Интервью «Завтра», взял Максим СОБЕСКИЙ.
Этноконфликты с мигрантами; исчезновение промышленного пролетариата; переориентация левых с классовой борьбы на защиту меньшинств. Таковы реалии нынешнего политического и социального пейзажа Европы, в котором доминируют теряющие рычаги влияния носители либеральных догм. События в московском районе Бирюлёво стали водоразделом для крайне левых России; «Форум левых сил» с декабря проводит кампанию по защите мигрантов, осудив любые выступления граждан против них.
Петербуржский оппозиционер и журналист Дмитрий Жвания стоял у истоков анархо-движения северной столицы. Был руководителем НБП-Петербург и организатором социалистического «Движения имени Петра Алексеева». Автор двух книг: «Путь хунвейбина» и «Битва за сектор. Записки фаната». Редактор портала «Новый смысл — мастерская антибуржуазной мысли» (www.sensusnovus.ru). Жвания сторонник третьего пути и имеет иной взгляд на ситуацию, отличный от большинства левых.
«ЗАВТРА». Классового бунта на заводах пока не видно. Гораздо мощнее народ выступает против мигрантов. Любопытно, что в полыхнувшем Бирюлёво проживает как раз много рабочих. Что же произошло там и произойдет в других спальных районах и депрессивных регионах?
Дмитрий ЖВАНИЯ. Я не согласен с тем, что российские рабочие совсем не бастуют. Бастуют. В октябре началась забастовка на заводе во Всеволожске (под Петербургом), который принадлежит испанской компании «Антолин». Да, бастовал до конца не весь рабочий коллектив, который насчитывает 120 человек, а всего 23 рабочих. Остальные, или сразу испугались идти против начальства, или их потом начальство подкупило, причём за копейки. Можно, оценивая положение на «Антолине», заявить, что русских легко купить, как это поспешили сделать либералы. А можно указать на то, что 23 человека пошли до конца, несмотря на то, что их травили ОМОНом, давили погрузчиками, прогоняя с территории завода. Застрельщиком протеста всегда выступает меньшинство.
Ждать, когда весь рабочий класс, как один человек, пойдёт против буржуазии, глупо. «Массы консервативны, мирно настроены, любят свой отдых и свою безопасность, не хотят рисковать; из своего обычного состояния они выходят только под влиянием страстных меньшинств. Меньшинство должно понять, что оно может быть только меньшинством. Чтобы вызвать массы из их состояния заплесневения, нужны примеры безумной смелости, революционного романтизма, народной поэзии, без которой массы никогда не вдохновляются на абстрактную идею», — доказывал французский революционный синдикалист Густав Эрве. 23 забастовщика на «Антолине» — это и есть то самое страстное меньшинство, которое рано или поздно выведет из «обычного состояния» консервативное и трусливое большинство. Я смотрю на «Антолин» и вижу русских рабочих героев. А либералы и их подголоски пусть рассуждают о русской продажности. Они же так любят Россию!
Но вернёмся в Бирюлёво. Бирюлёвский бунт стал выражением стихийного недовольства нашего населения своей жизнью. То, что это недовольство выливается в такие в бунты и погромы, я объясняю низким уровнем политического и социального сознания нашего простого народа. Речь даже не о классовом сознании, а об обычной логике. Нашим людям легче винить во всём иммигрантов, а не тех, кто их завозит в Россию в промышленных масштабах, чтобы наживаться на их бесправии. Далеко не все иммигранты выглядят иначе, чем наше коренное население. Только официально в России работает четыре миллиона украинцев. А на деле — раза в два больше. Но гнев населения направлен против «чужих» — против тех, кто иначе выглядит, против приезжих из Средней Азии. Люди из Средней Азии, конечно, не ангелы. Мы помним, как в начале 90-х они обращались с русскими, которые жили в их республиках. Да и сейчас русским несладко живётся в Узбекистане, Киргизстане и Таджикистане. Однако когда наши соотечественники идут громить рынок, они не вспоминают о горькой участи соплеменников в Средней Азии. Они нападают на чужих, видя в них корень бед. Но вспомним, с чего начиналось рабочее сопротивление в Англии в начале XIX века — с разрушения станков. Как те английские рабочие считали, что машины стали причиной их обнищания, а не капиталистические отношения, так и наши простые души полагают, что во всём виноваты иммигранты.
С жителями наших спальных районов не работают левые активисты. Они предпочитают собираться в «Жан Жаке» и обсуждать гендерные проблемы. А реакционные националисты этой работы не чураются. Левые, думая, что они тем самым выполняют свой интернационалистский долг, заявляют о своей солидарности с иммигрантами. Конечно, это лучше, чем призывать к погромам. Но иммигрантская среда распадается на разные социальные группы. Есть и иммигрантская буржуазия, которая, например, во многом виновата в создании той ситуации в Бирюлёво, которая в итоге разразилась погромом. Владельцы приснопамятного Черкизона — тоже иммигранты. Но с этими людьми как-то не хочется проявлять солидарность. Другое дело — рабочие-иммигранты. Но и с ними не всё так просто. Они меньше всего думают о солидарности с русскими забастовщиками, когда соглашаются стать штрейкбрехерами. На тот же «Антолин» вместо бастующих рабочих привезли штрейкбрехеров в лице иммигрантов.
В целом ситуация очень сложная. Иммиграционный поток в Россию увеличивается, а пространство реальной работы сужается: закрываются заводы… умирают целые отрасли нашей промышленности! И иммигранты пополняют не ряды рабочего класса, как в индустриальные времена, а увеличивают море бедности и отчаяния. В итоге конкуренция между бедными усиливается. Наверняка это выльется в новые бунты и погромы.
«ЗАВТРА». Как соотнести такой парадокс: аполитичное Бирюлёво, как и иные эпицентры этноконфликтов; при низкой явке на выборы, относительно высокие показатели за партию власти, за тех, кто и являются причиной появления гетто мигрантов.
Дмитрий ЖВАНИЯ. Отчасти я уже ответил на этот вопрос. Это не парадокс. Это показатель политического одичания и отупения нашего населения. Киргиз выглядит иначе, чем русский. Поэтому в его лице легче разглядеть вражеское выражение, чем в лице какого-нибудь дяди, который с экрана вещает за национальные интересы России.
«ЗАВТРА». Размыта позиция левых по фактору «Бирюлёво». Здесь и разговоры о пролетарском интернациональном восстании против кавказской буржуазии, русском бунте угнетенных, провокациях правых, погроме, и неясные позывы самим возглавить, дабы наци не воспользовались. Другие уверены, что это отвлекает рабочих от классовой борьбы, и что мигранты — инструмент для революции. И вот «Форум левых сил» объявил кампанию по защите мигрантов.
Дмитрий ЖВАНИЯ. Левые — умирающее политическое течение. Левая идеология была вполне пригодной во времена индустриального подъёма, когда прогресс казался необратимым. Однако социальная база левых не расширяется, как предсказывал Маркс, а наоборот — сужается и размывается. Рабочий класс численно сокращается. Можно сколько угодно указывать на Китай, где рабочего класса во времена Маркса не было, а сейчас это — мастерская мира. Но от этого в России легче не станет. Или мы должны ждать пролетарской революции в Китае? Но что делать русским до этого чудесного момента? Ростовщический капитал правит миром. Нынешняя буржуазия вкладывает деньги не в производство, а в финансовые спекуляции и закабаляет людей кредитами. Ей не нужна большая пролетарская армия. Ей нужны идиоты-потребители, которые покупают всё в кредит, даже совершенно ненужные им вещи. В этой ситуации очень тяжело проводить линию пролетарского интернационализма. Что говорили классические левые? На производстве стираются национальные различия. Но что делать, когда производство сознательно убивают? Остаётся лишь одна леволиберальная гуманистическая болтовня.
Откровенно говоря, я не слышал, чтобы левые призывали к восстанию против кавказской буржуазии. Да, среди буржуа есть кавказцы. Есть и олигархи кавказского происхождения. Но сосредоточиться на борьбе с ними в России, всё равно, что, будучи левым и живя в США, бороться с засильем итальянской «Коза ностры». Кавказские олигархи — часть общероссийской плутократии.
Я не был в Бирюлёво, а судить по сообщениям СМИ — дело неблагодарное. Не исключено, что настроения толпы разогревали провокаторы. Левые правы, говоря, что нашим хозяевам жизни выгодно, чтобы недовольство население было направлено не на них, а на тех, кто с другим разрезом глаз вылез из подвала. А расхождения в левой среде я объясняю тем, что левая идеология не даёт ответа на вопрос, что делать в ситуации, когда расширяется пространство бедности и сужается пространство работы.
«ЗАВТРА». Чего ожидать от левых, на фоне эскалации противостояния окраин мегаполисов и провинциальных городов с мигрантами? Европейского пути – сращивания левых и мигрантов, роста ксенофилии и антифы, или попытки выйти из догм?
Дмитрий ЖВАНИЯ. Самые лучшие из них будут объяснять людям, что надо не рынки громить, а устраивать акции протеста у учреждений, которые отвечают за приём иммигрантов, у офисов компаний, которые нанимают иммигрантов и т.д. То есть переводить горизонтальный конфликт в вертикальный. Что касается различного рода «филов» и антифашистов — они, конечно, никуда не денутся. Часть из них сознательно и небескорыстно будет действовать в интересах тех, кто наживается на иммигрантах, требуя, например, отмены квот для них. Никуда не денутся и дурачки, которые думают, что, выражая солидарность со всеми иммигрантами скопом, они исполняют интернациональный долг.
«ЗАВТРА». Наши доморощенные ультраправые, кто они? Способные только на то, чтобы пристроиться в хвост народного схода и разгромить овощебазу, бегать как зайцы от ОМОНа на «Днях гнева» или дремлющие пассионарии, что в ближайшем будущем выйдут на серьезный уровень?
Дмитрий ЖВАНИЯ. На мой взгляд, ультраправые гораздо лучше организованы, чем крайне левые. Они придерживаются здорового образа жизни, тренируются, занимаются спортом. В левой среде тоже есть спортсмены, но их значительно меньше, чем в правой субкультуре. Большинство крайне правых, устраивая погромы иммигрантов, помогают власти, которая потирает руки, когда население возмущается засильем «косоглазых» и «черноты», а не её воровством. Эти правые мальчики в балаклавах лазают по подвалам, превращённым в иммигрантские общежития, нападают на азиатов, избивают и убивают их. Но их пассионарности что-то не хватает на то, чтобы придти в офис строительной корпорации, которая нанимает иммигрантов, и спросить её владельца с неазиатской фамилией: «В России, что — перевелись свои рабочие руки?».
Не думаю, что крайне правые в России выйдут на серьёзный уровень, если их основной «идеей» останется пещерная ксенофобия. Они рисуют иммигрантов новой ордой, которая едет в Россию, чтобы вновь поработить её белых жителей и насиловать её прекрасных девушек. Эта пропаганда смешна. Она показывает, что интеллектуальный уровень правых — ниже плинтуса. Но в правой среде имеются люди, которые вопрос об иммиграции связывают с коррумпированной системой и неолиберальным капитализмом. Например, лидер «Сопротивления» Роман Зенцов. Но эти люди выходят за рамки обычной правой парадигмы.
«ЗАВТРА». Вы недавно посетили с рабочим визитом страны Европы. Довольны ли там политикой леволибералов. Какова роль и перспективы тамошних националистов?
Дмитрий ЖВАНИЯ. Во Франции поднимается новая волна сопротивления. Всё больше французов выступают против агрессивного либерализма, ломающего вековые традиции, превращающего французское общество в кашеобразное состояние. Движение «Французская весна» — это одновременно социальный и культурный протест. Французы не хотят терять Францию, свою самобытность и уникальность. И вы, наверное, видели, с какой жестокостью французская полиция разгоняла манифестации «Французской весны» в Париже, а также протест «Красных колпаков» в Бретани. «Красные колпаки» — это фермеры, недовольные введением нового транспортного налога. Зато украинские эксгибиционистки из «Фемен» спокойно мочатся на улицах под охраной полиции, а новый образ легендарной Марианны срисовали с лидера «Фемен» Инны Шевченко. Марианна — это главный французский бренд. Это и герб, и прозвище страны, и непременно атрибут всех госпечатей, бланков и, конечно же, почтовых марок. Во Франции принято время от времени выбирать прототип Марианны из числа самых блистательных француженок. То, что на этот раз прототипом стала скандальная и совсем небескорыстная украинка, возмутило французов.
От выборов к выборам всё больше голосов получает «Национальный фронт». И это отражает обеспокоенность французов судьбой своей нации. Нынешний лидер Национального фронта Марин Лё Пен порой делает революционные заявления. В недавнем её интервью я прочёл: «Мы находимся в предреволюционной ситуации. Глобализация и свободное движение капиталов устанавливают для рабочих всего мира законы джунглей, условия беспощадной конкуренции. Будет ли это война между нациями или война народов против их собственных элит? Скорее второе. Вот поэтому я говорю о революции, а не войне. Глобализация создала маленький класс людей, сверх-олигархов, которые владеют всем и держат мир в своих руках. Назовём этот класс плутократией. Народ пытается протестовать, а протесты неминуемо приведут к взрыву».
В Италии набирает популярность движение “CasaPound”, которое пытается создать новый радикальный синтез, как политический, так и культурный. “CasaPound” осуждает расизм, с отвращением отзывается о теории «столкновения цивилизаций», заявляя, что главное – это борьба с капитализмом и ростовщическим закабалением населения, проводит кампанию против империалистической атаки на Сирию, выражает солидарность с борющимися тамилами. И, тем не менее, местные антифашисты нападают именно на “CasaPound”. Я был в баре, где собираются активисты “CasaPound”, в который антифашисты кинули бомбу. Кто выигрывает от того, что антифашисты выставляют “CasaPound” «последователями Гитлера»? Конечно, либеральная система. И это показывает суть современного антифашизма как ударного отряда либеральной системы.
«ЗАВТРА». А европейские левые? Если в России есть уникальное явление как национал-большевизм, то там процветает т.н. евролевачество. Каковы причины и последствия охранительства левыми мигрантов. Ведь когда-то рабочие движения не жаловали мигрантов и ЛГБТ, а в США профсоюзы даже сотрудничали с ККК.
Дмитрий ЖВАНИЯ. Рабочие — это не носители некой божественной истины. Это обычные люди с предрассудками и «тараканами». Их недовольство наплывом иммигрантов вполне объяснимо — из иммигрантов создавалась резервная армия труда. И рабочим надо объяснять, что в этом виноваты не сами иммигранты, а те, кто их завозит, даёт им зелёный свет, использует их в борьбе за тёплые местечки. Правда, как я уже говорил, нынешняя иммиграция отличается от той, что была в индустриальные годы. А профсоюзам США не делает чести их сотрудничество с Ку-клукс-кланом.
В левом движении в Европе действительно преобладает леволиберальное направление, которое отстаивает права сексуальных меньшинств, будто они в Европе всё ещё ущемляются, нагнетают истерию по поводу «угнетения женщин», проводят кампании солидарности с иммигрантами и т.д. Словом, выступают в роли шумовой завесы либеральной атаки на общество. В чём причина такого поведения? Всё очень просто. Левое движение минус рабочий вопрос — это и есть ударный либерализм. Но есть в Европе и те левые, которые пытаются укорениться в рабочем классе и политизировать его. Однако, исходя из своей идеологии, неверной по сути, они вряд ли добьются успеха. Они так и останутся на уровне сект.
Что касается национал-большевизма — это не сугубо российское явление. В России как раз национал-большевизм подвергся сильной деформации в связи с определённым субъективным фактором. Национал-большевики есть в Испании, в Германии (где он и зародился). Кроме того, в Испании действуют неофалангисты, чьи позиции очень близки к национал-большевистским. Будущее за этими движениями. Движения, которые игнорируют национальный аспект (левые и либералы) или социальный (консерваторы и традиционные правые) рано или поздно исчезнут, так как их идеология не отвечает на вызовы времени.
«ЗАВТРА». Прогнозируют, что скоро Европа превратится в одно большое долгоиграющее Бирюлёво. Какие идеологии смогут предотвратить эскалацию и обеспечить народам нормальное развитие?
Дмитрий ЖВАНИЯ. Я ответил на этот вопрос выше.
