Дмитрий ЖВАНИЯ: Зачем нам внушают, что мы всё ещё крепостные

Что такое 150 лет? Да ничего! Мои бабушки и дедушки вполне могли общаться с людьми, которые были непосредственными свидетелями отмены крепостного права в России. Крепостное право сидит в генах народа. И эти проклятые гены проявляются в его поведении. И как здесь не прийти к заключению: главная беда России – это не чиновники и олигархи, а холопство населения. Но именно к этой мысли нас и подталкивает власть!

Наивный монархизм

Ей, власти, очень выгодно показать себя единственным европейцем в море азиатского рабства. Не далее чем 3 марта, в день 150-летия отмены крепостного права в России, видный единоросс, заместитель секретаря президиума генсовета партии Юрий Шувалов заявил: «Во многом наше сознание остаётся сознанием крепостных».

Вроде бы верно подметил. За подтверждением этого тезиса далеко ходить не надо – достаточно посмотреть на рейтинг Владимира Путина, который остаётся запредельным, и это несмотря на то, что за последнее время он немного упал. Наши люди виновниками бед страны считают кавказцев, азиатов, американцев, китайцев, чиновников, губернаторов, олигархов. Но только не Путина, народ всё ещё его любит. Верит в него. Особенно тот народ, что в глубинке. Им нужен сильный лидер. Это наше, исконное, нигде такого нет. Француза, который бы написал песню со словами «За нами Саркози и Париж!», подняли бы на смех, а то и упрятали бы в дом для душевнобольных. В России несколько лет назад в горячей ротации в эфире радиостанций крутилась песня с припевом  «А в чистом поле система «Град». За нами Путин и Сталинград!». А девушки, похожие на шлюшек из захудалой периферии, распевали, что хотят «такого, как Путин – чтобы не пил».

Да, то, что революционеры прошлого и советские историки называли «царистскими иллюзиями народа», существует и поныне. О «наивном монархизме» русского народа писал, например, правый народник Иосиф Каблиц: «В мыслях и действиях царской власти, — пишет он, — он (народ. — Д.Ж.) видит воплощение идеальной справедливости, как она понимается им са­мим. Всё, что он считает истинным и справедливым, всё это он приписывает царской власти; напротив, всё, что у нас делается вопреки его желаниям, его понятиям, всё это объясняет кознями «господ», он убежден, что все его бедствия были бы прекращены, если бы царь узнал о них».

Как это похоже на то, что мы наблюдаем сейчас! Многие наши люди убеждены, что если бы Путин узнал о том или ином бесчинстве чиновников, он бы навёл порядок. Первый шаг любого социального движения в России – написание письма «первым лицам» с изложением проблемы в надежде, что они разберутся. Это в Латинской Америке и Европе недовольные жгут покрышки, а у нас – пишут письма. И поэтому мне смешно, когда я слышу, что в России «умер эпистолярный жанр». Не умер он. Он живёт. Но не побеждает.

Нет, иногда, конечно, случается. Все мы помним летнюю историю о рынде. В одном блоге раздались вопли: «Верните рынду, суки!» И Путин эти вопли услышал и ответил на них. Но только мы не знаем историю появления этого «бложка». Заведён он был за неделю до публикации знаменитого поста о сельской рынде. В конце концов, нельзя исключать того, что в Кремле могли овладеть навыками сетевого пиара для повышения рейтинга «лидера нации».

Оруэлл нервно курит

Когда из уст губернатора Валентины Ивановны  Матвиенко я слышу: «Энергия свободных людей является мощным импульсом и необходимым условием для развития страны», мне кажется, что я попал на спектакль по книге Джорджа Оруэлла «1984». Это она выдала 3 марта в Мариинском дворце на заседании по случаю 150-летия отмены крепостного права. Конечно, когда готовишься к встрече человека, который однажды глубокомысленно произнёс «Свобода лучше, чем несвобода», только и будешь твердить, что об «энергии свободных людей».

Правда, не понятно, о гражданах какой страны говорит Валентина Ивановна. И это не патетическое восклицание. Напомню тем, кто забыл. В октябре 2004 года, отвечая на вопрос корреспондента журнала «Итоги»  «… не лучше ли для России парламентская республика? Без президента?»,  госпожа Матвиенко заявила: «Нет, для нас это не годится, мы не готовы к подобному эксперименту! По менталитету русскому человеку нужен барин, царь, президент… Словом, единоначалие».

Именно после того, как Матвиенко  сказала это, Борис Грызлов предложил ей стать членом «Единой России». Валентина Ивановна позволила себе немного пококетничать, но в ходе прошлой предвыборной кампании всё же омедвежилась.

Почти в то же самое время, что и Матвиенко, об исконном русском, «суверенном», единоначалии размышлял такой видный интеллектуал, как госсекретарь Союза России и Белоруссии Павел Бородин. По его словам, в России, в отличие от Запада, «правят не корпорации, а цари». «И в Белоруссии, и в России цари есть, такую власть, как у Путина или Лукашенко, даёт Бог, — заметил Бородин. — Оценку их работы даст история». Через семь лет оценить правление Александра Лукашенко по команде Кремля попытались русские телевизионщики, но это, как принято говорить, — другая история.

Не отставали от «лидеров общественного мнения» и кабинетные мыши. Один мой знакомый журналист, который работает на одном из телеканалов Петербурга, рассказал мне, что его поразило общение с одним чиновником из администрации Красносельского района. Этот бывший член КПСС, а сейчас, понятное дело, член «Единой России» убеждал журналиста, что демократия России не подходит ни в каком виде, ибо народ наш – быдло, и не знает, как с демократией обращаться, и поэтому страной должна править элита, а в области идеологии следует ограничиться формулой графа Сергея Уварова — «Православие-самодержавие-народность».

И теперь, отмечая юбилей отмены крепостного права, члены «Единой России» сетуют на не изжитое крепостничество русского народа. «Зачастую, даже при обсуждении общественно-значимых вопросов, мы ограничены страхом перед принятием решений, потому что отголоски сознания крепостного ещё очень глубоко в нас сидят», — печалится Юрий Шувалов. Спрашивается, а кто эти  «отголоски» превращает в песню, как не власть во главе с «Единой Россией»?

Учитесь плавать

Все мы знаем, например, кто отменили прямые выборы губернаторов, а кто одобрил это решение. Путин отменил, а «Единая Россия» одобрила. И для этой отмены нашлась тысяча причин. Вначале власти говорили, что иначе не победить террористов. Когда нелепость этого утверждения стала очевидна даже олигофренам, выяснилось, что вновь во всём виноват народ – он не дорос до выборов.

«К власти могут прийти люди, продвинутые определёнными группами, в том числе криминального характера», — заявила губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, когда её спросили, как она относится к идее возращения к прямым выборам губернаторов. По её мнению, народ оказался не готов к прямым выборам глав регионов, чем не преминули воспользоваться проходимцы, а то и откровенные бандиты. Кроме того, избранный губернатор вынужден будет отрабатывать деньги спонсоров его избирательной кампании.

Валентина Ивановна знает суть вопроса. Справедливость оценки выборов глав регионов как соревнования денежных мешков и пиар-технологий подтверждают, например, последние прямые выборы губернатора Санкт-Петербурга, которые проходили осенью 2003 года. Тогда жители города узнали, что Валентина Матвиенко и Владимир Путин вместе могут всё. По оценкам экспертов-политтехнологов, на кампанию по продвижению кандидатуры Валентины Матвиенко осенью 2003 года ушло около $15 млн.

Но нельзя научиться плавать, махая руками под душем. Для этого нужно, как минимум, побарахтаться в лягушатнике. Наши пропагандисты любят высмеивать украинский парламент: мол, посмотрите, дерутся. Да, дерутся, плюются, голосят. Но пройдёт какое-то время, и в Украине появится настоящая демократия, пусть буржуазная. В российской Государственной думе, которая, по замечанию одного из лидеров «Единой России», а заодно и думского спикера Бориса Грызлова, «не место для дискуссий», давно никто не дерётся. Но и квоты в этой Думе распределяются заранее – задолго до выборов.

Тот факт, что в Украине человек, который пришёл к власти на гребне народного возмущения, следующие выборы с треском проиграл, после чего без разговоров покинул президентский дворец, говорит о развитии демократии в этой стране. А мы в России гадаем, кто из дуэта станет президентом, а кто премьером. И те люди, которые утвердили в России модель «управляемой демократии», льют теперь слёзы по поводу «крепостного сознания» русского народа.

Воля и разум

Деятелям нашей «просвещённой монархии» следует вспомнить, что в русском языке есть такое слово – воля. И оно имеет несколько значений. Воля – это желание, воля – это способность свои желания осуществлять, воля – это власть («всё в нашей воле»), и одновременно воля – это свобода. Русский народ веками жил мечтами о воле. Не о свободе, а именно о воле, так как это более ёмкое понятие, в котором власть и свобода слились воедино. «Главный интерес народа состоит в возможности жить по своей во­ле, хотя бы при этом народ хуже будет есть, пить и одеваться, — замечал народник Иосиф Каблиц. —  Мы должны, наконец, понять, что для народа его духовные потребности выше материальных, и что его стремление иметь экономическую независимость нельзя объяснять только в ма­териальном смысле».

Именно в России появилась такая демократическая форма правления, как Совет. Причём появилась не из головы социалистов, а вылупилась из общинной традиции русского крестьянства. Интересно, что в социальной мифологии русского крестьянства, освобождённого от крепостной зависимости 150 лет назад, для царя места не нашлось. Как отмечал Каблиц, русские крестьяне утешали «свою скорбь» мифом о Беловодье. «Это Беловодье — земной рай русского крестьянина, — объясняет народник. — Там нет ни убийств, ни воровства, ибо нет бедности; там нет ни налогов, ни чиновников, так как жители его не подчи­нены никакому государству. Это самоуправляющаяся община…».

Доказательства свободолюбия русского крестьянства Каб­лиц черпает в народных пословицах и поговорках. «Мысль о холопстве русского мужика приходилась по сердцу барско-чиновничьей интел­лигенции, — пишет он. — А в это время крестьяне говорили: «Сколько рабов, столько врагов»; и «Ваше благородие чёрт заро­дил, а нас, грешных, Господь спосоздал»; «Мы и там будем служить на бар: они будут в смоле кипеть, а мы станем дрова подклады­вать». Каблиц подчеркивает тот факт, что воззрения народа на своё освобождение от крепостного права были намного прогрессивнее тех предложений, которые делала на эту тему западноевропейская, а вслед и российская «учёная мысль и книжная премудрость». Он подмечает, что когда Вольтер предлагал лишь приглашать помещиков к делу ос­вобождения, «наши крестьяне в то же самое время требовали полно­го освобождения и надела не только пахотной землею, лесами и лу­гами, но и реками, озерами, рудниками, необходимыми для кресть­янского промысла». Стремление русских крестьян к «земле и воле», о чем упоминает Каблиц, находило бурное выражение в крестьянских войнах и восстаниях. «Крестьянское воззрение на этот предмет (на «предмет» воли. — Д.Ж.) было высказано в подложных манифестах Пу­гачева, — пишет он. — Нельзя же на самом деле думать, что этот донской казак являлся каким-то пророком новых истин; он объявлял только о тех льготах, которые крестьянство ждало с нетерпени­ем».

Народника возмущали «прогрессисты», которые, как некоторые наши современные политики, утверждали, что «Россия наполнена негодяями; куда не посмотришь, везде мерзость запустения, везде гнусность…». «Оболгать мужика — большое удоволь­ствие для интеллигента», — заключает Каблиц.

Нынешняя российская власть далека от какой бы то ни было интеллигентности и прогрессизма. Но, как и оппоненты Каблица, она рада оболгать свой собственный народ: «не готов к выборам», «не умеет пользоваться своими правами и свободами», «имеет сознание крепостных»… А потому надо запретить всё, что ей, власти, мешает!

Да, пока народ терпит. Он всё ещё верит в «царя». Но это не значит, что он перестал мечтать о воле, а значит о своей власти и своей свободе. Правящий класс смутно догадывается об этом, и поэтому держит народ за дурака. Но долго так длиться не может.