Руслан КОСТЮК, доктор исторических наук, профессор факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета
В то время, как венесуэльский лидер Уго Чавес мужественно борется, после перенесённой операции, за свою жизнь в гаванском госпитале, в похожую ситуацию попал ещё один левый президент — 79-летний глава Ирака Джаляль Талабани. За 10 дней до Нового года он был доставлен в больницу с диагнозом инсульт. Сейчас он находится в одной из берлинских больниц. Некоторые отрывочные данные из курдских источников говорят о том, что на днях имело место кровоизлияние; по другой информации, президент Ирака пребывает в состоянии клинической смерти.
Газеты всего мира обсуждают сегодня вопрос – что может случиться с Венесуэлой и внутриполитическим процессом в ней, если Чавес не переживёт послеоперационных осложнений. Но, на мой взгляд, данный вопрос по отношению к Ираку, ещё не отошедшему от почти 10 лет оккупации и «многосторонней» гражданской войны, происходившей на фоне ожесточённого межконфессионального противостояния, стоит даже более остро. Тем более, что в лице обладающего международным авторитетом доктора Талабани мы имеем дело с опытным политиком, переговорщиком и медиатором, личные качества которого не раз помогали Ираку выпутаться из, казалось бы, вечной спирали гражданского противостояния.
Джаляль Талабани родился в известной и знатной курдской семье в 1933 году. Он окончил Багдадский университет, получив специальность юриста, и с начала 60-х годов принимает активное участие в борьбе иракских курдов за гражданские и национальные права. В середине 1970-х годов он создаёт свою партию – Патриотический союз Курдистана (ПСК), со временем превратившийся в леводемократическую формацию. Сегодня ПСК квалифицирует себя как партию социал-демократической ориентации и является полноценным членом Социалистического Интернационала. Сам Талабани неоднократно входил в руководящие органы Социнтерна.
Джаляль Талабани и его партия вели с режимом Саддама Хусейна самую разнообразную борьбу, в том числе и вооружённую. Одновременно ПСК и его боевые отряды в 70–90-е годы боролись в иракском Курдистане за гегемонию с консервативной Демократической партией Курдистана (ДПК). В период ирано-иракской войны, в 80-е годы, часть отрядов ПСК воевала на стороне Тегерана. Как известно, после «Бури в пустыне» (январь-февраль1991 года) территория иракского Курдистана была – благодаря действиям американских и британских военных – практически выведена из-под контроля Багдада. Талабани вернулся на родину и направил весь свой и талант на завершение кровопролитной борьбы с ДПК, что привело в итоге, к концу 1990-х годов, к созданию коалиционного курдского правительства со всеми атрибутами реальной государственности.
Политический талант Джаляля Талабани оказался как нельзя кстати после 2003 года, когда после американской интервенции встал вопрос о новой «формуле» власти для Ирака. Именно Талабани и его партия отстаивали модель светского, федеративного Ирака — политической системы, построенной на базе многопартийной парламентской демократии, учитывающей интересы всех этнических и конфессиональных групп современного Ирака. Удивительно дело – именно Талабани, курду, доверили высший государственный пост в новом Ираке. И это — уникальный случай для современного арабского мира! В 2005-м Талабани были избран президентом республики, в 2010-м переизбран на высокий пост. И эти избрания были совершенно оправданны: ведь именно Джаляль Талабани оказался крайне эффективным медиатором при разрешении споров между суннитскими партиями и шиитским большинством, на переговорах с шиитскими радикалами, консультациях о распределении полномочий и энергоресурсов межу центральным правительством и иракским Курдистаном.
Ирак вовсе не вылечился от язв прошлого, страна далека от реального единства. И если Джаляль Талабани не сможет исполнять свои президентские обязанности, угроза нового политического кризиса для Ирака выглядит очень и очень правдоподобной.
