Илья ПОЛОНСКИЙ
На протяжении нескольких последних столетий Россия развивалась как имперское государство. Добровольным или насильственным путём присоединялись к России сибирские, кавказские, уральские земли – вопрос вторичный и относительный: одни народы сами просили принятия в российское подданство, другие ожесточённо сопротивлялись колонизации. Основная проблема заключается в другом – национальная политика в современной России, несмотря на многовековую традицию существования страны как государства, объединяющего не только русских, но и сотни других народов и народностей, далека от совершенства.
***
Российскую власть кидает в крайности – от политики едва ли не насильственной русификации национальных меньшинств к едва ли не искусственному поддержанию и даже воссозданию забываемых этнических идентичностей, от жесткой централизации к федерализму, оборачивающемуся, впрочем, во всех регионах лишь всевластием местных элит. При этом, в обществе культивируется страх распада России в случае чрезмерной либерализации национальной политики, либо, что характерно для национальных регионов, всячески подчеркивается и преувеличивается опасность нахождения в составе России для национальных меньшинств, которых, якобы, ожидает тотальная ассимиляция и исчезновение с лица Земли.
Ельцинский «парад суверенитетов» девяностых, несмотря на последовавшие корректировки в 2000-е годы, привёл к резкому усилению центробежных тенденций в регионах. Ренессанс этнической идентичности совпал с активизацией националистических и сепаратистских организаций, которые все свои заботы о благе соплеменников и земляков, в конечном итоге, сводят к одному знаменателю – Россия, дескать, «тюрьма народов» и для всех населяющих её этносов, за исключением русских, будет выгодно жить без российской государственности.
Так ли это на самом деле? Более-менее ясна ситуация с народами Северного Кавказа, точнее даже его восточной части – Чечни, Ингушетии и Дагестана, история вхождения которых в состав России сопровождалась кровопролитной Кавказской войной и перманентным сопротивлением вплоть до настоящего времени. Хотя и в России, и в республиках Северного Кавказа сосуществуют полярные точки зрения на дальнейшие перспективы вхождения региона в пространство российской государственности.
Несмотря на ажиотаж вокруг лозунгов «Хватит кормить Кавказ!» или противоположного «Кавказ – сила и гордость России!», проблемы Северного Кавказа в меньшей степени показательны. Куда более интересна национальная политика российского государства в Сибири и на Дальнем Востоке. В этом регионе проживают десятки малых народностей, являющихся для данных территорий коренными и вошедших в состав России в результате российского освоения земель к востоку от Урала в XVI – XIX века. Кто они – жертвы колонизаторов – конкистадоров, разрушивших самобытный мир сибирской и дальневосточной культуры? Или несчастные аборигены, получившие благодаря российской экспансии доступ к благам мировой цивилизации и попросту спасенные от вымирания или поглощения более крупными и мощными соседями – Китаем, Японией, монгольскими и тюркскими народами?
Обе оценочные точки зрения имеют право на существование, и эффективная национальная политика, основанная на научном поиске и обращённая к реальной действительности, должна признавать эту диалектику, учитывать всю противоречивость развития Сибири и Дальнего Востока в рамках российской государственности. Почему? Попробуем разобрать.
Айны… цвай, драй
Остров Сахалин – предмет вечных политических споров России и Японии. В орбиту российского политического влияния он попал в XIX веке, до этого интерес к сахалинским землям, да и то – скорее к их богатствам, проявлял Китай. Выход на дальневосточную политическую сцену таких сильных игроков как Россия и Япония нивелировал маньчжурскую империю Китая как сильного оппонента в вопросах решения будущего сахалинской земли и всю первую половину ХХ века Россия и Япония разбирались между собой за право владеть островом. Советско-японская война, завершившаяся в августе 1945 года, закончилась включением всего острова в состав Советского Союза. Хотя Япония не оставляет надежду рано или поздно вернуть контроль над богатым северным островом.
Сахалин издревле населяли два дальневосточных народа – айны и нивхи. В XVI-XVII веке на остров мигрировали из Приамурья оленеводы – тунгусо-маньчжурские народы эвенки и ороки. О происхождении и айнов, и нивхов дискуссии в научном мире ведутся и по сей день, потому что оба народа – изоляты. Они не имеют родственников среди ближайших этносов Центральной и Восточной Азии. Но если нивхи – монголоиды, как и основная масса населения Восточной Азии, то айны близки к австралоидной расе, что позволило многим исследователям называть их аборигенной, древнейшей частью населения не только Сахалина, но и Японских островов.
До укрепления и территориальной экспансии японского государства айны составляли основное население северояпонского острова Хоккайдо. Долгое время айнам удавалось отражать попытки японской колонизации, благо в военной силе они не уступали своим соперникам – даже феномен японского самурайства во многом имеет айнские корни. Однако после того, как японским самурайским кланам всё же удалось взять верх над айнами и закрепиться на острове Хоккайдо, для айнов настали чёрные времена. Мир охотников-айнов концентрировался в локальной общине, человек занимал чрезмерно большое место в айнской картине мироздания, и японские феодалы, подавляя айнское сопротивление, прекрасно понимали, что сделать из айнов полноценных подданных, аналогичных земледельцам – японцам, не получится. Точнее получится, но только одним путём – полным уничтожением национального самосознания, растворением в общей массе японского населения.
Революция Мэйдзи, открывшая в 1868 году новую страницу в истории Японии, характеризовавшуюся централизацией управления и подъёмом внешней и внутренней мощи государства, способствовала окончательной колонизации Хоккайдо и принятию жёстких мер в направлении ассимиляции айнов. Несколько позже подобная участь постигла и айнов Курильских островов. Прошло полтора столетия и в современной Японии осталось всего лишь порядка 20-25 тысяч айнов. Но эти люди – уже и не совсем айны. Они помнят о своих айнских корнях, но не умеют говорить на родном языке, не ведут традиционный образ жизни. Та часть айнов, которая сумела выжить физически, после многовекового жестокого вырезания японскими колонизаторами, оказалась полностью ассимилированной. Попытки возродить национальный язык и самосознание айнов, предпринимаемые отдельными энтузиастами, носят откровенно искусственный характер и находят выражение лишь в самодеятельности для удовлетворения спроса иностранных туристов на «айнскую экзотику».
Японская исследовательница Канако Узава обращает внимание, что несмотря на формальное признание айнов национальным меньшинством, в действительности политика дискриминации со стороны японской власти продолжается. Выражается она, по мнению учёной, прежде всего в сохранении колоссальной экономической, социальной и культурной дистанции между более благополучными японцами и маргинализованными айнами (1). Ведь лишь в 1997 году был принят «Закон о развитии, распространении и защите культуры и традиций айнов», по которому айны признавались коренным народом Японии. Да и то, это было сделано лишь под давлением мирового сообщества, потребовавшего от японского правительства соблюдения мировых конвенций в отношении национальных меньшинств (2).тем не мене, экономическая, культурная и социальная дистанция между японцами и айнами по-прежнему колоссальна.
Сахалинских айнов, когда остров находился в составе Японии, также насильно ассимилировали: запрещали язык и национальные праздники, давали японские имена и фамилии. Вхождение Сахалина в состав СССР после 1945 года привело к депортации айнов с территории острова как японских подданных.
Люди на краю моря
Судьба нивхов – соседей айнов по Сахалину – сложилась несколько по другому. Этот древнейший народ Сахалина и Приамурья в настоящее время насчитывает чуть более пяти тысяч человек, из которых примерно половина проживает на территории Хабаровского края – в Приамурье, а другая половина – на острове Сахалин. До русской колонизации Сахалина нивхи вели традиционный образ жизни, преимущественно занимаясь охотой и рыбной ловлей, но также и оленеводством, заимствовав его от мигрировавших на Сахалин эвенков и ороков. Этнограф Владимир Кабо относит нивхов к хозяйственно-культурному типу оседлых охотников и рыболовов (3).
В отличие от японской модернизации, фактически уничтожившей айнов как особую национальность с собственной идентичностью, установление российского суверенитета на Сахалине не носило для нивхов столь катастрофических последствий. Нивхи, как мы видим, сохранили достаточно высокую численность населения и, более того, что крайне важно, национальное самосознание. Хотя ассимиляционные процессы очень далеко зашли и в нивхском обществе.
В годы советской власти нивхи, как и другие коренные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока, получили целый ряд преференций, государство взяло на себя обязанности по социальной защите, образованию и медицинскому обслуживанию нивхского населения. Нивхов пытались интегрировать в социальную систему советского общества, фактически вырвав из родоплеменного строя. И. Быков, участвовавший в ликвидации безграмотности среди коренных народов Сахалина, вспоминал, что «гиляки (гиляки – устаревшее название нивхов) привыкли работать бессистемно или вообще не работать, их не пугает даже нищета, и тот факт, что в коллективе надо работать не покладая рук, просто пугает их, привыкших удовлетворяться куском юколы, а затем лежать весь день брюхом вверх» (4). Конечно, это не означает, что нивхи были прирождёнными лентяями или намеренно отлынивали от работы – просто они сохраняли (и во многом сохраняют до настоящего времени) психологию малой локальной общины, производящей столько, сколько община в состоянии потребить.
В то же время, советская национальная политика на Сахалине и в Приамурье отличалась рядом негативных последствий. Так, нивхи переселялись из малых прибрежных поселений в крупные многонациональные посёлки, что, в конечном итоге, размывало национальную среду общения (5). Письменность на нивхском языке, созданная ещё в 1930-е годы, взяла за основу амурский диалект, практически непонятный сахалинским нивхам, письменная литература которых появилась лишь в 1970-х годы, благодаря деятельности писателя Владимира Санги.
В процессе индустриализации Дальнего Востока в советский период бешеными темпами шла и русификация нивхского населения. Подрывалась экономическая база существования нивхов как обособленной этнической группы – изымались территории традиционного проживания, что ставило крест на традиционных промыслах нивхов. Т.П. Роон отмечает, что в результате освоения сахалинских земель территория проживания коренных народов острова сократилась на 90 % (6). Однако вплоть до настоящего времени более-менее компактное нивхское население сохранилось в Александровск-Сахалинском, Ногликском, Охинском, Поронайском, Тымовском районах Сахалинской области. Примечательно, что в нивхской среде Сахалина до сих пор сохраняются роды, имеющие айнское происхождение (7).
Что касается культуры и национального самосознания нивхов, то в советское время этому народу уделялось меньше внимания по сравнению с другими сибирскими или дальневосточными этносами. Скорее всего, сказывалось проживание нивхов в непосредственной близости от советско-японской границы – их считали не совсем благонадёжными в политическом отношении, плодотворной почвой для японской агитации. Тем не менее, даже эти опасения советских властей в целом не стали препятствием для сохранения нивхской культуры. Так, охотно печатались нивхские сказки. Даже автор этого текста, родившийся и проживающий очень далеко от Сахалина, в детстве читал книжку «Храбрый Азмун». Владимир Санги – классик нивхской литературы – стал автором первого нивхского букваря и алфавита для сахалинского диалекта нивхского языка. В 1977 году Чингизом Айтматовым, под влиянием общения с Владимиром Санги, была написана повесть «Пегий пёс, бегущий краем моря», по которой Карен Геворкян в 1990 году снял одноименный фильм.
Другой знаменитый нивх – этнограф Чунер Таксами. Вспоминая о нём, его коллега – учёный Владимир Кабо писал: «Когда он впервые ехал в Ленинград, чтобы учиться в университете, мать дала ему кисет с табаком – этот табак нужно было принести в жертву главному духу – хозяину той земли, где будет жить и учиться Чунер. В тайге этот табак можно было спрятать под самой большой лиственницей, в селении – под сваями жилища или амбара, а что делать с ним в Ленинграде? И однажды ночью Чунер закопал кисет с табаком под Румянцевским обелиском, в саду, недалеко от университета. Жертвоприношение главному духу помогло Чунеру – новая жизнь его сложилась удачно, он даже стал первым нивхом-доктором наук» (8).
Владимиру Санги и Чунеру Таксами, благодаря их личным качествам и упорному труду, повезло получить всесоюзную и всероссийскую известность, но за годы советской власти в Хабаровском крае и Сахалинской области было воспитано немало и других представителей нивхской национальной интеллигенции. Для сравнения: феномена айнской национальной интеллигенции в Японии нет, лишь в последнее время отдельные энтузиасты воссоздают язык и обычаи айнов.
В постсоветской России нивхи испытывают все те же проблемы, что и остальное население страны. К несовершенству национальной политики добавилось отсутствие внимания к социальным проблемам, принесение интересов этого маленького древнего народа в жертву коммерческой прибыли корпораций. Бедность, безработица, социальная незащищенность, пьянство, болезни – вот далеко неполный перечень проблем, требующих первостепенного решения. Не менее важно и сохранение уникальной культуры нивхов как интересной и своеобразной страницы в истории мировой цивилизации.
Настораживает тенденция повышенного внимания к проблемам нивхов, как и других народов региона, соседней Японии. После открытия границ японские исследователи и журналисты зачастили на Сахалин и в Приамурье, а в самой Японии активно печатается литература о коренных народах Дальнего Востока. Конечно, вряд ли японская власть, в отличие от искренне интересующихся регионом японских учёных, озабочена решением многочисленных социальных проблем нивхов. Интерес Японии понятен – Сахалин представляет собой богатый и стратегически важный регион, а тема дискриминации коренных этносов весьма продуктивна для давления на Россию и мировую общественность. А вот в случае ухода Сахалина под власть Японии ассимиляция нивхов ускорится и уже в очень обозримом будущем их постигнет судьба айнов – Япония позиционирует себя как мононациональное государство и пара тысяч нивхов каплей растворятся в многомиллионном море японского населения.
Да только любому здравомыслящему человеку очевидно, что при всех своих минусах и перегибах советская национальная политика смогла сохранить и развить самобытную культуру нивхского народа, как и многих других народов Сибири и Дальнего Востока. Ведь не будь советской власти, действуй Советский Союз в отношении нивхов, как Япония в отношении айнов, вряд ли спустя столетие народ смог бы не только сохранить национальную идентичность, но и выпускать на родном языке книги, доносить свои культурные ценности до российской и мировой общественности.
Конечно, перспективы сохранения самобытности нивхов в долгосрочном плане не радужные. И дело здесь не в мнимом стремлении России ассимилировать малые народы, а в самом характере социального развития современности. Идентичность нивхов как народа основывается на традиционном образе жизни. Урбанизация и индустриализация разрушают его начисто. Но, с другой стороны, есть ли смысл искусственно противодействовать закономерному социальному развитию? Выиграют ли нивхи не как народ, а как отдельные люди, от того, что их дети останутся охотниками и рыболовами в посёлках, отказавшись от многообразия жизненных стратегий современности? Чунер Таксами – один из столпов сохранения нивхской культуры во второй половине ХХ – начале XXI веков также настроен достаточно пессимистично, сожалея о невостребованности нивхской культуры и образа жизни в обществе будущего (9).
Между тем, причины грядущего растворения малых народов в унифицированном и лишённом национального своеобразия российском населении коренятся не столько в целенаправленной ассимиляционистской политике России как государства и не в мнимом «вырождении» народов Севера и Дальнего Востока, сколько в фактическом оставлении государством своих граждан на произвол судьбы. Капиталистическая система, вырывая представителей малых народов из их локальных общин, делает его винтиком, а судьба винтиков мало кого интересует. Потому и можно говорить об отсутствии грамотной национальной политики в современной России как о результате общего социального и политического коллапса системы, поставившей на первое место власть и корысть, а не интересы простых людей, будь то русские, нивхи, эвенки или кто другой. Поэтому очевидно, что решение многочисленных социальных проблем коренных народов России, предупреждение сепаратистских тенденций в сочетании с сохранением национальной культуры как настоящего богатства и достояния, лежит в политической плоскости и тесно связано с выбором пути дальнейшего социально-политического развития российского общества.
Использованная литература:
1. Канако Узава. Айны в Японии: политическое положение и правовые вопросы // http://ansipra.npolar.no/russian/Items/Japan-1%20Ru.html)
2. Левковская А. Ю. История народа айну и их современное положение // Вестник Сахалинского музея №17, 2010.
3. Кабо В. Община и род у нивхов // http://aboriginals.narod.ru/nivkhi.htm
4. Быков И., Поляновский М. Л. С букварем у гиляков. Сахалинские дневники ликвидатора неграмотности — http://lib.rus.ec/b/247359/read
5. Суляндзига Р. В., Кудряшова Д. А., Суляндзига П. В. Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации. Обзор современного положения. М, 2003.
6. Роон Т. П. К вопросу о расселении малочисленных народов Сахалина. Середина XIX – конец ХХ вв. // http://panda.bg.univ.gda.pl/ICRAP/ru/roon1K-1.html)
7. Осипова М. В. Обычаи и обряды айнов в системе культурного взаимодействия с аборигенами Нижнего Амура и о. Сахалин. Автореферат дис. .. канд.ист.наук. Владивосток, 2006. http://skachate.ru/istoriya/25585/index.html
8. Кабо В. Дорога в Австралию. Воспоминания Нью-Йорк, 1995. // http://members.iimetro.com.au/~elgovor/aboriginals/doroga_v_Avstraliiu21.htm
9. Таксами Ч. М. Культурное наследие нивхов. Этнографические коллекции нивхов в музеях Японии. Осака, 2004.) — // http://ir.minpaku.ac.jp/dspace/bitstream/10502/1785/1/SER52_001.pdf
