Дмитрий ЖВАНИЯ. Образование – это форма бытия

Между авторами нашего сайта разгорелась дискуссия об образовании, чему я очень рад. Мне эта тема чрезвычайно интересна. И мне есть что сказать на эту тему: всё же я проучился в высшей школе 9 лет.

Новые ощущения

Поступая на факультет истории и обществоведения ленинградского педагогического института, я очень волновался. Нет, я не боялся провалиться на экзаменах. Я знал, что поступлю – парни «после армии» шли вне конкурса. Меня беспокоило другое: не буду ли я позориться в ходе обучения, выглядеть тупым на фоне тех, кто поступил в институт сразу после школы? Всё же служба в вооружённых силах умственные способности не повышает…

С другой стороны, я подбадривал себя, мол, хорошо, что среда моего общения так резко поменяется. Я буду много читать, слушать о чём говорят вокруг, и вскоре войду в круг молодых интеллектуалов. Но в сентябре меня ждало разочарование. Подавляющее большинство моих сокурсников и сокурсниц оказались весьма недалёкими персонажами. Особенно меня раздражали как вчерашние школьницы-отличницы, так и экс-дембеля, которые учились для корочки. Что потом делать с этой «корочкой», если ты туп как дуб? Самое печальное, что большинство «девочек-отличниц» пошли потом в школьные учителя, чтобы просто вдалбливать в детские головы то, что написано в учебнике. А экс-дембеля нашли себя в правоохранительных органах.

Мне учёба в институте доставляла удовольствие, подготовка к семинарам, докладам, написание курсовых работ и диплома совсем не тяготили, а наоборот. Я постоянно узнавал что-то новое, и это новое вызывало незабываемые переживания. Читая книги по истории французской революции, я представлял себя участником событий, товарищем революционного священника-расстриги Жака Ру, одним из лидеров движения «бешеных». И  когда я оказался в Париже, мне это город показался знакомым, как будто я бывал здесь много раз. Изучая историю русского революционного движения, я разве что не встречал на улицах подпольщиков-революционеров, матросов и перепуганных буржуев в шубах до пят. Образование даёт не только знания. Оно даёт новые ощущения, новые эмоции, показывает тебе новые точки соприкосновения с реальностью. Об­ра­зо­ва­ние – это ещё и об­ще­ние как с теми по­ко­ле­ни­я­ми, ко­то­рые жили до тебя, так и с теми, кто будет жить после.  А это уже немало.

Относиться к образованию сугубо утилитарно как к необходимой стадии карьерного роста – это не европейская традиция, а американская и азиатская. В Америке понятно: время – деньги. Зачем на образование тратить лишнее время, теряя деньги? Что касается азиатов, то их культура сама по себе носит начётнический характер в форме передачи мудрости от учителя к ученикам. И эта традиция причудливым образом переплелась с капиталистическим прагматизмом. Мой товарищ, который преподавал русский язык китайцам и корейцам, рассказывал, что они не любят лекции по истории языка или по этимологии слов. Зато они с готовностью выучивают наизусть целые страницы текста, порой забывая, о чём в тексте идёт речь. У них цель – выучить русский язык, он им нужен для карьеры, вот они его и учат. Дополнительная информация им не нужна.

Для меня, как для ев­ро­пей­ца, про­цесс по­лу­че­ния об­ра­зо­ва­ния ценен сам по себе. Веч­ный сту­дент – это ис­клю­чи­тель­но ев­ро­пей­ская фи­гу­ра. Ко­неч­но, в стра­нах южной Ев­ро­пы, осо­бен­но в Ита­лии, их боль­ше, чем, ска­жем, в праг­ма­тич­ной про­те­стант­ской Ан­глии.  В Рос­сии же веч­ный сту­дент во­об­ще стал на­ци­о­наль­ным ге­ро­ем. Вспомним Раскольникова.

Мне просто это нравилось!

Я проучился в высшей школе 9 лет. 5 лет в институте и 4 года в аспирантуре. Написание кандидатской диссертации я никак не связывал с дальнейшей карьерой. Я знал, что буду дальше работать журналистом, а для карьеры в журналистике учёная степень не нужна. Тут нужны другие качества и навыки.

Мне нравилось писать диссертацию, и всё! Мне доставляло удовольствие сидеть в читальных залах Публичной библиотеки, листать старые книги, дышать книжной пылью, читать доклады на научных конференциях. Ещё раз повторяю: я писал диссертацию не карьеры ради. Более того, пока я её писал, мои коллеги-журналисты зарабатывали немалые деньги, получали должности. А мне приходилось отказываться от должностей в СМИ, так как я писал диссертацию.

Кто будет спорить с тем, что работа над диссертацией и её защита – это повышение уровня образования? Но в моём слу­чае он не сов­пал с по­вы­ше­ни­ем со­ци­аль­но­го ста­ту­са. И я такой не один. Да­ле­ко не один! Если об­ра­зо­ва­ние куда и привело меня, так это к мысли, что мир, в ко­то­ром мы живём – дерь­мо, и нужно что-то де­лать, чтобы его из­ме­нить.

Сейчас модно утверждать, что для того чтобы быть успешным в жизни, необходимо постоянно переквалифицироваться, тонко чувствуя потребности рынка. Это, конечно, путь, но только не к пресловутой свободе. Играть по чужим правилам, а правила рынка всяко чужие, а не выстраданные самим человеком,  — удел холопов, а не свободных людей. Чтобы что-то доказать себе и окружающим, человек должен постоянно повышать уровень своего профессионализма, а не время от времени переобучаться, реагируя то ли на перемены собственного настроения, то ли на импульсы капиталистического рынка. И я бы не стал подчёркивать различие между образованием и обучением, ибо обучение – это основной путь получения образования.

Я очень люблю образование, ибо образование – антикапиталистическое явление. Когда его пытаются капитализировать, оно превращается в квалификацию. В философские школы античности поступали не для того, чтобы потом было легче предложить себя на рынке. Европейские университеты Средневековья (которое принято считать «мрачным») тоже не занимались подготовкой «квалифицированной рабочей силы». Это капитализм свёл образование к получению квалификации.

Смысл образования как такового в самом образовании. Человек получает удовольствие от познания этого мира. Но очень быстро это удовольствие перерастает в страдание. Ибо чем больше ты узнаёшь, тем больше понимаешь, что наша жизнь – абсурд. В принципе, и образование — это абсурд. Жизнь коротка, а знаний много. Зачем приобретать знания, если они не делают тебя бессмертным? Диссертация – это не пропуск в рай. Чтобы попасть в рай, достаточно следовать заповедям и просто верить.

Радость работы

С другой стороны, меня всегда умиляло мнение, что образование – это процесс, мало связанный с посещением учебного заведения. Сколько бы ты не читал книжек, сидя дома на диване, сколько бы ты не изучал иностранных языков по самоучителю и благодаря общению с их носителями, ты не станешь образованным человеком. Начитанным – да, полиглотом – да, но только не образованным. В Европе я встречал тёток с Украины, которые знали испанский, португальский, итальянский и даже понимали французский благодаря тому, что успели поработать домработницами или официантками в Португалии, Испании, Италии и Франции. Добавьте ещё сюда знание русского как иностранного. И что, эти тётки, часто приятные сами по себе, от этого стали образованными людьми? О того, что они выучили разговорный итальянский, они не побежали в книжный магазин, чтобы купить произведения Данте и Умберто Эко на языке оригинала. Для них язык – это не новый горизонт, а навык, необходимый им, чтобы выжить в чужой, порой враждебной среде.

В советские годы ходил анекдот: «Чем отличается столица Кампучии от студента-заочника? Тем, что столица Кампучии – Пномпень, а студент-заочник – пень пнём». Я убеждён: невозможно стать образованным человеком, не посещая университет, не слушая лекции, не готовя доклады для семинаров и т.д. Университет – это завод по изготовлению интеллектуальных изделий (если под изделиями понимать людей). Недаром Михаил Бакунин называл студентов «умственными пролетариями».

Процесс получение образования – это работа в юнгеровском понимании этого слова. «Работа есть не деятельность как таковая, а выражение особого бытия, которое стремится наполнить своё пространство, своё время, исполнить свою закономерность», — писал Эрнст Юнгер.

Каждая тема требовала от меня, студента-гуманитария, изучения «пакета монографий» (5-7 книг). Если бы только одни эти «пакеты»! Надо было весь свой день организовать едва ли не поминутно. Лекции начинались в 9 утра, затем работа в библиотеке, после – чтение дома. И так пять лет. Конечно, были те, кто отсиживал в кафе, обсуждая девушек, парней, фильмы и прочее. Они в большинстве своём получили дипломы, но они не стали образованными людьми, так как процесс получения образования для них не стал любимой работой. Для них это была повинность, от которой они старались отлынивать, как от школьного дежурства или наряда в армии. Эти люди так и не ощу­ти­ли ра­до­сть ра­бо­ты по по­лу­че­нию об­ра­зо­ва­ния. Той радости, о которой писал Юнгер: «В чистом мире работы тяготы единичного человека не только не уменьшатся, но даже ещё более возрастут, — но в то же время высвободятся совершенно иные силы, чтобы преодолеть их. Новое сознание свободы полагает новые иерархические отношения, и здесь кроется более глубокое счастье, лучше снаряжённое для отречения, если о счастье вообще может идти речь».

Не хочу показаться нескромным, но я в ходе учёбы сумел выстроить «иерархию отношений» — процесс освоения знаний стоял для меня на первом месте. Это было тя­же­ло, но оно сто­и­ло того, так как вме­сте с об­ра­зо­ва­ни­ем я по­лу­чал «глу­бо­кое сча­стье» пре­одо­ле­ния.

Самообразование этого счастья не приносит, так как оно не сопряжено с системой, сродни заводской, то есть с работой. И я бы опять процитировал Юнгера: «Работа — это жизнь днём и ночью, наука, любовь, искусство, вера, культ, война; работа — это колебания атома и сила, которая движет звёздами и солнечными системами».

Таким образом, образование – это не инструментарий, не сумма знаний, необходимых в той или иной профессии, это не умение вставить умное словцо в ходе псевдоинтеллектуальной беседы, щегольнуть знанием того или иного текста или с лёгкостью перейти с английского языка на французский. Образование – это  форма бытия, способ жизни, особый вид работы, которая ценна сама по себе. Образование доставляет счастье и страдание: счастье – от приобщения к истории нашего биологического вида, а страдание – от понимания абсурдности жизни как таковой.