Нередко «олдовые» коммунисты демонстрируют едкий до тупости скепсис в отношении деятелей «красного мая» 1968 года. Достаточно часто можно услышать адресованные им упреки в буржуазности, нарочитой непонятности, а в особенно тяжёлых случаях — в тенденциозности или интеллектуальном франтовстве.
Возможно, так сказывается догматизм наследия марксизма-ленинизма и разновозрастные адепты СССР настолько свыклись с образами брежневского благополучия, что способность воспринимать принципиально новые концепты атрофировалась полностью.
Намеренно игнорировать наследие таких мыслителей, как Делёз и Гваттари, значило бы расписаться в собственном невежестве и социально одобряемом слабоумии. Как правило, «всем этим замшелым постмодернистам» противопоставляют Маркса и Энгельса, что как минимум неграмотно. Авторитет последних не нуждается в поддержке путём поверхностных ретроспективных сравнений, напротив, работы Делёза и Гваттари во многом базируются на их постулатах, изобилуют отсылками к их классическим работам.
Маркс и Энгельс жили и писали в девятнадцатом веке, спустя два столетия многое изменилось и реальность стремительно «усложняется» многообразием проблем, которые не ограничиваются экономическим содержанием, теряют методологически-историческую обусловленность.
Что касается Жиля Делёза и Феликса Гватари, их биографии достаточно красноречивы: они не были «кабинетными» теоретиками, рассчитывающим на «гламурную» славу академических фриков. Делёз был одним из немногих преподавателей философии, поддерживающих протестный май 68-го. Гваттари основал организацию «Центр инициатив за новые свободные пространства», целью которой было обеспечение защиты преследуемым активистам.
Ранее Гваттари возглавлял бригады рабочих в Венгрии, «мимоходом» заложил основания того, что позже стало Загребским университетом. Из психиатрической клиники, где он некоторое время работал, его уволили. Феликс Гваттари активно призывал своих пациентов поддержать студенческие выступления в том же 68-м.
В 1977 год. Италия. В стране острый политический кризис, который Гваттари не мог проигнорировать. В процессе «прямого действия» итальянские активисты в Болонье захватили спортивную арену, превратив её в своеобразный форум, где должны были обсуждаться «тактики, стратегии освобождения труда». Гваттари активно в этом участвовал, как и в большинстве акций итальянских левых радикалов, из-за чего «консервативные умы» не раз упрекали его в поддержке итальянского терроризма.
Делёз и Гваттари публично защищали итальянских радикалов (таких, как Антонио Негри), которые были арестованы и экстрадированы из Франции на родину. В целом эта «постмодернистская парочка» более социально активна, чем их предшественники девятнадцатого века.
Ими же, D&G, было написано много книг в соавторстве, наибольший интерес из которых вызывает работа с говорящим названием «Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип». «Анти-Эдип», как и «Капитал» в своё время, — это реакция на эпоху, в первую очередь. Теоретическими основаниями «вопросов революции» 1968 года были марксизм, психоанализ, лингвистика в структуралистских версиях. И против этих теоретических комплексов, в первую очередь, была направлена критика Делёза и Гваттари.
То, что кажется, а тем более «считается» неизбежным, непреложным и непоколебимым, — подозрительно. Но отношение авторов к марксизму и психоанализу далеки от взаимоотношений прямого противопоставления. Цитирую:
«…мы, Феликс Гваттари и я, всегда оставались марксистами, Гваттари был и оставался психоаналитиком. Концепт «шизоанализа» в “Капитализме и шизофрении” — это анализ активный, либидозно-экономический, либидозно-политический».
Исходя из такого определения, получается, что «шизоанализ» — радикальная форма фрейдомарксизма. Есть мнение о том, что «шизоанализ» — это своеобразная версия «райхианства». Вильгельм Райх, фрейдомарксист, предшественник Делёза и Гваттари, писал, что желание связанно с социальным полем. Поэтому и такой социальный порядок, как фашизм, — продукт не мистификации и обмана масс, а их собственного желания. Авторы «Анди-Эдипа» продолжают эту идею: желание инвестируется в экономическую инфраструктуру, в производство социального. Потому как нет двух независимых плоскостей, таких как социальное производство реальности и производства фантазма желанием.
Бескомпромиссная критика социальных и властных институтов, системы подавления объединяет концепт шизоанализа с антипсихиатрией. Но устранение устаревших форм репрессивной психиатрии не исключило самих репрессий, лишь перенаправив их в другие сферы. Гваттари поразительно правдоподобно описывает современное общество тотального контроля, в котором повсюду царит инстанция «сверх-я». Общество, в котором дисциплинарные институты интериоризируются, исчезая из поля зрения.
«…все великие репрессивные образования типа школы или армии, которые раньше составляли институциональное целое в едином массиве, теперь распылены и рассеяны повсюду».
Силовые линии власти пронизывают всё социальное поле. Вместо дисциплинарной дифференциации пространства и полицейского физического присутствия — незримый надзор. Неизбежны вопросы. Как противостоять власти массмедиа, конституирующей тоталитарную субъективность на экранах? Можно ли укрыться в знании? Как избежать брэндинга? Как избежать коллективной «пересборки»? Как соскочить с конвейера? Как не оказаться с большинством — батраком-«антропоидом» при властных институтах?
Фундаментальная проблема политической философии, к которой обращался ещё Спиноза и которую вновь затронул Райх: «Почему люди ведут борьбу за своё порабощение, будто речь идет об их освобождении?»
Что происходит в этой борьбе с желанием? В этом контексте шизоанализу подвергаются не столько фрейдистские или марксистские теоретические положения, сколько тот идеологический порядок, который они поддерживают, с которым они сосуществуют.
«Шизовосстание» поднимается против стабилизации идентичности, против авторитарного Закона. Шизоанализ сфокусирован на революционном потенциале психоанализа и марксизма, против его бюрократизации, догматизации и институализации.
Основные вопросы, неизбежно «выводимые» из «Капитализма и шизофрении» звучат созвучны протестной тональности: как противостоять паранойе госаппарата, организованному безумию, гостеррору?
Актуальность этих вопросов не закончилась с событиями 60-х во Франции. Рано говорить о необходимости найти ответы на эти вопросы, но на фоне событий, которые самым грустным образом изобличают управляемость массами, в полной мере осознать наличие этих вопросов и их остроту на всех уровнях, озвучить их, — это решительный шаг вперёд.
