Руслан КОСТЮК
Всё ближе всеобщие выборы во Франции. Опросы показываю явное преимущество правой и крайне правой оппозиции. Всё ли потеряно для левых? Этот и другие вопросы мы обсуждаем сегодня с сенатором от Парижа, Национальным секретарём Социалистической партии (СП) по культуре и аудиовизуальной сфере, с давним другом нашего издания Давидом Ассулином.
Руслан КОСТЮК. Дорогой Давид, по правде говоря, общая социально-экономическая ситуация в вашей стране не очень благоприятствует социалистам…
Давид АССУЛИН. С одной стороны, исполнительная власть в лице президента, премьер-министра, членов правительства достойно управлять выходом страны из кризисного состояния, они это делали с силой, откровенностью и всем необходимым хладнокровием. Можно посмотреть заслуживающие доверия статистические данные: кривая безработицы идёт вниз и это происходит на протяжении почти всего текущего года; значит, это не спекулятивный момент. Покупательная способность домохозяйств растёт, пускай не очень быстро, но тенденция имеется. Наконец, общественные инвестиции, что всегда очень важно для левых, также пошли верх.
Но я бы пошёл против истины, если бы стал утверждать, что социальные пессимизм ушёл из нашего общества или хотя бы покинул «левый народ». К сожалению, это не так. Есть очень много специфичных и болезненных примеров в экономике, социальной, гражданской, правовой сферах, которые показывают, что Франция ещё не полностью перешла «кризисный рубеж». Кроме того, есть элементарная и «целостная» усталость от всех этих непростых лет, есть злость на ту власть, которая присутствует. Всё это одолеть будет очень сложно…
Если почитать свежие парижские газеты, то поражение левых в 2017 году предстаёт как неминуемая аксиома…
Мы любим говорить, что Республика не создаётся опросами, это так, но и не принимать в расчёт мнения граждан, так же как итоги выборов разного уровня последних лет, было бы глупо. Ты сам понимаешь, что сегодня складывается неблагоприятная обстановка: к тому, что большая часть избирателей не одобряет экономическую деятельность власти, добавляется широчайший разброд в левом лагере, открывший дорогу большой конкуренции на президентских выборах.
Очевидно, если бы ты делал сегодня ставку на исход выборов-2017, с моей стороны было бы смешно уговаривать тебя поставить на социалистическую кандидатуру. Да, почти по всем опросам на сегодня левые не выходят во второй тур президентских выборов. Но я никогда не порекомендую социалисту быть фаталистом: поражение обязательно случится именно тогда, когда мы сами поверим, что иное невозможно и всякая борьба бессмысленна.
С твоей точки зрения, Давид, в итоге, через полгода, мы увидим большое число левых кандидатов?
Если ответ будет положительным, это не соцпартия несёт главную ответственность за это. Я не могу снять с нашей партии ответственность за промахи в правительственной деятельности, мы несём свой груз ответственности за то, что так и не заработало розово-зелёно-красное большинство, я подписываюсь под этим. Но если брать идею коллективных «левых праймериз», в пользу которых я неоднократно подписывался как сенатор Республики и активист, то не мы несём вину за срыв плана.
Были разные «пунктирные» проекты по морализации общественной жизни, по укреплению основ светскости и гендерного равноправия. Но всё-таки я соглашусь с тем, что качественных разрывов по продвижению к VI Республике нового типа сделать не удалось. И скорее может встать серьёзная задача не столько биться за что-то новое, сколько упредить реакцию в виде Нацфронта в том, что касается демонтажа коллективных республиканских ценностей.
Ещё в прошлом году Жан-Кристоф Камбаделис призвал все левые партии пойти на общие первичные выборы для выдвижения от левых сил и «Зелёных» общего кандидата. В 2016 году он же много раз заявлял, что социалисты не видят проблем провести «примэры» и выбрать достойную кандидатуру из списка, буквально «от Меланшона до Макрона».
Можно почитать также недавнее заявление бывшего лидера партии Мартин Обри, в котором она вновь обращается к коллегам, заявляя, что ещё не всё потеряно для осуществления таких первичных выборов среди всех ответственных левых сил. Как знаток и исследователь левого движения Франции, ты, Руслан, прекрасно знаешь, что понятие «французская левая» есть скорее термин, обобщающий множество идей, партий и личностей. В этом заключается наше общее богатство, но также одновременно и таится опасный вызов, который, в самом деле, может материализоваться в 2017 году в виде глубокой конкуренции на президентских выборах.
Но всё-таки считаешь ли ты возможным ещё выдвижение единого левого кандидата?
Избегая фаталистического измерения, я полагаю лично со своей стороны, что очень много времени упущено зря. Да, нужно было вести предметные переговоры по общей программе и переформатированию президентского большинства с включением в него «Европы Экологии — Зелёных» и Левого фронта. Нужно было также договариваться и по мажоритарным округам в Национальное Собрание, это тоже политический закон жанра.
Не все в Социалистической партии этого хотели, это так. Но ещё больше этого не хотели в Левом фронте и у «Зелёных». Это тот самый случай, когда наше разнообразие, разноцветие оказалось тяжким грузом.
Франция — не Россия. У нас не ждут четверть века изменений во власти. Победа иного политического лагеря, оппозиционного действующего власти, рассматривается в нашем обществе как норма. Но подобный исход был бы серьёзным испытанием не только для левых, но и для республиканских ценностей.
Проблема заключается в том, что даже если почти все ответственные левые политики понимают, что только при наличии общего кандидата в президенты французские левые могут рассчитывать на прохождение во второй тур и даже на победу в борьбе за Елисейский дворец. Но в то же самое время после 2012 года различий между разными направлениями французской левой стало ещё больше, чем было до того. И эти различия крайне мешают достижению консенсусного соглашения.
При сегодняшней конъюнктуре, что, кстати, подтверждают, социологические опросы, более реальным видится выход в следующем году во второй тур президентских выборов представителей Национального фронта и «Республиканцев».
Франция — не Россия. У нас не ждут четверть века изменений во власти. Победа иного политического лагеря, оппозиционного действующего власти, рассматривается в нашем обществе как норма. Но подобный исход был бы серьёзным испытанием не только для левых, но и для республиканских ценностей. Я здесь имею в виду то, что Национальный фронт является силой, сущностно оппозиционной республиканским ценностям. Конечно, моя партия тоже несёт моральную ответственность за его резкий подъём в последние четыре года, но мы осознаём всю угрозу, исходящую даже от «обновлённого» НФ.
Что до «Республиканцев», то номинально они не ставят под сомнение демократические устои Республики, но послушаем риторику Николя Саркози по иммиграции и внутренней политики вообще: разве она не приблизилась к дискурсу Марин Лё Пен? В конечном итоге, кто бы от этой партии не был выдвинут — Саркози или Ален Жюппе — они все настроены на слом 35-часовой рабочей недели, либерализацию рынка труда и наступление на общественную функцию системы образования…
Не только у «Республиканцев» ещё не решён персональный вопрос: кто будет их представлять как кандидатура в 2017 году. Та же проблема и у социалистов. На твой взгляд, у кого больше шансов? Кто может бросить вызов со стороны левого крыла вашей партии?
В действительности, если «Республиканцы» уже закрыли свой список и у них есть полный набор кандидатов на первичные выборы, среди правительственной левой «ярмарка кандидатов» ещё открыта. Не сказал своё последнее слово Франсуа Олланд, мы не слышали также окончательно решения экс-министра экономики Эммануэля Макрона. Потенциально это и есть самые сильные кандидаты, чтобы победить на праймериз соцпартии и тех левых партий, которые считают себя частью правительственного большинства.
Национальный фронт является силой, сущностно оппозиционной республиканским ценностям. Конечно, моя партия тоже несёт моральную ответственность за его резкий подъём в последние четыре года, но мы осознаём всю угрозу, исходящую даже от «обновлённого» НФ.
Да, мы наблюдаем кандидатуры тех политиков, которые оспаривают нынешнюю политику и бросают вызов слева. Но именно конкуренция среди них и делает успех таких политиков на праймериз маловероятным. Я бы не хотел тут давать персональные оценки, но если ты спросил, я отвечу так: мне думается, что на этом фланге более компетентным претендентом, имеющим сильную команду и заслуживающую доверие платформу, является Арно Монтебур. Нужно также иметь в виду, что в самой кампании кандидату от Социалистической партии придётся держать атаки со стороны хорошо знакомого нам Жан-Люка Меланшона, который является сильным конкурентом, хотя и применяющим популистские приёмы, ведущим прицельный огонь по своей бывшей партии.
Я думаю, что одним из знаковых моментов для нынешнего положения дел является то, что социалистам, находясь все эти 4,5 года у власти, так и не удалось осуществить серьёзных политических, институциональных изменений во Франции.
Внутри Национального Совета Социалистической партии я отвечаю за культуру и понимаю, какую важность исторически для левых имеет борьба за культурную гегемонию. В действительности, на 2012 год мы имели очень расплывчатый и малоатакующий проект, касающийся общественно-политических модификаций.
Мы не смогли даже довести до реализации такую «фаровую» инициативу социалистов и всех левых, как предоставление полноценного права голоса иммигрантам на муниципальных выборах. Нужно понимать, что для этого нужно иметь конституционное большинство, которого у нас за все эти годы не было.
Можно посмотреть заслуживающие доверия статистические данные: кривая безработицы идёт вниз и это происходит на протяжении почти всего текущего года; значит, это не спекулятивный момент. Покупательная способность домохозяйств растёт, пускай не очень быстро, но тенденция имеется. Наконец, общественные инвестиции, что всегда очень важно для левых, также пошли верх.
Да, были разные «пунктирные» проекты по морализации общественной жизни, по укреплению основ светскости и гендерного равноправия. Но всё-таки я соглашусь с тем, что качественных разрывов по продвижению к VI Республике нового типа сделать не удалось. И скорее может встать серьёзная задача не столько биться за что-то новое, сколько упредить реакцию в виде Нацфронта в том, что касается демонтажа коллективных республиканских ценностей.
Давид, многие мои знакомые утверждают также, что исполнительной власти при Франсуа Олланде не достаёт мобильности и атакующего стиля во внешнеполитической сфере.
Я в Сенате регулярно слышу эти упрёки со стороны коммунистической группы. Нельзя эту точку зрения игнорировать, но снова мы должны учесть неблагоприятный внешний контекст, например, отсутствие левого большинства в Европе.
Мы находимся внутри сложного исторического этапа, одной из сторон которого является ухудшение климата безопасности в Европе. Я могу повторить вслед за Франсуа Олландом слова, сказанные им на саммите НАТО в Варшаве: «Россия не является для нас ни угрозой, ни противником». Подавляющая часть французского политического сообщества считает так же.
В то же время я бы попробовал оспорить эту позицию с учётом того, что были за эти годы приняты решения о выводе французских войск из Афганистана, признана Палестина как государство, мы провели сверхинтенсивную работу по международной экологической тематике. И, наконец, внешняя политика Республики осуществлялась компетентными политиками — я имею в виду Лорана Фабиуса и Жан-Марка Эро.
К сожалению, мы вновь являемся свидетелями усиления напряжённости между Россией и Западом. НАТО¸ в свою очередь, активизирует деятельность по периметру российских границ, что не способствует духу мира в Европе…
Мы находимся внутри сложного исторического этапа, одной из сторон которого является ухудшение климата безопасности в Европе. Я могу повторить вслед за Франсуа Олландом слова, сказанные им на саммите НАТО в Варшаве: «Россия не является для нас ни угрозой, ни противником». Подавляющая часть французского политического сообщества считает так же. Но мы живём в сложном и неодномерном мире, и я не уверен, что восприятие России в странах Восточной Европы такое же, как у нас.
Я также считаю, что далеко не всегда «оперативные» действия НАТО адекватны складывающимся условиям. Вот почему диалог по линии Россия-ЕС и Россия-Франция не имеет альтернативы. У нас к тому же есть разные поля кооперации, например, в Сирии, где мы вполне можем успешно взаимодействовать, и где мы, имея разные точки зрения на актуальный режим в Дамаске, имеем единого противника.
