Андрей БОГЕН / Гамбург
В Европе продолжает развиваться «цыганский скандал», спровоцированный радикальными решениями, принятыми и проведенными в жизнь французским президентом Николя Саркози.
В конце сентября Комиссия Евросоюза объявила о начале официального расследования действий правительства Франции по депортации из страны цыган – граждан стран ЕС. Чуть ранее Европарламент принял резолюцию с осуждением этих действий, а комиссар ЕС по вопросам юстиции Вивиана Рединг сравнила их с теми, которые во время Второй Мировой войны совершали нацисты.
В ответ президент Франции Николя Саркози завил, что его страна чувствует себя глубоко оскорбленной…
Напомню, что ситуация резко обострилась 19 августа, когда французские власти начали высылку цыган-иммигрантов – в первую очередь граждан Румынии и Болгарии. Первоначально французское руководство заявляло, что планирует депортацию примерно 700 человек, но уже к середине сентября в рамках этой акции, по данным Би-би-си, Францию покинуло около 1230 цыган.
Эти мероприятия властей почти сразу вызвали резкие протесты со стороны французских оппозиционных партий, в первую очередь социалистов, а также правозащитных организаций. 4 сентября в Париже прошла 50-тысячная демонстрация против депортации цыган.
Затем последовали уже упомянутые выше заявления со стороны депутатов Европарламента и чинов Еврокомиссии, что привело к личному конфликту между председателем Комиссии Жозе Баррозо и президентом Франции Николя Саркози.
По мере развития событий в них оказались вовлечены не только лидеры других стран Европы, но и широкие круги общественности. И сейчас, хотя накал страстей несколько спал, перед нами, по сути дела, острый и полномасштабный политический кризис, затрагивающий не только и не столько проблему цыган, сколько наиболее узкие места европейской культурной и политической жизни. Такие, как массовая иммиграция, интеграция различных культур, перспективы расширения Европейского Союза и – не в последнюю очередь – отношения между руководством ЕС в целом и правительствами отдельных стран – членов Евросоюза.
«Опасное смещение понятий»
В настоящее время в Европе в целом проживает примерно 10 миллионов цыган. Во Франции — около 400 тысяч, большинство из которых – французские граждане. Особый кочевой образ жизни, присущий значительной части цыган, имеет в стране легальный статус, и власти по закону должны отводить для цыганских таборов особые земельные участки.
О том, какую часть проживающих во Франции цыган составляют приезжие из стран Восточной Европы, данные противоречивы. Согласно одним источникам, этих приезжих около 15 тысяч, согласно другим – гораздо больше.
Упомянутое решение о высылке цыган-иммигрантов из страны было принято на специальном совещании в Елисейском дворце, созванном Президентом Саркози после того, как в середине июля толпа цыган захватила и разгромила полицейский участок в городе Сент-Эньян, департамент Луара и Шер (причиной беспорядков послужила смерть 22-летнего цыгана, гражданина Франции, Луижи Дюкене, застреленного полицейским). После этого власти заговорили о том, что цыганские таборы являются рассадником преступности и нелегальной проституции и что нужно «принимать меры».
Эти радикальные заявления французских властей очень многим представителям общественности сразу же показались весьма сомнительными.
Во-первых, в беспорядках в Сент-Эньяне участвовали цыгане – граждане Франции, а гнев властей обрушился на цыган – иммигрантов из Восточной Европы.
Во-вторых, уже самой постановкой вопроса о цыганской преступности, а равно о возможности депортации цыган и ликвидации их стоянок французское правительство фактически возложило ответственность за случившиеся на все национальное меньшинство, не задумываясь о правых и виноватых. Неудивительно поэтому, что представитель Социалистической партии Бенуа Амон назвал решение о проведении подобного совещания скандальным, а известный французский режиссер и сам цыган по национальности Тони Гатлиф заявил, что за самой идеей такого совещания стоит «очень опасное смещение понятий».
Здесь стоит напомнить, что европейские цыгане – не просто национальное меньшинство. Как известно, они, наряду с евреями, рассматривались идеологами нацизма как неполноценные существа и подвергались массовому уничтожению в странах, оккупированных гитлеровцами.
Так, 2 августа 1944 года в газовых камерах Освенцима погибли около 2900 цыган, главным образом женщин, стариков и детей.
В годовщину этого трагического события 2 августа этого года председатель Объединения цыган Польши Роман Квятковский заявил, что во многих странах Европы цыгане по-прежнему подвергаются дискриминации, оказываясь «объектом нетерпимости и грубой агрессии». Как можно понять, среди прочего, он имел в виду и последние события во Франции. Однако слова Романа Квятковского, как показали дальнейшие события, не возымели действия на французское руководство.
Политические обозреватели европейских СМИ довольно быстро сошлись во мнении, что за антицыганской кампанией Саркози скрывается весьма банальный популистский расчет. Дело в том, что в марте этого года популярность Саркози составляла всего 30 процентов.
Во многих городах страны прошли акции No Sarcozy Day, в которых приняли участие тысячи демонстрантов, а после того, как президент оказался замешанным еще и в крупном скандале, связанным с незаконным финансированием его предвыборной кампании в 2007 году, популярность главы французского государства в середине июля скатилась до рекордно низкого уровня — 26 процентов. В такой ситуации, считает газета Frankfurter Rundschau, Саркози решил, что спасти его могут только «эффективные действия» и предпринял шумный административно-полицейский наезд на «цыганских нелегалов».
Такое объяснение событий, безусловно верно. Но вряд ли его можно считать исчерпывающим.
От чего же задыхается Европа?
Разгоревшийся сегодня скандал вокруг цыганской темы нельзя рассматривать в отрыве от политических тенденций последних лет, прошедших в Европе под знаком активизации откровенно правых сил. Националистические и правоэкстремистские партии входили или входят в правительственные коалиции не только в некоторых странах Восточной Европы, но также в Нидерландах, Дании и Австрии, всегда считавшихся оплотом толерантности и либерализма. В 2007 году ультранационалистические партии обеспечили себе достаточно мест в Европарламенте, чтобы создать там официальную политическую коалицию. И даже в Германии, где активность ультраправых ограничена законом (запрещающим, в частности, использование нацистской символики или, например, отрицание Холокоста), они на всех последних выборах предпринимают яростные попытки преодолеть пятипроцентный барьер и пробиться в Бундестаг.
Причин для наступления правых много. Сыграло свою роль разочарование части европейцев в итогах падения коммунизма и объединения Европы. Внесли свой вклад неизбежные финансовые и социально-экономические издержки быстрого расширения ЕС.
Однако основной тезис правых, с которым они выходят сегодня на европейскую политическую сцену, состоит в утверждении о несостоятельности так называемого мультикультурного общества, построение которого было целью леволиберальной европейской интеллигенции, начиная с 90-х годов. Причем тезис этот разделяют теперь отнюдь не только ультра, но и самые разные консервативные политические силы.
Одним из крупнейших политических и культурных событий этого года в Германии стали дебаты, вызванные выходом книги видного члена Социал-демократической партии и – теперь уже бывшего – члена правления Бундесбанка Тило Саррацина «Самоликвидация Германии».
В этой книге Саррацин обвиняет живущих в Германии иностранцев и, в первую очередь, мусульман, в нежелании и неспособности войти в немецкую культуру и видит угрозу будущему страны в высокой рождаемости среди иммигрантов.
Тот факт, что автором книги, вызвавшей широкий общественный резонанс, оказался не политик, не философ, не журналист, а банкир, — сам по себе весьма примечательный, поскольку отражает рост, так сказать, прямого влияния крупного бизнеса на решение не только чисто политических, но и культурных вопросов. Но не менее примечателен и тот факт, что книга Саррацина вызвала волны критики практически со всех сторон: и со стороны консерваторов, и, разумеется, со стороны левых.
«Мультикультурное общество может нравиться, а может и нет, но так или иначе мы все в нем давно живем», — заявил по поводу книги Саррацина в интервью журналу Spiegel Оnline член фракции Зеленых в Европарламенте (в прошлом лидер парижских студентов в мае 1968 года) Даниель Кон-Бендит.
А лидер СДПГ Зигмар Габриэль ясно дал понять, что Саррацину не место в его партии. И даже канцлер Меркель, которая в ходе своей первой избирательной кампании делала заявления, во многом напоминавшие отдельные высказывания Саррацина, поспешила отмежеваться от его взглядов и даже намекнула на то, что Саррацину неплохо бы подать в отставку с поста члена правления Бундесбанка – что тот и сделал.
Не секрет, что в России многие, даже вполне либерально мыслящие, люди часто склонны слишком доверчиво относиться к утверждению: «Европа задыхается от потока иностранцев» — и даже готовы предлагать европейцам свои рецепты по избавлению от иммигрантской напасти. О том, насколько подобные настроения, мягко говоря, наивны, говорят не только критика книги Саррацина политиками различных направлений, но и чисто практические меры по привлечению иностранцев, которые в последние годы принимают, так или иначе, все европейские страны. Так, например, в Германии уже несколько лет действует правило, согласно которому иностранные студенты, оканчивающие немецкие вузы, вовсе не должны немедленно возвращаться на родину, а имеют теперь, по крайней мере, год на то, чтобы найти и остаться в Германии навсегда.
Европа задыхается не от иностранцев. Европа задыхается без них, ибо переживает кризис – не тот, временный, что разразился сейчас между руководством ЕС и правительством Франции, а перманентный кризис развития, кризис роста.
Иностранцы нужны ей с экономической, культурной и моральной точки зрения как вливание свежей крови.
Достаточно взглянуть на состав национальных сборных Франции или Германии по футболу или хотя бы бегло просмотреть список ведущих европейских кинорежиссеров, чтобы убедиться в этом.
Однако то обстоятельство, что встреча людей с разным менталитетом, уже не говоря о слиянии разных культур, всегда проходит сложно и неоднозначно, вряд ли нуждается в доказательствах. Примечательно, однако, другое. Вопреки схемам, которые так упорно стараются внедрить в общественное сознание авторы типа Саррацина, в Европе сегодня можно наблюдать совсем другое явление: образ жизни, привнесенный из стран третьего мира, со многими его негативными (по традиционным европейским меркам) сторонами часто оказывается привлекательным для европейцев, в том числе для части европейской молодежи.
Все больше европейских девушек появляется на улицах в традиционных мусульманских платках, объясняя свой выбор тем, что их привлекает идея семьи, построенной по патриархальному принципу. Все больше европейских мальчиков пополняет ряды «мультикультурных» криминальных формирований, организованных по образцам, принятым в Албании или Турции.
В этих условиях та самая европейская культура, о которой так любят говорить консервативные авторы и политики (впрочем, не особенно задаваясь вопросом, что это такое), должна была бы противопоставить этим самым негативным трендам нечто позитивное. Например, обновленную — с учетом изменившихся со времен «молодежной революции» конца 60-х реалий, — идею ценности отдельной независимой личности. Но вот тут-то и дело выясняется, что как раз для этого новейшая европейская культура — слишком слаба. Ведь для того, чтобы предлагать позитив, надо, как минимум, определить свои собственные принципы, а вот с этим, если приглядеться повнимательнее, в Европе уже давно дело обстоит весьма напряженно.
В результате очки набирают ультраправые: «тащить и не пущать» всегда легче, чем предлагать и убеждать.
И дело не столько в том, что за ультраправыми стоят спонсоры. Влияние правых идей растет скорее спонтанно и латентно. Мало кто из европейцев согласится сегодня открыто признать, что испытывает симпатию к ультранационализму, но процент людей в Западной Европе, занимающих по тому или иному конкретному вопросу позицию, близкую к ультраправой, часто оказывается довольно высоким. Так, согласно некоторым опросам, почти половина немцев положительно относится к книге Саррацина. Да и сама это книга, написанная не политиком, а бизнесменом, что как не проявления латентного саморазвития в немецком обществе правых идей?
Как это ни парадоксально, но росту влияния ультраправых действительно способствовало расширение ЕС. Однако не совсем в том смысле, в каком об этом сейчас обычно говорят. Именно благодаря расширению ЕС западноевропейские правые экстремисты получили серьезного союзника в лице националистических и популистских партий Восточной Европы, где такие партии традиционно сильны.
Как отмечает британская Independent, именно после вступления в ЕС Румынии и Болгарии правые националисты объединенной Европы смогли создать фракцию в Европарламенте (для этого необходимо иметь не менее 20 депутатов по крайней мере из шести стран).
И если теперь учесть, что как раз антицыганская риторика занимает особое место в программных выступлениях именно восточноевропейских ультраправых — например, в речах болгарского депутата Европарламента Димитра Стоянова, — то «общеевропейская» политическая подоплека антицыганской политики Саркози становится более понятной.
Для кого существует свобода?
На фоне роста в Европе ультраправых настроений не столь уж удивительно, что правительство Николя Саркози воспользовалось проблемой цыганского меньшинства для того, чтобы таким образом подчеркнуть свою приверженность «новейшим европейским принципам» и тем самым поднять свой рейтинг. Отчасти это ему удалось: согласно опросам, действия Саркози в сентябре одобрили 65 процентов французов. (Впрочем, вряд ли это повышение популярности французского президента будет долгосрочным – как можно предположить, первые же экономические или политические просчеты этого в принципе непопулярного президента быстро сведут нынешний рейтинговый всплеск на нет).
В то же время именно рост ультраправых настроений в «низах» общества предопределил резкую реакцию на действия Саркози со стороны самых разных общественных и политических кругов. При этом если Саркози и его администрация мотивируют свои действия, главным образом, чисто практическими соображениями, противники «линии Саркози» обосновывают свою позицию, прежде всего, морально-правовыми соображениями.
Основные аргументы критиков Саркози состоят в том, что, на словах защищая принципы европейской политической культуры, Саркози на деле нарушил, по крайней мере, три из них.
Первый из нарушенных принципов – тот, согласно которому ответственность за совершенное правонарушение может нести только лицо, его совершившее. Соседи, родственники, друзья (т.е. среда) в юридическом смысле ответственности не подлежат, если их соучастие в преступлении не было доказано. Конечно, Саркози мог бы сослаться на прецедент: в сталинском Советском Союзе, как известно, существовала статья Уголовного кодекса, налагавшая ответственность на «члена семьи врага народа». Думаю, однако, вряд ли французский президент захочет сослаться на этот «подходящий» юридический казус.
Понимая, что в данном случае, по сути, попирают букву и дух европейского законодательства, французские власти попытались было заявить, что высылка цыган происходит на «добровольной основе». (Тут вспоминается шутка опять-таки советских времен: «Когда нет желающих, вызывают добровольцев»). Депортируемые цыгане, вроде бы, получают выходное пособие – 300 евро на взрослого и 100 евро на ребенка, что уже дало повод кому-то из российских авторов бурно погоревать о том, какие-де огромные деньги потеряет излишне щедрый французский бюджет. Деньги, кстати сказать, мизерные: в Западной Европе на них можно не умереть с голоду в течение трех-четырех недель (в Румынии и Болгарии, может быть, чуть дольше). Но самое главное и парадоксальное: эти средства не превосходят размеров «суточных», выдаваемых высылаемым на родину нелегалам, не являющимся гражданами стран – членов ЕС!
Второе нарушение европринципов, в котором упрекают Саркози, состоит в ограничении свободы передвижения по территории Евросоюза, закрепленной соответствующим Законом ЕС. Цыгане, которых администрация Саркози уже выслала или еще собирается выслать из Франции, — граждане Румынии и Болгарии, то есть стран — членов ЕС. Именно эта претензия звучала первым пунктом в обвинении, предъявленном правительству Франции со стороны Комиссии ЕС.
Здесь, правда, возникает особая юридическая коллизия. Дело в том, что граждане ЕС могут свободно передвигаться по Евросоюзу, но вот поселиться в какой-то отдельной стране имеют право лишь при соблюдении определенных условий, устанавливаемых правительством этой страны. И возникает ситуация, при которой принципы Евросоюза в целом вступают в противоречие с законодательствами его отдельных членов. И тут все зависит от конкретных толкований, которые должны дать юристы — судьи и адвокаты. При этом ясно, что ни отсутствие «прописки» (ведь живут же во Франции тысячи бездомных, да и кочевой образ жизни имеет, как уже было сказано, легальный статус), ни отсутствие постоянного места работы (а как быть с лицами свободных профессий?) не могут служить законным основанием для депортации…
Однако тема свободы передвижения отошла на второй план перед лицом третьего — главного обвинения, выдвинутого против Франции: обвинения в депортации по этническому принципу. Дискриминация по этническому принципу запрещена законами ЕС уже безоговорочно, и, именно исходя из этих законов, Европарламент принял 9 сентября 337 голосами против 245 обращение к Франции с требованием немедленно остановить депортацию.
При этом депутаты Европарламента подвергли критике и Комиссию ЕС – за неспособность повлиять на французское правительство.
В ответ на это министр по делам иммиграции Франции Эрик Бессон заявил, что Франция ничего прекращать не намерена и что депортация ничего общего с этническим принципом не имеет. Однако в прессу попало служебное предписание министерства внутренних дел Франции, которое «разъясняет» местным властям указания президента Саркози и недвусмысленно требует уничтожить 300 цыганских лагерей. И хотя Бессон пытался неуклюже оправдываться тем, что эта бумага была адресована не ему, стало совершенно ясно, что французской стороне крыть больше нечем.
Именно после опубликования служебного предписания французского МВД комиссар ЕС Вивиан Рединг и сравнила действия французских властей с действиями нацистов, заявив о намерении Комиссии ЕС начать в этой связи специальное расследование.
Саркози только осложнил ситуацию, заявив 16 сентября в Брюсселе, что канцлер Германии Ангела Меркель в личной беседе, состоявшейся в рамках совещания глав членов ЕС, якобы сообщила ему о намерении ликвидировать цыганские лагеря в Германии. И сама Меркель, и другие немецкие официальные лица это заявление французского президента тут же опровергли. В общем, получился полный конфуз.
В то же время, опровергая утверждения Саркози и в целом осуждая действия его администрации, министр иностранных дел Германии Вестервелле поспешил осудить и резкий тон Реддинг: «Всякие сравнения политики Франции с преступлениями Второй мировой войны ни в коей мере неприемлемы». Сама Меркель сочла тон Вивиан Реддинг «вовсе не подобающим», хотя и согласилась с тем, что Комиссия ЕС имеет право проверить, не нарушают ли действия членов Союза его основополагающие принципы.
А министр иностранных дел Люксембурга Жан Ассельборн со своей стороны подчеркнул, что Реддинг – гражданка Люксембурга – высказывалась как комиссар ЕС, но отнюдь не как представитель его страны.
Понятно, что главы государств и их министры должны проявлять сдержанность и изъясняться на дипломатическом языке. Однако сам этот язык со множеством «хотя», «вместе с тем» и «с другой стороны» в данном конкретном случае как нельзя яснее передает запутанность и противоречивость ситуации, сложившейся в ЕС в целом, и беспомощность официальных лиц перед ней.
С этим скованным «потаенными смыслами» языком высоких европолитиков разительно контрастирует более чем внятный и публицистически определенный язык европейских журналистов и интеллектуалов, единодушно откликнувшихся на ситуацию «общеевропейского цыганского кризиса». И это неудивительно: пресса гораздо откровеннее и быстрее формулирует суть происходящего. Ведь эта суть заключается отнюдь не в том, «кто главнее – Саркози или Баррозо» или «что важнее – закон ЕС или распоряжение французского МВД», но в том, какой быть завтрашней Европе, какими принципами она будет руководствоваться в дальнейшем.
Вот лишь несколько коротких цитат из ведущих европейских газет.
«Французское гестапо» (The Times, Лондон).
«Саркози просто сошел с ума» (El Mundo, Мадрид),
«Как низко может опуститься глава государства, чтобы объявить своей миссией депортацию этнической группы? Так низко, как это сделал Николя Саркози» (Frankfurter Rundschau, Франкфурт-на-Майне).
«Нет, не одни французы – мы все несем вину за то, что происходит во Франции» (Der Standard, Вена).
По сути, сакцентированный правительством Саркози «цыганский вопрос» поставил ведущие европейские СМИ перед необходимостью избегать компромиссов. Лучшее, на мой взгляд, объяснение тому, почему это произошло и в чем подлинная суть проблемы, дал на страницах Die Welt известный французский философ и правозщитник – в прошлом один из самых непримиримых критиков советского режима – Андре Глюксманн: «Мы должны ясно заявить: европейские свободы существуют не только для бизнесменов, власть имущих и интеллектуалов. Пока цыгане остаются нежеланными гостями на празднике жизни богатых стран, европейская эмансипация личности мало чего стоит».
Можно предположить, что правительство Саркози попытается сейчас довести депортацию цыган до конца. Это для него теперь просто вопрос престижа. Но можно также предположить, что вряд ли оно – или какое-либо другое европейское правительство – решится на новый подобный шаг в ближайшем будущем. Протестная волна, поднятая «цыганским скандалом», оказалось слишком мощной. И эта волна – лучшее свидетельство того, что Европа вовсе не собирается отказываться от мультикультурной идеи без боя. Потому что отказаться от нее – значит отказаться от самой себя.
