Чем обернётся победа «революции» в Ливии

Дмитрий СТЕПНЯК

Вот уже полгода в Ливии продолжается гражданская война. Обсуждая события в этой северо-африканской стране, следует прежде всего разобраться в том, что собой представляют ливийские повстанцы. 

По мнению ливийского правительства, им противостоят банды террористов из «Аль-Каиды», с которыми сражается весь ливийский народ. Повстанцы утверждают, что это они и есть ливийский народ, а диктатора Муаммара Каддафи защищают лишь чернокожие наёмники из стран Африки, что южнее Сахары. НАТО, который является в данном конфликте третьей стороной, склоняется скорее к мнению повстанцев, хотя большинство стран Альянса не встаёт прямо на сторону восставших. Лишь небольшая часть мирового сообщества (в основном латиноамериканские лидеры и ряд коммунистических партий) однозначно встали на сторону Каддафи во внутриливийском конфликте.

Исламисты

У повстанцев нет однородной идеологии. Внутри антикаддафистского движения действуют сложившиеся идеологические группы, которые имеют определенное влияние на все движение. Самая значительная оформленная политическая сила повстанцев — это исламисты. Если поначалу (в конце февраля) иностранные журналисты упорно не замечали «бородачей», то в данный момент наличие исламистов в рядах повстанцев уже не вызывает сомнений. Другое дело, что журналисты пытаются затушевать их радикализм, мол, это не «Аль-Каида», а скорее «Братья-мусульмане». При этом никто не упоминает, что никаких особенных отличий (ни в идеологии, ни в практике) между данными организациями нет. Просто «Аль-Каида» представляет исламизм на глобальном уровне и устраивает теракты на территории Америки. А многочисленные вариации «братьев» борются за исламское государство в своих странах, но теми же методами, что и «Аль-Каида».

Что такое исламское государство? Это регламентация повседневной жизни граждан, культурная изоляция, отказ от большинства технических достижений, угнетение женщин и немусульман, поиски внешнего врага, высокое социальное неравенство, физическое устранение левых и профсоюзных активистов. Исламисты были в Ливии всегда, и именно они являлись главными врагами Каддафи. В последние два десятилетия они совершали многочисленные вылазки против ливийских сил безопасности. При этом они дистанцировались от «Аль-Каиды», по всей видимости, чтобы улучшить свой имидж на международной арене, имея при этом тесные связи с исламистами в других странах. Многие из исламистских боевиков, не находя себе применения в Ливии, оправлялись воевать против «неверных» в Ирак и Афганистан. Известно, что в Ираке особенно широко были представлены ливийские добровольцы из Дерны и Бенгази, где они сражались за создание «Исламского государства Ирак».

Пока сложно сказать, какую роль исламисты сыграли в бенгазийской революции на первом этапе. Но даже в том случае, если влияние сторонников радикального ислама в первые дни было незначительным, то оно многократно усилилось после того, как в ходе беспорядков из тюрем вышли сотни политических заключенных (в основном исламистов). Ещё больше их влияние возросло после крушения надежды на то, что весь запад Ливии выступит против Каддафи. С тех пор судьба «революции» стала решаться на фронте. Журналист Орхан  Джемаль, наблюдавший за первым штурмом Аджабии, пишет, что военные победы повстанцев целиком зависят от ветеранов Ирака и Афганистана. Вряд ли ситуация изменится, даже если у повстанцев появится регулярная армия. Скорее всего, исламистские боевики станут в ней офицерами и командирами. Однако исламизм может прийти не только снизу. Очень близки к сторонникам «чистого» ислама ряд руководителей ПНС (Переходного национального совета), в частности, бывший министр юстиции Мустафа Абд-аль-Джалиль. До того, как стать министром, этот человек был адвокатом многих исламистов и имеет с ними тесные связи. В пользу усиления этой группы говорит и тот факт, что они идеологически достаточно однородны и сплочены в отличие от других повстанческих групп.

Отметим, что «свержение Каддафи» уже приветствовали многие исламистские группировки. В частности, лидеры ливийской оппозиции вечером 22 августа получили поздравления от руководства палестинской военизированной организации ХАМАС. 23 августа с «победой» ливийский народ поздравил президент Ирана Махмуд Ахмадинежад.

Монархисты

На востоке страны, оттуда началось ливийское восстание, сильны монархические настроения. Совершенно неслучайно в качестве своего символа повстанцы выбрали дореволюционный монархический флаг страны. Можно бесконечно спорить о несовпадающей ширине полос и убеждать себя, что этот символ ровным счётом ничего не значит. Но символ очень важен, под ним умирают, за него бьются, знамя выносят с поля боя, даже если люди, несущие его, отступают. Ведь неслучайно и российские либералы выбрали в качестве своего символа флаг дореволюционной России.

Программа, с которой они выступали, конечно, не предполагала восстановления монархии, но достаточно часто по многим вопросам отсылала в царистское прошлое. Некоторые повстанцы к монархическому флагу прибавляют ещё и портрет короля Идриса, почитаемого на востоке Ливии. Тут как говорится, комментарии излишни. Возможно, для ливийских монархистов ориентиром являются монархии Аравийского полуострова наподобие Катара, роль которого в ливийских событиях огромна. После восстания в Бенгази, королевская семья активизировалась и выразила поддержку мятежникам, видимо, рассчитывая вернуться к власти.

Либералы

Есть среди повстанцев и сторонники западной ориентации, которые хотят жить, как в Европе. Поначалу их роль была очень значительной, благодаря двигателям арабских революций – Facebook и другим социальным сетям, где предпочитала «зависать» рафинированная прозападная молодёжь. Однако немногие из либеральных мальчиков, рисующих сейчас карикатуры на Каддафи в Интернете и на стенах, митингующих под черно-красно-зелеными флагами в Бенгази, рвутся на фронт, где, как уже было сказано, решается судьба революции. Их значение упало после того, как в те же социальные сети вывалили и тысячи сторонников Каддафи, доносящих свою информацию до мира.

Аморфная масса

Об идеологической направленности остальных повстанцев говорить сложно. Много среди них бывших солдат и офицеров ливийской армии, каддафийских чиновников, в том числе довольно высокого статуса. Есть среди них и достаточно одиозные, например, бывший глава Приватизационного фонда Махмуд Джебриль (который руководил продажей госсобственности), уже упоминавшийся тут министр юстиции Мустафа Абд-аль-Джалиль, настаивавший на расстреле болгарских медсестер и вообще – ответственный за все последние преступления «кровавого режима». Есть, конечно, среди повстанцев и те, кто присоединился к восстанию из-за репрессированных родственников, безработицы и низкого уровня жизни. Сложно сказать, куда пойдёт вся эта масса. Можно было бы предположить, что будет сформирована какая-то левая альтернатива Каддафи, но признаков этого пока нет. Скорее эта масса присоединится к уже сформировавшимся идеологическим группам, либо разочаруется и отойдёт от движения.

Интересен и социальный состав восставших. Если в Египте мы видели толпы бедноты и рабочих, выходивших на площади и устраивавших забастовки, которые не прекратились даже после свержения Хосни Мубарака, то в Ливии мы наблюдаем совершенно другую картину: демонстрации не очень многочисленные, зато хорошо вооруженные. Большая часть повстанцев отнюдь не бедные люди, разъезжающие на пикапах, ставших ударной силой ливийской революции (эту тактику, кстати, они позаимствовали у афганских талибов). Некоторые из революционеров сетовали на то, что у них нет пикапа, а имеется всего лишь легковушка, на которую сложно установить пулемёт. «Пешая» беднота как раз в массе своей выходила на демонстрации в Триполи и окраины Мисураты, чтобы поддержать Каддафи.

Часть мятежников составляют рабочие-иммигранты и иностранцы, приехавшие воевать в Ливию. Это вполне логично, если учесть, сколько добровольцев из Ливии воевало в Ираке и Афганистане. Это подтверждает ряд русских специалистов-востоковедов, способных отличить ливийский диалект от тунисского и египетского.

Революционная практика

Чтобы лучше понять, что представляют собой повстанцы, нужно проанализировать их практику. В начале восстания, когда манифестантам противостояла малочисленная и зачастую невооруженная полиция, мятежники казнили безоружных полицейских (например, в Эль-Байде и Бенгази). В Дерне, где влияние исламистов особенно велико, были казнены через повешение, взятые в плен ливийские военные, пытавшиеся вырваться из части после того, как город оказался в руках повстанцев. В Бенгази линчевали сотни чернокожих солдат ливийской армии. Одной из самых кровавых расправ над лояльными Каддафи войсками было трусливое убийство 130 военных, окопавшихся в военной части. Это преступление СМИ обычно приписывают войскам Каддафи, хотя маловероятно, что каддафисты могли совершить такое. Часть солдат перешла на сторону повстанцев, и именно перебежчики помогали мятежникам захватывать им ключевые точки в городе. Те же, кто сохранил верность Каддафи, скрылись в расположении военной части, где и были, скорее всего, предательски застрелены. Есть довольно много фактов, свидетельствующих о нечеловеческой жестокости мятежников. Запись издевательств повстанцев над ранеными пленными ливийскими солдатами была выложена в Интернет, но затем стёрта. Отметим, что «революционеры» убивали не только пленных и безоружных сотрудников силовых структур, но и мирных граждан. Так, в Дерне на свалке было обнаружено несколько сот трупов мирных жителей, которые каким-то образом мешали повстанцам. Террор и репрессии в этом городе настолько возмутили местные племена, что те пошли на открытое противостояние с повстанцами.

Эйфория первых дней революции прошла, и в данный момент начал свою работу повстанческий ЧК, благо соответствующие кадры у них имеются. Поводом для ареста или даже убийства человека повстанческими «эскадронами смерти» может стать его происхождение (например, из Сирта), цвет кожи или фотография Каддафи, найденная в бумажнике или прикреплённая к стеклу автомобиля. По сообщениям из разных источников, на повстанческих территориях процветает расизм. Чёрное население обвиняется в том, что оно сочувствует Каддафи или является его наёмниками. Косвенно наличие таких настроений на востоке Ливии можно подтвердить восстанием 2000 года в Бенгази, когда восставшие требовали раздела с чёрным населением. По сообщениям иностранных журналистов, довольно много ни в чём не повинных людей с чёрным цветом кожи томятся в «революционных» тюрьмах. Во время затишья на восточном фронте различные фракции повстанцев решили выяснить отношения между собой. Группы вооруженных людей нападали друг на друга. В частности, во время одной из таких разборок был атакован один из крупнейших отелей в Бенгази. На улицах стали взрываться автомобили противоборствующих сторон. Поэтому совсем неудивительно, что сторонники Каддафи активизировались именно в Бенгази. Они стали регулярно вывешивать зеленые ливийские флаги и проводить небольшие демонстрации в поддержку Каддафи. А когда этот город решила посетить глава МИД ЕС, Верховный представитель Союза по иностранным делам и политике безопасности Европейского союза Кэтрин Эштон, уже они взорвали машину и устроили перестрелку в центре города. Раздосадованная Эштон поехала в Аджабию, где её встретила демонстрация разъяренных ливийских женщин под зелеными знамёнами.

Интересно проанализировать военный аспект стратегии повстанцев. По состоянию на 16 марта Бенгази был полностью блокирован и бои шли на его окраинах. Аджабия окружена и фактически взята штурмом. Ливийский спецназ проникал в глубокий тыл повстанцев и уничтожал одинокие пикапы с вооружёнными людьми. Большая часть Мисураты контролировалась войсками, верными Каддафи. Все факты говорили о том, что война вот-вот закончится победой ливийской армии. Однако вмешательство НАТО склонило чашу весов в сторону повстанцев. Все победы на востоке страны достигались только за счёт бомбардировок НАТО, несколько раз подряд, начиная со второй битвы за Бенгази и Аджабию, авиация Альянса уничтожала колонны бронетехники ливийских войск. Заметим, что повстанцы постоянно требовали всё новых бомбардировок, при этом не особо спешили в атаку на позиции войск ненавистного тирана. Напротив, оставив мысли о наступлении, они укрепляли Аджабию баррикадами, рассчитывая, что НАТО вновь перещелкает бронетехнику каддафистов на подступах к этому городу.

Похожая ситуация складывалась и на западе страны. Правда, там повстанцам приходилось действовать более самостоятельно, отбивать атаки правительственных сил и самим идти в наступление, хотя и западные повстанцы свои основные надежды возлагают на НАТО. Такая осторожность повстанцев неслучайна. Их потери в столкновениях с регулярными частями зачастую были втрое больше потерь каддафистов. Только на западе в горах на границе с Тунисом потери с обеих сторон были примерно равными. И дело тут вовсе не в том, что повстанцы воюют против дисциплинированной, хорошо вооружённой и обученной армии. Этот тезис в данный момент уже не состоятелен. Поскольку на сторону повстанцев перешло довольно много солдат и офицеров, особенно из частей, дислоцированных на востоке страны, качество и количество вооружения повстанцев постоянно росло. В то же время армия Каддафи столкнулась со случаями дезертирства, а тяжёлое вооружение правительственной армии большей частью либо уничтожено, либо не может открыто применяться из-за налетов авиации НАТО. В данный момент армия Каддафи — это ополчение (вооружённое население), управляемое офицерами.

Роль бомбардировок НАТО

Только благодаря авиационной поддержке НАТО повстанцы смогли удержать большую часть своих позиций на востоке страны и в Мисурате. И в этой связи позиция некоторых левых, которые выступают и против агрессии НАТО, и против Каддафи как минимум наивна. Повстанцы в большинстве случаев работают лишь наводчиками для авиации НАТО. Гордые повстанцы, которые в начале революции просили НАТО не вмешиваться в ход боевых действий, потом стали недвусмысленно намекать на то, что они не только не против наземной операции «гуманитарного характера» (конвоирование грузов, помощь мирному населению и т. д.), но не против наземной операции как таковой.

Надо отметить, что за всё время боевых действий повстанцы показали себя полными импотентами в военном деле. При тотальной поддержке с воздуха и неплохом вооружении они бежали, как только несли потери около 20 человек убитыми. После каждой из таких атак отсиживались и зализывали раны, пока НАТО активно утюжило позиции ливийской армии. Армия Каддафи потеряла мобильность из-за полного господства НАТО в небе и не могла проводить полноценные наступления, а вынуждена была держать позиции в городах, которые отчасти обеспечивали ей защиту от авиации. Но эта тактика перестала работать, так как за пять месяцев потери в технике и живой силе ливийской армии достигли определенной точки, после которой они уже не могли удерживать прежние позиции. Кроме того, НАТО сконцентрировала усилия в регионе гор Нефуза, где у повстанцев были самые боеспособные и дисциплинированные соединения, состоящие в основном из берберов. Схема взаимодействия повстанцев и НАТО выглядела следующим образом: НАТО утюжило авиацией небольшой городок, затем пускало вертолёты, после того, как на позициях оставались одни раненые, в город заходили повстанцы и добивали или брали в плен выживших. Иногда армия (в ряде случаев, возможно, по просьбе племён) отходила сама, чтобы прекратить бомбежки населения, часто за армией уходило и всё население города или деревни. Таким образом, берберы смогли быстро дойти до Триполи.

С Триполи такой номер не прошёл бы: одно дело бомбить маленький городок посреди пустыни, где всего две улицы и спрятаться ни технике, ни людям просто негде. Другое дело — мегаполис, в котором точечные бомбардировки не эффективны, а ковровые сложно скрыть от прессы. Кроме того, ситуацию осложняло наличие огромного количества вооруженной прокадаффийской милиции, которая могла бы эффективно противостоять малочисленным отрядом повстанцев, даже при поддержке последних с воздуха. Поэтому, помимо отрядов берберов, на Триполи бросили французский и британский спецназы и, что не менее важно, применить информационное оружие. В Катаре был изготовлен макет центральной площади Триполи, где проводились съёмки нанятой массовки, изображающей благодарных жителей Триполи, освобождённых от ига тирана. Эта картинка транслировалась он-лайн по всем новостным каналам. Нестыковок в «репортажах с места событий» было много и специалисты быстро разобрались, что это подделка, но многие простые жители Триполи, похоже, поверили телерепортажам. Реалистичности добавляли звуки выстрелов и взрывов, которые запустили повстанцы через звукоусилители в минаретах. И, видимо, всё это поначалу сработало: жители скисли, армия и полиция исчезли с улиц города, и всё напоминало уже реализованный багдадский сценарий. Но ретивые берберы, вместо того чтобы бороться с войсками ненавистного тирана, решили заняться более приятными для себя вещами, а именно мародёрством. Этот факт несколько отрезвил ополченцев и многие из них стали оказывать активное сопротивление мятежникам. Британский спецназ, пытавшийся в течение ночи найти и ликвидировать Каддафи, понёс большие потери и вынужден был отступить. Часть города была довольно быстро отбита каддафистами. Повстанцы понесли огромные потери более 400 убитыми и около 2000 ранеными. Но на следующий день всё изменилось. Повстанцам прибыли подкрепления из Мисураты, а на побережье около Триполи высадились войска Иностранного легиона. В ходе нового наступления правительственные силы вынуждены были сдать часть позиций, в том числе и правительственный квартал. Каддафи и его семья покинули Триполи. Тем не менее бои продолжаются и ситуация может поменяться очень быстро.

Надо понимать, что население запада Ливии поддержит «свободу и демократию» лишь в том случае, если будет уничтожено государственное телевидение, инфраструктура, водопроводы, склады с продовольствием, а бензин полностью исчезнет с автозаправок. И единственные, кто может претворить это в жизнь – силы НАТО, о чём недвусмысленно заявило его командование. Если бы не вмешательство НАТО, Каддафи разбил бы повстанцев за 2-3 недели.

Выводы

Если Каддафи всё же удержит власть, в Ливии не возникнет исламского государства. После достойной победы в войне Каддафи будет заинтересован  в дальнейшей демократизации страны, повышении уровня жизни простых ливийцев, восстановлении инфраструктуры. Повстанческая повестка дня после победы будет совершенно иной: усиление репрессивного аппарата, что фактически происходит в данный момент; установление законов шариата и построение исламского государства; распродажа месторождений ливийской нефти западным и катарским компаниям; воровство и рэкет. Достаточно вспомнить хотя бы «исчезновение» миллиардов долларов, вырученных от продажи нефти Катару, чтобы понять, что будет твориться после победы «революции», правда, в куда больших масштабах.