Алексей КАРАМАЗОВ. Потребность в мелкобуржуазных мифах запрограммирована

Разухабистая ухмылка Тайлера Дердена*, героя медийной вечности, освещает глянец, обостряя вашу усталость: вы страшно устали метаться от знака к знаку. Это диктатура мира псевдофизиса, к которому пытается причаститься каждый обыватель, растрачивая свою зарплату в строгом соответствии с последними рекомендациями фэшнбуков. Кататоническое возбуждение в отношении поставляемых фетишей диагностируемо: абсолютная доминация мелкобуржуазных мифов.

Социальная каталепсия

Главная задача экспансии «Запада» (если использовать лексику капиталистического реализма) — меркантилизация мира, экономоцентризм, зависимость человека от товара. Во всех мыслимых формах. Эту же тенденцию подтверждают постепенная либерализация, и, по мнению Жана Бодрийяра, направленность на эстетизацию мира. А именно восприятие его как единого космополитического пространственно-временного образования, совокупность изображений и семиотических кодов. Материализм рынка, орудуя рекламными волнами и навязчивой вездесущностью СМИ, наделяет каждую вещь своим символом. Даже самые тупые и отвратительные вещи обретают его, они стремятся «попасть в музей», воплотиться в «областях тьмы» культуры, облачиться в эпохально приемлемые формы. Всё стремится заявить о себе «собой». Выразить себя «по-своему». Обрести «собственный» знак. Бодрийяр утверждает, что современная система функционирует за счёт эстетической стоимости знака. Тем самым философ оппонирует марксистскому постулату, гласящему, что двигатель — прибавочная стоимость.

И это в самом деле работает в современных реалиях. Люди готовы потреблять в экстремальных масштабах, переплачивая за бренд, реальная ценность которого неверифицируема. Механизм отлично работал на постсоветском пространстве, смекалистые граждане кустарным методом сооружали джинсы, заманчивые этикетки закупались у оптовиков.

Сегодня толпы молодых и молодящихся готовы эстетизировать реальность: вооружившись деньгами (своими, или своих родителей), они штурмуют бутики и интернет-магазины. Предшествует этому старательное ознакомление с последними мутациями образа «своего» в ватном мирке сверхлюдей в журналах.

В постсоветских реалиях с их режущими глаза социальными контрастами форсированная эстетизация такого рода вызывает агрессивные импульсы у определённой части населения, и далеко не самой малочисленной. Человек и человеческое хиреет под воздействием синдрома каталепсии. Человечество застыло в клише глянца.

Дерден и спектакль

«Ты хотел изменить свою жизнь, но не мог этого сделать сам. Я — то, кем ты хотел бы быть. Я выгляжу так, как ты мечтаешь выглядеть. Я трахаюсь так, как ты мечтаешь трахаться. Я умён, талантлив и, самое главное, свободен от всего, что сковывает тебя», — это всё тот же Дерден.

Потеря всех критериев коллективной идентичности компенсируется безудержным мракобесием идентичности с медиа образами. Отечественные глянцевые журналы нельзя упрекнуть в бездействии, они крайне щедры на постколхозную креативность, атомизированные идентичности заполняют медийные сферы и стремительно «моднеющие» головы. Проблема в том, что они меняются как в калейдоскопе, формируя ощущение дереализации, острый невроз на грани деборовского спектакля в тяжёлой форме.

Дерден из бунтаря превращается в образ потребления. Протестный острослов вырастает (или вырождается?) в идола. Тщательно упакованный, стильно постриженный и аккуратно причёсанный, подобревший Тайлер найдёт себе целое поколение подражателей.

Имитация/адаптация и отказ от своей подлинной природы приводят к аффектации. Аффектация — процесс, обретая себя в котором человек понимает искусственность своего состояния, стремится создать или воссоздать себя в соответствии со стандартами культуры и общества, в которые помещён. С помощью этой неестественно сконструированной сущности индивид пытается попасть во внешний мир.

А принадлежность к внешнему миру, суть которого — «зрелище», смысловые рамки — «общество спектакля», не есть психологическая потребность индивидуума. Зрелище как утешительная пилюля, как компенсация отсутствия исторической деятельности в псевдобытии психастеника. Такую печальную ситуацию можно считать результатом взаимодействия власти и капитала, а также последующих отношений между людьми.

Если человек не получает необходимого, в силу разных причин, бездействия, самоограничения, специфики социального строя, в нём активизируются потребности, спорные с точки зрения здравого смысла в самом его универсальном понимании. Необходимость приобретает характер мистической озабоченности, экзальтации, тяге к мистериям, симулякрам эзотерических знаний, к экзотическим религиям. Когда человек чувствует дискомфорт, находясь в мире, от своего места в мире или от его отсутствия вовсе, растёт потребность в мифах. Более того, это конвейерная ущербность — в неолиберальном обществе потребность в мелкобуржуазных мифах запрограммирована.

Ещё Френсис Бэкон осознавал, что желание появляется у индивида только тогда, когда в его сознание попадает идея о потенциально желаемом предмете. Успехи рекламного блицкрига под слепящими глянцем и неоном флагами блестящи.

Словом, глянец монополизирует образы, формирует невротическое отношение к жизни, заполняя её белые пятна смысла и мотиваций мелкобуржуазными мифами. Массы, контуженные движением капитала, сублимируют невроз в экстазе потребления, чувствуя причастность к родоначальникам фетишистской лихорадки. Капитализм — это религия, писал Вальтер Биньямин. И как любой религии, капитализму нужны жертвы.

* Тайлер Дерден — персонаж романа Чака Паланика «Бойцовский клуб» и снятого по его мотивам одноимённого фильма Дэвида Финчера