Дмитрий ЖВАНИЯ
Мы знаем, что в древности существовали кочевые племена и оседлые. Вот и сегодня люди разделяются на тех, кто любит путешествовать, кого манит дорога, и тех, кто предпочитает спокойный образ жизни. Петербургский фотограф Андрей Самотуга — яркий представитель первой категории. В 90-е годы он объездил почти все европейские станы «автостопом». Иногда он попадал в такие места, куда уже несколько десятилетий не ступала нога русского человека.
Дмитрий ЖВАНИЯ. Почему ты стал ездить по Европе автостопом?
Андрей САМОТУГА. Нас, сотрудников журнала «Весь мир», довольно часто кормили жирными путешествиями. Долетаешь бизнес-классом до Цюриха. В Цюрихе тебя уже ждёт такси. Ты едешь на нём в горы. Море белого швейцарского вина и голова таксиста — вот и все впечатления. В 1993-м отчасти из любопытства, отчасти из-за безденежья я предпринял эксперимент: проехал автостопом 140 километров от Любляны до побережья Андреатики. Встал на развилке, закурил, поднял робко руку. Затормозила первая же машина. В ней сидели двое парней. Я сказал: «Мне до Пирана». «Какие проблемы! Мы как раз едем туда на рок-концерт. Поехали с нами». Это были весёлые парни. Они рассказали мне о ситуации на побережье, что надо посетить, что надо посмотреть. В Пиран мы прибыли чудесным воскресным вечером. Я как будто бы в рай попал. Любляна — это австрийский город. Пиран принадлежал раньше Венецианской республике. Соответственно, стиль архитектуры в этом городе совсем другой. 140 километров проехал — и ты в другом мире. Это очень впечатлило.
И ты «подсел» на автостоп?
На следующий год я добирался до Словении от украинско-венгерской границы. От станции Чоп. Технология проста. В Чоп приходил поезд в 11 вечера. В 12 ночи из Чопа автобус вёз украинских бабушек на рынок в близлежащий венгерский городок. Вы выходите на рыночной площади. Потягиваетесь. Разминаете члены. Затем останавливаете автомобиль. Говорите водителю: «Мне до Будапешта». И уже в 11 часов дня вы в будапештской пивнушке распеваете: «Сидел солдат / Слеза катилась/ Слеза несбывшихся надежд / А на его груди светилась медаль за город Будапешт». Венгры на редкость дружелюбны. Многие знают русский, так как учили его в школе. Водитель грузовика, в котором я добирался до Балатона, всю дорогу пытался вспомнить слова песни: «В лесу родилась ёлочка». В итоге заставил записать слова песенки на бумаге, чтобы затем выучить.
1956 год венгры не вспоминают?
В Праге иногда вспоминают события 1968 года. Но без всякого укора. Говорят: «Ребята, причём тут вы! Вы совсем другое поколение». Венгрии эта тема вообще не проходит. Никто не желает вспоминать плохое. Обратно в Будапешт меня вёз мальчик, который сказал: «Я только что всю Италию объездил автостопом. Теперь вот тебя везу в Венгрию». Те, кто подхватывают тебя на дороге, не считают, что совершают акт милосердия. Это обычное явление… На дороге обычно происходит отбор людей — плохой человек тебя никогда не возьмёт. Тебя всегда возьмут интересные, симпатичные люди.
И что пограничники?
До хорватской границы я пронесся немецком университетском автобусе. Было очень весело. На КПП немцы показали паспорта. И практически тут же получили их обратно со штампами. Когда очередь дошла до моего паспорта, возникла маленькая проблема: «Андрей! Выходи!». Чтобы получить хорватскую визу, я заполнил анкету и заплатил 10 баксов (интервью взято до того, как Хорватия стала членом ЕС — прим. Д.Ж.). К русским все относятся замечательно. Но на каждом КПП тебе, играючи, дают понять: твой паспорт — полное говно. Русский? Покажи свои вещи. Может быть, ты наркотики в матрёшках везешь. Покажи, сколько у тебя денег. Словом, предвзятое отношение.
Как тебя встретили хорваты?
Замечательно. В Загребе разбил на ночь палатку в парке у парламента. Это всё равно что спасть в парке у Смольного. Несколько раз мимо меня проезжала полицейская машина — абсолютно никаких эмоций. Утром в доме напротив открывается окошко. Из него выглядывает бабушка и спрашивает: «Хорват?». «Нет. Русский». «Русский… Кофе хочешь?». «Не откажусь». Бабушка угостила кофейком. «Может быть, ты абрикосов хочешь?». «Может быть». Словом, бабушка взяла надо мной шефство, хотя незадолго до этого у хорватов с сербами был вооружённый конфликт. Было приятно. В наушниках плеера — хорватское радио: «Температура в нашем граде…». Сербско-хорватский — почти русский. Но в Хорватии я говорил на английском, хотя после трёх стаканов доброго вина переходил с собеседниками на общеславянский.
Один босняк перевёз меня через очень красивые горы. Его сильно интересовали цены на наркотики в Петербурге. Эдакий 40-летний дядька, спокойный, во время разговора всё время кивал головой. По всей видимости — драг-диллер. Он высадил меня на развилке: налево — дорога в Боснию, направо — дорога к морю. Буквально через несколько секунд из-за поворота выскакивает кабриолет с двумя парнями, похожими на представителей нашей «братвы». «Куда?». «В Задар». «Только цвай километр». Цвай так цвай. Довезли до кафе, в котором работала сестра одного из парней. Она прекрасно говорила по-английски. В кафе водитель изрядно выпил. И решил отвезти меня в Задар. На спидометре — 235. Водитель всё время восхищается своей удалью — ударяет по рулю и говорит: «О! Надо же! 235 выжимаем! Класс!». Я думаю: «Если разобьёмся, то это будет красивая смерть!» Солнце садится в море. Красота неимоверная — Закат на Андриатике. Из динамиков хорватская музыка: «Любы, любы, любы мы». Через две минуты мы в Задаре. Когда путешествуешь автостопом, очень приятно доехать до моря. Это как-то согревает душу.
В Задаре меня подхватила молодая парочка. Они сказали: «Зачем тебе на море спать? Лучше поехали с нами в горы». Я подумал: «Почему бы и нет?». Привезли в горы, где русских не было с 45 года. Местечко называется Паклиницы. Надо было проехать на машине километр и потом два часа пешком идти в горы по старой далматинской дороге с огромными камнями. По этой дороге ещё крестоносцы ходили.
Уже затемно мы пришли в горный дом. Хорваты в темноте едят мясо и пьют вино. Девочка сказала: «Вот студент из Петербурга. Русич!» Сразу в ковши наливается вино. В миску накладывается мясное рагу. Ещё выше, в маленьком хуторке, жили хорватские дед с бабкой, которые после войны убежали в горы от коммунистов. С тех пор вниз не спускались. У них в скале вырублен бассейн. Приняли меня великолепно. Правда, им сказали, что я англичанин. Мне было немного обидно, но я всё понял. Провожали нас под колокольный звон. Такая у них традиция. Нужно сказать, что автостоп — это постоянная лотерея. Ты не знаешь, кто появится из-за поворота. Иногда ты попадаешь в те места, о существовании которых даже не подозревал. Я считаю, что это есть настоящее путешествие.
А чем тебя встретил Запад?
Долетел до Праги на самолёте. На выезде из Праги поймали автомобиль. Остановился немец, который ехал из Польши с театрального фестиваля. При выезде из Чехии огромное количество девушек лёгкого поведения. Настоящий парад проституток. Немецкая виза практически не пригодилась. Пограничники её даже не погасили. На следующий день мы уже были в Мюнхене. Когда въезжали в Мюнхен, начался салют в честь какого-то юбилея. Границу между Францией и Германией пересёк пешком. Ни одного пограничника. КПП с выбитыми стеклами. На бензоколонке принял душ, купил вина, чтобы отметить успешный переход границы. Вдруг к моему ужасу подъезжает автобус с русскими туристами. Я весёлый и чистый, а они — грязные, уставшие и злые.
Переночевал в первом же французском городке. Настоящая французская провинция — нет ни одного туристического офиса! В винном погребе познакомился с парнем, который сказал, что он — единственный человек, который говорит в этом городе по-английски. Он подарил мне штопор из виноградной лозы.
На следующий день поймал «Рено», в котором ехали муж и жена, а также дедушка. По-английски — не слова. Весёлый дедушка пел французские песни и курил такие ядерные сигареты, рядом с которыми «Беломор» просто отдыхает. Опять же — путешествуя на поезде или на автобусе, с такой фактурой не познакомишься. В Париже остановились в антикварном книжном магазине Джорджа Витмана, что напротив Нотр-Дама. Это культовое место. Джордж — долларовый миллионер. Года четыре назад он гостил у меня. Ему 87 лет. Дочке его — 17 лет. Первую ночь у Джорджа я ночевал в библиотеке. И ночью из книг стали выползать книжные клопы. Они не кусались, но было жутко неприятно. Я подумал: «Что ж это такое! Я же в центре Парижа!».
Пикантные встречи были?
В Словении останавливается «Ситроен», в котором сидит не очень худой итальянец. Выясняется, что он не знает ни слова по-английски, но зато знаком с несколькими украинскими словами. На смешанном итальянско-украинском языке он поведал свою историю. Живёт он в Триесте. Зовут его Марко. По брачному объявлению он познакомился с украинской девушкой из Кривого Рога. Она жила у него полгода и страшно ему надоела. Он отвёз её на автомобиле обратно в Кривой Рог. В Кривом Роге его автомобиль сломался. За ремонт автомобиля он оставил шесть тысяч долларов! Как говорится: «Спейшил прайс, май френд!» Пока суть да дело, он заразился ветряной оспой и загремел в украинскую больницу. Лечился горилкой. Когда он ехал назад, через каждые 10 километров его останавливали украинские гаишники, чтобы взять с него пять долларов за проезд по священной украинской земле. Рассказывая о своих приключениях, Марко так нервничал, что сигареты ему хватало на одну затяжки. Увидев первую итальянскую пиццерию, он расплакался от счастья.
Во Франции меня подхватила девушка в кожаном бюстгальтере, в кожаных шортах и кожаных сапогах. Я говорю: «В Ниццу». Она: «Сан-Тропе». Доехали до Сан-Тропе. По дороге она заехала в полицию, чтобы забрать свои права, которые у неё забрали за превышение скорости.
Дальше — в Италию. Ловлю «Фордик». Иронизируя, спрашиваю у водителя: «Будем говорить по-английски или по-русски?» На что человек отвечает: «Ох! Говоришь по-русски! Ленинград! 1-ый Медицинский институт! Общежитие! Общежитие!!» Он оказался арабом, закончившим наш первый мед 25 лет назад. Звали его Тарик. Доехали до Ниццы. Засели в первом же попавшемся кабачке. Первый бокал пива выпили за Ленинград. Второй за общежитие. Третий опять за общежитие. Четвёртый за девушек, которые жили в этом общежитии. Нажрались в хлам! Тарик спрашивает: «Может быть, поедем в Монте-Карло?» «О чём речь, Тарик! Едем в Монте-Карло!»
От Ниццы до Монте-Карло, как от Купчино до Пушкина. С трудом нашили свой автомобиль. Погрузились в него. И понеслись в Монте-Карло по горной дороге. В результате поворот на Монте-Карло проскочили и уперлись носом в шлагбаум на франко-итальянской границе. Италия тогда ещё не вступила в Шенген. Итальянские пограничники осветили фонариком номер машины и открыли шлагбаум. Весь следующий день страдал с похмелья. До Венеции добирался на поезде. Поэтому впечатлений об Италии — ноль. Свистящий поезд. Лишь кондуктора время от времени проходят.
Этим летом ездил в Грецию на автобусе. Ездить в автобусе — просто жуть. Ты в полной зависимости от водителя и экскурсовода. Туалет никогда не работает. Когда доехал до севера Греции, махнул своим спутникам рукой. И на машине доехал до Афин. Затем отправился на тот остров, на котором происходит действие романа Джона Фаулза «Волхв». Греки почему-то не особенно разговорчивы. Было немного скучновато. Ехать в Грецию на русском туристическом автобусе — безумие. Вас привозят в русский туристический город, где обслуживают греки, которые несколько лет назад иммигрировали из Грузии. Все говорят по-русски. Никакого национального колорита. Вас отводят в специальные кафе с греческой экзотикой специально для туристов.
Сколько ты берёшь с собой денег в путешествие?
С 500 долларами можно отправляться смело. Время от времени ты ночуешь в палатке. Пьёшь прекрасное вино. Ужинаешь в ресторанчике. На бензоколонках бесплатно принимаешь душ. 500 долларов — это как бы санитарный минимум. С ними себя ты прекрасно чувствуешь.
В сильно сокращённом виде интервью было опубликовано в газете «Комар»
