Эми ГУДМАН
Представляем беседу с профессором Городского университета Нью-Йорка и выдающимся социальным теоретиком Дэвидом ХАРВИ, который 40 лет занимается исследованием «Капитала» Карла Маркса, является автором ряда книг: «Ограничения “Капитала”», «Краткая история неолиберализма» и др. Его последняя книга называется «Бунтующие города: от права на город к городской революции». В интервью Харви, опираясь на свои идеи, изложенные в «Бунтующих городах», описывает причины, приведшие к возникновению движения «Захвати Уолл-стрит», его историческую преемственность по отношению к городским движениям прошлого, а также его дальнейшие перспективы. Беседа состоялась в студии информационной программы «Демократия — сейчас!» в рамках подготовки первомайской акции движения «Захвати Уолл-стрит».
Эми Гудман: Расскажите нам о своей последней книге, Дэвид.
Дэвид Харви: В книге я пытаюсь исследовать историю городских восстаний. И, действительно, если вы посмотрите на ситуацию во всём мире, которая развивается прямо сейчас, вы увидите беспорядки в Берлине. Вы увидите их в Каире. Посмотрите, что происходит с движением «возмущённых» в Испании и, конечно, на события в Греции. В Чили на улицах протестуют студенты. За последние годы мы были свидетелями восстаний в таких городах, как, например, Лос-Анджелес. Так вот, меня заинтересовал своего рода политический смысл этих движений. И как мне кажется, в некотором смысле, «Захвати Уолл-стрит» вписываются в эту традицию.
Его акции как будто говорят: «Верни себе город, это наш город, он не принадлежит только пресловутому одному проценту». Так вот, ещё немного и это зазвучит как: «Отдавайте нам город, и мы сделаем его нашим городом». И, конечно, в истории уже существовал пример того, как город был возвращён людям. Это произошло самым решительным образом в дни Парижской Коммуны в 1871 году.
Эми Гудман: Что представляла собой Парижская Коммуна 1871 года?
Дэвид Харви: Парижская Коммуна 1871 года была не просто восстанием против правительства, но и попыткой создать альтернативную форму управления городским хозяйством в условиях войны и всего того, что с ней было связано. И, конечно, коммуна была безжалостно подавлена — так же, как это происходит сейчас на наших глазах в Хомсе в Сирии. Итак, нетрудно заметить, что иногда городское движение может работать, а иногда его жестоко подавляют.
Эми Гудман: Давайте от Парижской Коммуны переместимся ближе к нашему дню. Вы говорите о праве на город. Что оно означает?
Дэвид Харви: Право на город означает только одно, а именно — кто они, имеющие право на Нью-Йорк? Кто здесь может влиять на ход событий? Кто может реально изменить жизнь людей? И когда мы говорим о власти одного процента, мы говорим о группе, обладающей практически безграничными полномочиями, которая на самом деле руководит большей частью инвестиций, осуществляемых в городе, значительно перестраивая его. У нас есть мэр-миллиардер, который находится в тесном союзе с этим одним процентом. Однако вряд ли какие-либо решения о развитии города принимают организации вроде «Представляя бездомных» или беднейшие слои населения. Таким образом, отстаивая своё право на город, мы действительно пытаемся говорить о том, как обычные люди могут влиять на городскую жизнь и отстаивать городское пространство, в котором они живут.
Эми Гудман: Ранее, в этом месяце, мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг сравнил законопроект городского совета по установлению прожиточного минимума с коммунизмом. Законопроект предусматривает повышение заработной платы рабочих в городе за счёт городских субсидий. Блумберг следующим образом прокомментировал это в интервью для радиостанции WOR: «Если вы задумаетесь над этим, то поймёте, что последний раз подобным образом управлялась экономика в СССР, и это не пошло ему на пользу. Вы не в силах остановить приливы и отливы. Нам нужны рабочие места в городе. Было бы великолепно, если бы все рабочие места в городе высоко оплачивались. Это было бы большим преимуществом для работников, но не очень понравилось бы работодателям. Если вы попробуете сделать это силой, вы просто изгоните бизнес из города». Так говорит мэр Блумберг. Что вы думаете об этом, Дэвид?
Дэвид Харви: Это обычная история. Однако давайте присмотримся к этой ситуации. Один процент наиболее богатых жителей Нью-Йорка зарабатывает согласно декларации о доходах примерно $ 3,75 млн. в год. Это та сумма, которую они получают в среднем. Примерно половина жителей Нью-Йорка пытается прожить на $ 30 000 в год. Существует ещё 34 000 домашних хозяйств или около 100 000 человек, которые пытаются жить в этом городе на $ 10 000 в год. Этот уровень существующего неравенства — совершенно потрясающий, и он значительно возрос в сравнении с 1970 годом.
Давайте посмотрим, кто доминирует в городской жизни? Кто принимает решения? Это тот самый один процент. Поэтому я думаю, что движение «Захвати Уолл-стрит» совершенно верно говорит, что у нас есть только одна форма власти — вывести людей на улицы, действовать на улицах. У нас нет возможности определять политику в средствах массовой информации. У нас нет власти, нет денег, которые и определяют эту политику. Вот каково положение, в котором мы находимся. И движение «Захвати Уолл-стрит» пытается дать иной способ для выражения политических взглядов, нежели это принято обычно.
Эми Гудман: Движение «Захвати Уолл-стрит» сталкивается со всё более жестокими действиями со стороны полиции. В ноябре сотрудники информационной программы «Демократия — сейчас!» беседовали со Стивеном Грэмом, автором книги «Города в осаде: Новый военный урбанизм», который рассматривает вопрос всё более возрастающего влияния военных технологий на деятельность полиции.
Стивен Грэм тогда сказал: «В Северной Америке и Европе сдвиг в сторону парамилитаризации полиции произошёл давно. Это видно на примере использования вертолётов, инфракрасного сканирования, тяжёлого армейского вооружения. Начало этому сдвигу положила война с наркотиками и тому подобные кампании. Кроме того, совсем недавно, с момента окончания «Холодной войны», ведущие военные, охранные и IT-компании начали активно продавать свою продукцию полиции. Системы видеонаблюдения, системы геоинформационного отображения, а в последнее время ещё и беспилотные летательные аппараты, — которые, например, используются в ходе операций по уничтожению сил противника в Афганистане, в Пакистане и в других местах, — стали позиционироваться как своего рода внутренние полицейские технологии».
Это слова Стивена Грэма, автора книги «Города в осаде: Новый военный урбанизм». Как Вы знаете, существует закон о созыве ополчения шерифом графства, и в нём говорится, что солдат нельзя использовать в качестве полиции на улицах. Но, мне кажется, что власти пытаются обойти это, милитаризуя полицию. Что Вы думаете об этом, профессор Харви?
Дэвид Харви: Да, это, безусловно, так. Но я вижу в этом признак того, что один процент очень нервничает. Я имею в виду, что мы движемся через кризис, и особенно комфортно это удаётся делать пресловутому одному проценту. Никто из них не попал в тюрьму за все те ошибки, которые, как мы знаем, они сделали. И мне кажется, что один процент на самом деле боится того, что люди начнут воспринимать риторику движения «Захвати Уолл-стрит». До некоторой степени это уже происходит, потому что дискуссия уже немного сместилась в сторону вопроса о социальном неравенстве и бедности. Я думаю, что репрессии полиция осуществляет не только в Нью-Йорке, но и по всей стране. Это выглядит как фактически скоординированная деятельность, осуществляемая почти по прямому указанию корпораций и всех богачей. Они словно бы говорят: «Вы должны держать этих людей под контролем, у вас есть всё, чтобы раздавить их протест в зародыше. В зародыше!»
Эми Гудман: И полицейские разогнали все лагеря движения «Захвати Уолл-стрит»!
Дэвид Харви: Да, и полиция сделала это. Как мне кажется, движение «Захвати Уолл-стрит» вдохновляется мужеством людей, выходивших на площади в Египте, в Бахрейне и так далее. Это движение говорит: «Посмотрите, всё должно измениться. И мы будем пытаться осуществить эти изменения мирным путём». Я имею в виду, что это один из сигналов, который артикулирует их риторика. И эта мирная форма демонстрации была безжалостно прервана специальными силами полиции.
Эми Гудман: Вы часто говорите о создании общественных мест в городе.
Дэвид Харви: Да. Это удивительно, что в Нью-Йорке, например, есть большое количество общественных мест, но есть ли среди них такое, где мы можем проводить собрания и политические дискуссии наподобие тех, что проходили на афинской Агоре? Ответом на этот вопрос будет — нет. Сначала вы должны подать заявку, при этом вы в курсе всех тех ограничений, которые жёстко регламентирует разрешение. Таким образом, общественное пространство в действительности закрыто для общественности. Многие из общественных мест сейчас превратились в цветники. Поэтому у нас есть прекрасные места для собраний тюльпанов и других цветов, но у нас нет мест, где люди могут собираться. Одна из наших целей, которую мы будем пытаться достигнуть — создание пространства для собраний, где мы могли бы вести дискуссии. Так что это будет своего рода бесплатный университет в Мэдисон-сквер-парке. Происходит множество подобных акций, одна из целей которых заключается в том, что бы освободить пространство для политических дискуссий, для возможности вести открытый политический диалог в городе.
Эми Гудман: Вы говорите о том, что «Партия Уолл-стрит» встречает свой судный день?
Дэвид Харви: Ну, я считаю, что движение «Захвати Уолл-стрит» действительно стало чем-то подобным. Это своего ударный аккорд. Более того, когда я говорил о репрессиях против движения, я имел в виду, что сила этого давления определяется эффектом, который вызывает само это движение. Мне кажется, что к нему начинают прислушиваться, и я надеюсь, что завтра наступит ситуация, когда многие люди скажут: «Смотрите, положение вещей должно измениться. Что-то должно теперь пойти по-другому».
Перевод сделал Александр ШАРОВ.
Оригинал интервью опубликован на сайте «Социалистический рабочий».
