Егор ИВАНОВ
Капитализм процветает, общество деградирует. Однако истинный кризис — не в кризисе капитализма, а в кризисе его критики.
Зачастую привязанная к устаревшим аналитическим схемам критика содействует тому, что протест сводится к защитным реакциям, которые были в той или иной степени эффективны в прошлом, но совершенно не приспособлены к новым формам современного капитализма.
«Новый дух капитализма» восторжествовал благодаря удивительному по своему характеру усвоению «художественной критики» капитализма — той критики, которая после майских событий 1968 года только и делала, что разоблачала капиталистическое отчуждение.
Недаром главной идеологией современного французского общества известный французский социолог Люк Болтански называет неоконсерватизм, который сочетает в себе антикапитализм, морализм и ксенофобию. Основные дискуссии ведутся по поводу «правильной» национальной идентичности, «хороший» (истинный) французский народ противопоставляется и иммигрантам из пригородов: мол, эти мигранты аморальны, преступны и стремятся паразитировать на том немногом, что осталось от французского социального государства. Эта идеология превозносит «настоящие» и «благородные» французские ценности и объявляет чуждыми любые формы контркультуры.
Люк Болтански и другой известный социолог, Эв Кьяпелло, попытались проанализировать кризис критики капитализма с самых его истоков. По мнению исследователей, новый дух капитализма восторжествовал благодаря удивительному по своему характеру усвоению «художественной критики» капитализма — той критики, которая после майских событий 1968 года только и делала, что разоблачала капиталистическое отчуждение.
В то же самое время «социальная критика» проморгала рождение неокапитализма. Этот «недосмотр» пытается ликвидировать исследование «нового духа капитализма» Болтански и Кьяпелло. Главный вопрос, который они задаются, почему капитализм, которому ещё несколько десятилетий назад предвещали скорый конец, не только смог пережить глубокий кризис, но и остаётся главной движущей силой XXI века.
Критика капитализма со стороны различных социальных сил была наиболее активна во Франции в 60-70 годы прошлого века. Особенно тяжело капитализму пришлось во время студенческих волнений 1968 года. К этому времени у системы накопились серьёзные проблемы и деформации: было зафиксировано значительное падение производства, снижение дохода акционеров компаний, выросло влияния рабочих синдикатов и студенческих акций протеста.
«Дух капитализма» делает этот процесс привлекательным и порождает у вовлечённых в него людей «восторг» от своей деятельности.
В 60-70 годы социальная критика капитализма со стороны интеллектуалов и артистов (сюрреалистов, например) была направлена, в основном, на подрыв (деконструкцию) его основных «буржуазных» ценностей, защитники которых запятнали себя сотрудничеством с нацистами.
Однако с конца 1970-х годов капитализм смог разрешить большинство своих проблем. Ему удалось увеличить прибыль акционеров компаний, углубить разрыв между богатыми и бедными, ослабить рабочие синдикаты. Главное — «новый дух капитализма» восторжествовал, потому что смог вынести уроки художественной критики, которая разоблачала капиталистическое отчуждение.
Новый виток критики капитализма во Франции начался в конце 1990-х, а усилился в 2000-е годы. Эта критика, стимулируемая финансовым кризисом 2007-2008 годов, атакует «неолиберализм» как новую форму капитализма.
«Неолиберализм», называемый критиками «патологией капитализма», характеризуется присутствием новых методик управления страной. Эти новые методики управления заимствованы у глобализированных менеджерских структур. При этом критика со стороны интеллектуалов, писателей и артистов, по мнению Болтански и Кьяпелло, уже не имеет той силы, как это было в 1968 году. Теперь эта критика стала лишь одним из маргинальных жанров литературы, не более.
После крушением советского государства и мифа о возможной «социалистической» революции, капитализм остался основной силой в мире. Капитализм силен как никогда и, одновременно, как никогда, погружён в серьезнейший кризис, причём не только экономический. При этом критики капитализма слабы как никогда.
Прежде чем критиковать или восхвалять, нужно понять, о чём вообще идёт речь. Если капитализм вслед за Люком Болтански и Эв Кьяпелло определить как «требование неограниченного накопления капитала формально мирными методами», то остаётся открытым вопрос, где, когда и в каком смысле уместно говорить о «капиталистическом строе», «капиталистической системе», «капиталистическом обществе».
Непонятно и то, кого можно считать носителями капитализма, частью капиталистической системы, а кого — исключёнными из неё или стоящими вне её. Именно для того, чтобы попытаться разобраться в этих вопросах, мы и говорим о работе «Новый дух капитализма». Это один из наиболее обсуждаемых во Франции социологических трудов последних десяти лет.
Цель исследования Болтански и Кьяпелло — выявить «дух капитализма», его идеологию. «Идеология» здесь понимается как система взглядов и ценностей, которых искренне придерживаются как сами капиталисты-работодатели, так и наёмные работники, а также все остальные, вовлечённые в процесс капиталистического накопления.
«Дух капитализма» делает этот процесс привлекательным и порождает у вовлечённых в него людей «восторг» от своей деятельности. При помощи этой идеологии они обосновывают и оправдывают свою деятельность перед лицом критики.
Когда же критика становится столь интенсивной и убедительной, что старый «дух капитализма» уже перестаёт вовлекать в капиталистические структуры новых рекрутов, то либо капитализм исчезает (чего пока не наблюдается), либо он вбирает в себя элементы критики и показывает, что требования критиков лучше всего удовлетворит именно сам капитализм.
Так, многие из радикальных французских «шестидесятников», обвинявших капитализм в порабощении человека, в подчинении человека бездуховному принципу экономической эффективности сами стали предпринимателями или авторами пособий по менеджменту. Они хотели изменить капитализм изнутри — и действительно изменили.
Ведь если верить Болтански и Кьяпелло, «дух капитализма» сегодня вступил уже в третью фазу. Первые капиталистические предприятия строились по принципу «града домашнего», в них выше всего ценилась преданность хозяину фирмы. За преданность и долгий стаж работы в фирме работники продвигались по карьерной лестнице, и эта преданность вознаграждалась даже тогда, когда человек терял работоспособность.
Потом наступила эпоха тейлоризма и прочих проявлений «града промышленного» — тут уже ценилась эффективность: за неё повышали, а за её отсутствие безжалостно увольняли.
Именно эту форму капитализма критиковало «поколение 68-го года». И именно под его влиянием возник «новый дух капитализма» — «мир проектов». В этом мире, в котором старые иерархии уже почти не имеют значения, ценятся гибкость, умение создавать и поддерживать обширную сеть контактов, готовность сотрудничать с самыми разными людьми, работая над всё новыми и новыми «проектами». Для авторов эта система оценок представляет собой новый, невиданный доселе «град» — «град проектов».
Дух капитализма, опирающийся на такое мировоззрение, обещает освободить человека от гнёта прежнего требования максимизации эффективности, позволить оптимальное развитие его собственного аутентичного «я». Ведь в «граде проектов» ценится ещё и оригинальность человека. Эта оригинальность позволяет ему завязывать всё новые контакты, привлекать новых знакомых своими самобытными качествами.
Рабочий вопрос Люка Болтански и Кьяпелло: кто такие управленцы? Это объективно существующая группа или категория. К 1970-м годам во Франции факт существования чётко обозначенной и установившейся категории людей с таким (само)названием считался а) очевидным и б) получил административное признание (при том что в соседних европейских странах возникновения аналогичной группы не наблюдалось).
Среди «критических» социологов разгорелись споры о том, куда отнести этих людей: причислить ли их к господствующему классу предпринимателей и высокопоставленных менеджеров или же к «доминируемой» категории наёмных работников.
Чтобы избежать этой дилеммы, Болтански и Кьяпелло решили показать, когда, как и почему возникла эта категория, которая французами стала восприниматься как очевидное описание объективно существующей группы.
Мы же можем задаться вопросом, насколько адекватно такое описание изменений в идеологии капитализма для понимания того, что происходит сегодня в России. Особенность российской ситуации заключается в том, что капитализм появился здесь именно тогда, когда в США и Западной Европе переживал переход от второй ипостаси капитализма — «града промышленного» — к третьей, от системы максимальной эффективности к «сетевой» форме.
Эта сетевая форма распространялась по всему миру посредством ТНК. При этом капитализм-III наложился на традицию трудовых отношений, основанных на вполне оригинальной смеси «домашнего» принципа (принципа лояльность) с достаточно поверхностными претензиями на «принцип эффективность» и выраженными элементами, опять же вполне своеобразного, «сетевого» принципа (блат).
В результате в российском капитализме можно наблюдать одновременное функционирование трёх идеологий, трёх «духов». Тем не менее, отчетливо наблюдается тенденция к преобладанию «нового духа капитализма». Разве не вошли в наш обыденный язык такие слова, как «проект» и «сеть»? Разве руководством новых компаний не ценятся превыше всего такие качества, как 1) гибкость, 2) динамичность и 3) оригинальность?
А если так, то по мере внедрения капитализма в нашу жизнь и мы всё чаще будем сталкиваться как с его освобождающими эффектами, так и с теми новыми ограничениями, которые он на нас накладывает.
