Рабочий вопрос по-прежнему является одним из ключевых вопросов коммунистического движения. Ему посвящается много внимания, коммунистические партии и группы ведут или пытаются вести работу в среде рабочих, поддерживают и организовывают забастовки и стачки. Но в целом, если посмотреть на конечный результат, назвать коммунистов лидерами и вождями рабочих нельзя. Нынешнее влияние коммунистов среди рабочих несопоставимо ниже того, какое было у РСДРП(б), РКП(б) и ВПК(б).
Нынешняя позиция, выражающаяся в основном в поддержке экономических требований рабочих, многими критикуется за «экономизм» – одну из разновидностей «хвостизма», когда коммунисты оказываются не во главе рабочих, а в хвосте. Критикуется практическое отсутствие теоретической работы, прикрываемое зубодробительным догматизмом и цитатами из классиков. Надо сказать, что сейчас коммунисты явно не в состоянии руководить рабочими, и рабочие отвечают им полной взаимностью – недоверием. Есть множество примеров, когда коммунисты обламывались этим рабочим недоверием, и все усилия шли прахом.
Тут стоит согласиться с критиками, что основная причина в отсутствии теории и, в частности, в отсутствии понимания роли и места рабочего класса в общественном развитии. Практически всегда рабочие понимаются как класс «униженных и оскорблённых», которые нуждаются в защите, и никакой самостоятельной роли ему не отводится. Мол, достаточно добиться улучшения условий труда и роста зарплаты, как всё образуется. Вопрос о месте и роли рабочих остаётся нераскрытым.
Ленин и рабочий класс
Между тем, успех Ленина и его партии строился во многом на верной и точной оценке роли рабочего класса в общественном развитии России. Ленин совершенно не зря занимался большими работами по изучению развития капитализма, становления рабочего класса — это ему и дало возможность оценить, кем были рабочие в России. В литературе, в том числе и советской, часто проводится мысль о том, что большевиков больше всего занимал вопрос об уровне жизни и условиях труда рабочих, чему они и посвящали большое внимание. Действительно, рабочие в Российской империи жили плохо, и условия труда их были ужасны. Однако это крайне поверхностный взгляд, служащий больше для оправдания «экономизма».
Иногда делается попытка с помощью крайне догматического толкования Маркса объяснить революцию, а затем – её вырождение, тем, что Ленин коварно обманул рабочих — мол, реальные условия для социалистической революции в России не созрели, ибо рабочих было слишком мало, их удельный вес в обществе был невысоким. Но при такой точке зрения совершенно не разъясняется, каким таким образом Ленин сумел «обмануть рабочих» и почему в странах, где рабочих было побольше, чем в России, социалистических революций не состоялось. Эти утверждения настолько не серьёзны, что даже критиковать их не имеет особого смысла.
В чём же дело? В том, что рабочий класс в России до революции был главной и единственной прогрессивной силой в стране. Рабочие, несмотря на свою относительную малочисленность, производили примерно 40% валовой продукции. В 1913 году 9,2 млн наёмных рабочих производили валовой продукции на 8,4 млрд рублей. В среднем — по 913 рублей на человека. Для сравнения: 97 млн крестьян производили продукции на 11,6 млрд рублей, то есть в среднем по 12 рублей на человека. При этом сельскохозяйственное производство, в свою очередь, сильно зависело от промышленного производства. Богатство страны ковалось руками рабочих.
При этом, если крестьянин в значительной степени работал на себя и своё потребление, то рабочие работали на капиталиста. Средняя годовая заработная плата составляла 288 рублей (24 рубля в месяц), то есть рабочему доставалось около 30% от произведённого им. Объяснение этого простого момента быстро приводило к революционизированию рабочей среды. Только Ленин не останавливался лишь на оценке экономического положения рабочих. Для него рабочие имели ещё несколько неоспоримых преимуществ. Во-первых, они были в значительной степени грамотными и могли читать соответствующую литературу, тогда как крестьянство было малограмотным или же вовсе неграмотным. Во-вторых, рабочие были сконцентрированы в крупных промышленных центрах, тогда как крестьянство было распылено. В-третьих, самим характером индустриального производства, образом жизни, рабочие были объединены в крепкие и сплочённые коллективы, тогда как крестьянин был куда большим индивидуалистом. Грамотность, концентрированность и сплочённость превращали рабочих в мощную силу. Рабочие были весьма заинтересованы в переменах, в изменении своего социального положения, причём этот интерес был куда более сильным, чем у крестьян, не говоря уже о буржуазии и дворянстве. Потому ленинские идеи нашли в этой среде понимание и хороший приём.
Надо сказать, что расчёт Ленина на рабочих полностью оправдался. Именно из этой среды вышли наиболее крепкие и боеспособные отряды, именно из этой среды были рекрутированы кадры для управления, именно выходцы из этой среды составили потом костяк учёных и инженеров. Не говоря уже о партии.
Самоэксплуатация труда
Это, скажем так, то очевидное, что доступно всякому, кто в достаточной степени изучал труды основоположников и у кого голова не забита догмами. Теперь же — нюансы, которые вскрыть не так-то легко. Роль рабочих для становления социалистического общества была ещё большей, даже чем для революции. Социалистическое общество тоже использует эксплуатацию труда, как и капиталистическое. Делать нечего – можно опираться только на тот производственный базис, который достался от капиталистов. А он, технически и технологически, предусматривает применение физического труда.
Далее, количество трудоспособных в обществе всегда меньше, чем его общая численность. Потому рабочие должны при любом варианте трудиться больше, чем им нужно для пропитания, чтобы обеспечить средствами к существованию тех, кто работать не может. Даже в близких к идеалу трудовых коммунах всё равно приходилось 1,2 едока на одного трудоспособного, то есть ложек было больше, чем сошек.
Перед пролетарским государством стояло множество задач: восстановление от разрухи, улучшение условий жизни, реконструкция производства в целях облегчения и оздоровления труда, укрепление обороны и так далее. Всё это требует труда и промышленных продуктов, которые должен кто-то произвести и передать государству. Сделать это могли только рабочие. Потому и в СССР рабочие работали больше, чем им нужно для пропитания, а прибавочный продукт весь шёл пролетарскому государству. Правда, соотношение изменилось. По подсчётам Станислава Струмилина, советский рабочий получал 48% от произведённого продукта. Но это не единственное отличие от дореволюционного прошлого. Поскольку в СССР была диктатура пролетариата, а государство было органом этой диктатуры, то и выходило, что рабочие, по существу дела, принуждали сами себя к производству прибавочного продукта, то есть имела место самоэксплуатация труда.
Это совершенно очевидно для любого, кто прочитал «Капитал» и «Государство и революция», и ещё не разучился думать. Государство – это орудие принуждения, и даже в варианте пролетарской диктатуры оно всё равно, хоть чуть-чуть, но принуждало рабочих к труду в силу использования промышленной базы, доставшейся от капитализма.
От труда к автоматам
Это явление было, конечно, самым слабым местом социалистического общества. Самоэксплуатация труда могла существовать только в условиях убеждения, что этот дополнительный труд пойдёт на развитие социализма и постепенное освобождение и облегчение труда. Пока рабочие были в этом уверены, всё шло хорошо. Как только эта уверенность исчезла, социалистический строй стал неудержимо распадаться, пошёл процесс классообразования, усиления и укрепления теперь уже прямой эксплуатации и процесс реставрации капитализма.
Но в этом же была единственная возможность рывка из капитализма. Дело в том, что пока используется ручной труд с весьма ограниченной производительной способностью, нечего и надеяться на социализм и тем более на коммунизм. Продуктов будет слишком мало по сравнению с потребностями, и их кому-то будет не хватать. Это – неравенство и несправедливость. Решение состоит только в постепенном исключении ручного труда и замене его машинным трудом. СССР сделал по этому пути первый и гигантский шаг – электрификацию и связанную с ней механизацию труда. Результатом был резкий скачок в производительности, позволивший создать крупные накопления и провести масштабную индустриализацию страны, с коренной реконструкцией производительных сил.
Теперь многие коммунисты почему-то не понимают, что этого без прибавочного труда рабочих сделать совершенно невозможно, что именно самоэксплуатация труда и создаваемый рабочими прибавочный продукт был хозяйственной основой всех советских достижений.
Уже в первые годы электрификации коммунисты мечтали об автоматах и «железных рабах». В 1923 году вышла книга И. Степанова с предисловиями Владимира Ленина и Глеба Кржижановского, в котором об этом говорилось самым определённым образом. В годы первой пятилетки плановики мечтали о таких заводах и комбинатах, на которых не будет людей, и они будут управляться дистанционно, по радио, двумя кнопками: «включить» и «выключить». Но пока технических возможностей создать такие заводы не было, они нажимали на механизацию труда. Если в 1913 году на пять рабочих был один станок, то к концу второй пятилетки на одного рабочего стало 5-7 станков. Именно в этих условиях появились стахановцы и многостаночники, именно в этих условиях инженер Сталинградского тракторного завода Иван Иночкин стал конструировать свою линию по автоматической обработке ступиц ведущих роликов трактора.
Линия Иночкина заменяла собой целый участок цеха, высвобождала 20 рабочих, и производила вдвое больше продукции, с нулевым браком. Это было механическое устройство с гидравлической подачей, которое обслуживал один инженер и двое наладчиков. Если бы не война, то уже к 60-м годам автоматические линии и целые заводы-автоматы стали бы привычным явлением в советской промышленности.
Как индустриализация зависела от массы прибавочного продукта, который рабочие создавали в порядке самоэксплуатации труда, так и автоматизация потребовала бы того же самого. Автоматы надо разработать, построить, установить, отладить – всё это труд. Для них нужны материалы, части и комплектующие – всё это тоже труд. Пока автоматы не научили строить другие автоматы, над размножением стада автоматических механизмов должны были трудиться рабочие, вкладывая в них создаваемый прибавочный продукт. Лишь когда окрепнет и наберёт силу полностью автоматическое производство, только тогда с плеч рабочего упадёт вековечное тягло работы и он может вздохнуть свободно. Он и после этого может возиться с машинами, но делать это по своему внутреннему побуждению, по стремлению приложить свои руки к делу, а вовсе не под принуждением.
Без рабочих — никак
Таким образом, рабочие – это ключевое звено любых планов. Без них ни социализма, ни тем более коммунизма построить не получится. Технику же должен кто-то делать, устанавливать и настраивать, а без неё не будет производства в таких масштабах, чтобы можно было на практике реализовать лозунг «каждому по потребностям». Это очевидно всякому, у кого голова не забита догмами и цитатами.
Поэтому очень забавно бывает наблюдать за «социалистами», которые считают, что «индустрия устарела» или «индустрия – зло», а будущее за личным подсобным хозяйством. Очень интересно бывает наблюдать за теми, кто говорит «будущее за 3D-принтерами», при этом не понимая, насколько это сложные устройства, какой прорыв разнообразных, не заменяемых ресурсов и электроэнергии требует их производство, и каких размахов достигнет промышленность, если у каждого будет такой принтер. И их кто-то должен производить.
Однако относиться к рабочим так же, как к ним относились в начале ХХ века, нельзя. Мир поменялся, и поменялось положение рабочих. Основные черты изменений можно обрисовать следующим образом:
Во-первых, рабочие, как и в начале ХХ века, обеспечивают своим трудом богатство и благосостояние, но при этом находятся на задворках общества. Его лучшее благосостояние, лучшее питание и условия жизни связаны лишь с тем, что и капитализм освоил механизацию труда, и теперь нет нужды доводить рабочего до совсем уж скотского состояния.
Во-вторых, сам по себе мировой рабочий класс разделился по принципу механизированности труда. Рабочие в беднейших странах и гастарбайтеры в развитых странах как раз влачат такое, скотское, существование, обеспечивая богатство жителей развитых стран. Собственно, национальные различия между рабочими разных стран имеют под собой довольно простое объяснение, понятное всякому марксисту. В беднейших и слаборазвитых странах труд так и остался малопроизводительным – без механизации и электрификации, и эксплуатация отбрасывает рабочего в беспросветную нищету. Аналогичный процесс происходит и с гастарбайтерами, которые привозятся для выполнения ручной, малоквалифицированной работы.
Во-третьих, в течение ХХ века рухнула стена между рабочими с одной стороны, и инженерами и учёными — с другой. Рабочие в целом сильно сдвинулись в сторону инженерного состава, в особенности в передовых отраслях. К тому же, произошёл процесс известной пролетаризации инженеров и учёных, которые теперь больше не являются неотъемлемой частью буржуазии, как это было в начале ХХ века.
Все и всякие попытки построить социализм без рабочих будут обречены на неудачу. Цель социализма, если понимать его через призму советского опыта, состоит в том, чтобы пройти как можно быстрее путь от капитализма к коммунизму, ввести полностью автоматизированное производство и осуществить связанные с этим социальные изменения. Отступление от этого неизбежно ведёт назад, к реставрации «старого доброго капитализма» с очень даже недоброй эксплуатацией.
