Любовь РУМЯНЦЕВА
Футбольные фанаты, вышедшие на Манежную площадь, показали, что фанатское движение стало мощной силой, которая при желании может сокрушить всё вокруг. О том, как и где зарождались истоки этой неуправляемой силы, уместно спросить петербуржца Дмитрия Жванию. Политический активист и журналист считается «отцом» фанатского движения, ведь он один в конце 80-х годов с нуля создал сектор фанатов хоккейного клуба СКА, ездил на выезды с «Зенитом». О драках между фанатами и гопниками, о борьбе с милицией, о национализме на трибунах Дмитрий Жвания написал в своей недавно вышедшей книге «Битва за сектор» и рассказал «МК» в Питере».
Создал сектор с нуля
— Дмитрий, как вы вообще оказались среди первых советских фанатов?
— Для меня это был первый бунт против системы. Мне хотелось как-то подчеркнуть свой протест против того, что предлагал «совок». Сейчас модно с ностальгией вспоминать о советской стабильности, но это была стабильность кладбища. Один знакомый, узнав о моих исканиях, рассказал о вариантах: можно стать «фашистом» (это были ребята с филфака, называвшие себя «Русской освободительной армией») или влиться в фанатское движение, которое, по его мнению, было анархистским. Я тогда учился в морском ПТУ, эстетика моряков-анархистов показалась мне близкой, с детства увлекался футболом, ходил на хоккей. Вот и стал фанатом.
— Вас называют основателем фанатского движения. Но вы же не были первым?
— В Ленинграде фанатство появилось в 80-м году, когда «Зенит» впервые в своей истории взял бронзовые медали в чемпионате СССР. Я же приобщился к фанатскому движению в 83-м году. Но болеть за «Зенит» мне было мало. Ведь в Ленинграде этим никого не удивишь, а мне хотелось нонконформизма. Самыми гонимыми тогда были армейские команды, их не любил никто, их фанаты были изгоями. А мне всегда нравилась их форма со звёздами, и я решил, что если армейский фанатизм гонимый, то почему бы мне не стать армейцем? Я пришёл на хоккей, там сидели мужики, кричали что-то. Я предложил им вместе со мной кричать: «Армейцы с Невы!» и даже полотнище притащил красно-синее. Постепенно к нам стали присоединяться мальчишки. Потом меня забрали в армию, а когда я вернулся, то в «Юбилейном» за воротами был уже целый сектор. Но вначале даже иногда одному приходилось ездить на выезды в другие города болеть за СКА, иногда брал с собой левых фанатов «Зенита» для поддержки.
— А где брали символику?
— Нужно было изощряться. Я из своего морского училища украл один флаг расцвечивания — красно-синий, шарфы вязали мамы и бабушки, хотя был дефицит — красная шерсть продавалась, а синяя — нет. Еще существовала чудесная мастерская, где шили трикотажные джемпера (тогда их называли пусерами). Мы заказывали себе красно-синие. Зенитовцам, кстати, было сложно сшить сине-бело-голубые, так как имелась установка не выпускать вещи таких цветов. Ведь централизованно поддерживать «Зенит» было запрещено — в цветах команды на стадион не пускали. В Москве вообще даже хлопать в ритм запрещалось, за это милиция забирала. А уж если услышали кричалку, то тут же уводили.
Гопники встречали кольями и палками
— С фанатами «Зенита» у фанатов СКА были хорошие отношения?
— У «Зенита» были плохие отношения с ЦСКА, а у нас те же красно-синие цвета, поэтому нас считали филиалом ЦСКА, «конями», и не любили. Был такой зенитовский фанат по кличке Тесть, он отнимал у молодых фанатов СКА шарфы, сдирал значки. Мне, как лидеру, приходилось отбирать их у него обратно либо делать то же самое с шарфами юных зенитовцев и потом обмениваться трофеями. Но меня в «Зените» уважали, ведь я ездил с ними на дальние выезды, участвовал в драках…
— Драки были обязательным пунктом программы — и на выездах, и дома?
— В то время фанаты меньше дрались между собой, чем сейчас. У нас было понимание, что мы люди одного круга, хотя и болеем за разные команды. Имелись общие проблемы — нас преследовали правоохранительные органы, а на выезде могло достаться от местного мужичья. Я помню первый свой выезд за СКА в Воскресенск — воскресенские гопники славились особой жестокостью. Когда мы крикнули: «Армейцы с Невы!», мужчина лет 40 ударил меня каблуком в спину. Милиция нас не охраняла, против нас был целый стадион. В другой выезд в Воскресенске СКА сыграл вничью, чем обеспечил себе бронзу. Когда мы вышли со стадиона, милиционеры испарились, а нас встречала разъяренная толпа — с кольями, палками. Я подошёл к капитану команды Николаю Маслову, объяснил ситуацию, попросил вывести. Хоккеисты дали нам в руки клюшки, окружили нас и вывели из толпы.
Зенитовцы против зенитовцев
— То есть зенитовцы не дрались со спартаковцами?
— Тогда были другие враги. Вильнюс был таким же негостеприимным, как Воскресенск. Только там тон задавали не гопники, а местные националисты. Летом 1985 года после матча нас, как пленных немцев, милиция довела до вокзала, а там нас уже ждали болельщики «Жальгириса». Началась жёсткая драка, они забежали в помещение пригородных касс, мы их там накрыли и сильно избили. Мне сейчас даже стыдно за то, как я себя вёл тогда — кто-то уже лежал, стал подниматься на руках, а я его ударил по голове, как по мячу.
Ещё фанаты «Зенита» били гопников — тех болельщиков «Зенита», которые после матча устраивали беспорядки, переворачивали урны, скамейки, ломали трамваи. Мы называли их «леваками» и считали, что они позорят фанатское движение. Обычно их было больше, но мы вырубали вожака, и стая терялась. Но не всегда такая тактика срабатывала… (Дмитрий показывает выбитый в одной из междоусобных драк зуб. — Авт.)
Но самые жёсткие драки начались в 90-х годах, когда я от движения уже отошёл. С кастетами, арматурами. Настоящее побоище устроили фанаты «Спартака» фанатам «Зенита» на Щёлковском шоссе. Там много было покалеченных.
— В ваше время это была самооборона, а сейчас? Футбольные хулиганы ведь специально устраивают бои…
— Да, кстати, нынешние хулиганы особо и не пьют, в отличие от фанатов конца 80-х годов, ведь им надо постоянно быть в хорошей физической форме. Они устраивают «забивные драки», когда стенка выходит на стенку. Заранее договариваются, что драка будет «без говна и аргументов» — то есть без холодного оружия. А бывают «акции» — узнают, где собираются приезжие фанаты, например, в кафе, и «накрывают» их там. Недавно, москвичей, приехавших на игру СКА — «Спартак», накрыли в вагоне метро. Правда, избивали их не фанаты СКА, а зенитовцы.
— Вы можете объяснить, почему если фанаты — то обязательно жестокие драки?
— Люди всё-таки воинственные существа, а наше общество не может востребовать ту степень агрессивности, которая природой заложена во многих мужчинах. Законопослушность «кастрирует» мужчин. Кто-то находит выход для своих инстинктов в спорте, а кто-то — в фанатских драках.
Провокации на благодарной почве
— На днях был очередной скандал — один из болельщиков «Зенита» показал банан бразильцу Роберто Карлосу, намекая на темный цвет его кожи. Национализм всегда был присущ фанатам?
— Изначально его и близко не было. Мы хотели, как это ни банально, просто демократии. Когда милиция тебя бьёт только за то, что ты машешь флагом любимого клуба, а по телевизору во время чемпионатов мира видишь, как где-нибудь на Западе болельщики машут флагами, шарфами, кричат и их, наоборот, поощряют, то понимаешь, что живёшь в ненормальной стране. У нас даже была кричалка, когда кого-то забирали в милицию: «Мы не в Чили!», намекая на диктатуру Пиночета. Национализм в фанатстве появился, когда он появился в российском обществе.
— Лидеры фанатов «Зенита» обычно винят во всём неких мифических провокаторов…
— Если бы на зенитовских форумах не писали, что «в цветах «Зенита» нет чёрного» или «гордимся тем, что в команде никогда не было негров», то никакой провокации не было бы. Не все болельщики разделяют крайне правые настроения, но никто и не протестует. Я много раз слышал истории о провокаторах-нацистах на фанатских трибунах, но ни разу не слышал о том, чтобы кого-то из них потом сами болельщики избили. Среди молодых фанатов СКА есть те, кто поднимают руку в нацистском приветствии. Я попытался несколько раз им объяснить, что так делать нельзя, тем более на матчах СКА, где изначально играли офицеры Советской армии, победившей нацизм. Но большинство фан-сектора меня не поддержало, мол, Дима, успокойся, это глум. Возмущённые гибелью Егора Свиридова фанаты вышли на Манежную площадь, грозя кавказцам страшным возмездием, а два года назад убили фаната московского «Динамо», антифашиста Илью Джапаридзе, который хотел на матче развернуть баннер «Любовь к футболу — ненависть к расизму». И никто после этого не выходил на улицы и не устраивал погромы, СМИ об этом не сообщали. Илью помнят только его товарищи.
— Думаете, футбол провоцирует в людях национализм? В Европе ведь тоже в околофутбольных кругах много фашистов.
— В Европе есть варианты. Например, в Италии за клуб «Аталанта» из Бергамо в основном болеют анархисты, за «Ливорно» — коммунистическая молодёжь, приходящая на трибуны с портретами Че Гевары и Сталина, за «Ювентус» и «Лацио» болеют крайне правые, они вывешивают изречения Муссолини. На Сицилии за «Палермо» болеют правые, а за «Катанию» — левые. А у нас попробуй на трибуне разверни коммунистический флаг! Тебя, мягко скажем, не поймут. А вообще, на мой взгляд, футбол и хоккей, наоборот, пробуждают интернациональные чувства. Благодаря легионерам. Ведь если легионер играет хорошо, то благодарность ему перерастает в благодарность тому народу, к которому он принадлежит.
