]

А так мы в очередной раз выставили себя людьми со своеобразной психикой, либо теми, кто отрабатывает грант на продвижение демократии. Я-то в накладе не остался – продал участникам шествия 50 копий газеты «Передовая»: если так дело пойдёт, мы с товарищами совсем скоро выпустим следующий её номер. Но я бы с удовольствием отказался от этого редакционного «гешефта» ради необходимого всем оппозиционерам политического эффекта.

Кроме того, неплохо бы проводить мероприятия в помещениях, широко оповещая о них и продавая на них билеты по символической цене (так делают, например, во Франции). Во всяком случае, русской зимой политикой легче заниматься под крышей.

Либералы могли бы вспомнить о тактике их предшественников – банкетной кампании: незадолго до Первой русской революции либералы собирались в ресторанах и произносили речи с требованием конституции в виде тостов. Конечно, они приглашали на свои посиделки журналистов, которые потом рассказывали о банкете в газетах. И колонки светской хроники превращались в политические сводки.

Да много чего можно придумать…