Василий МОЛОДЯКОВ
В политике не обойтись без определений и ярлыков. В публичной политике, воздействующей на массовое сознание, как и в рекламе, не обойтись без брендов — коротких и запоминающихся. Придуманная Ярославом Гашеком Партия умеренного прогресса в рамках законности имела мало шансов на успех из-за длинного названия. Были исключения, но там брендом становилась аббревиатура — РСДРП или НСДАП.
Франция — страна брендов: «гильотина», «Марсельеза», «Конвент», «Шанель», «Коти», «Фигаро». Бренд нужен для узнаваемости — чтобы отличаться от других, даже если твоё предприятие оказалось не слишком успешным. Так случилось с одним из самых знаменитых и долговечных политбрендов ХХ века — “Action française” («Французское действие»).
В преддверии парламентских выборов 8 апреля 1898 года двое амбициозных молодых людей — театральный критик Морис Пюжо и философ Анри Вожуа — решили попытать счастья в политике. Они были активистами либерального Союза за моральное действие, созданного в разгар «дела Дрейфуса», но покинули его, разочаровавшись в организованном «дрейфусарстве», имевшем мало общего с защитой капитана Дрейфуса от обвинений в государственной измене. В эту эпоху редкой даже для Франции политической активности «организации», «комитеты», «собрания» и «лиги» возникали ежемесячно, если не еженедельно, но редко оказывались долговечными. Та же судьба постигла и детище наших героев — Комитет французского действия (Comité d’action française). Не сумев собрать сторонников и ничего не добившись на выборах, организация умерла своей смертью.
Однако формула «французское действие» показалась авторам удачной. 19 декабря 1898 года в националистической газете Eclair появилась статья Пюжо под таким заглавием, подготовленная при участии Вожуа. «Самое нужное сейчас — воссоздать Францию как общество, восстановить идею родины, обеспечить непрерывность наших традиций и приспособить их к условиям нынешнего времени, преобразовать республиканскую и свободную Францию в государство, настолько организованное изнутри и сильное снаружи, как это было при старом порядке» [1].
Речь шла о замене коррумпированной парламентской «республики на товарищеских началах» на плебисцитарную, «бонапартистскую» республику, к чему призывали радикальные националисты Поль Дерулед и Морис Баррес, или о восстановлении монархии. За короля ратовали «орлеанисты», «легитимисты» и «бонапартисты», отстаивавшие права на престол потомков соответственно Луи-Филиппа, Карла Х и Наполеона III. Стоявшие в стороне от роялистских интриг Пюжо и Вожуа тем не менее откликнулись, когда интерес к ним проявил Шарль Моррас, молодой идеолог «орлеанистов» — сторонников герцога Филиппа Орлеанского, или Филиппа VIII для верных.
Их встречи проходили в парижском кафе Flore, поэтому Моррас озаглавил воспоминания о создании “Action française” «Под знаком Флоры» (1933). Не углубляясь в подробности, проследим, как «Французское действие» превратилось в политбренд.
Первые встречи Морраса с Пюжо и Вожуа в январе 1899 года совпали с созданием Лиги французской родины — респектабельного, но разнородного и аморфного объединения интеллектуалов-националистов, желавших лишить «дрейфусаров» претензии выражать мнение «всей интеллигенции». Включавшая республиканцев и монархистов, либералов, консерваторов и правых радикалов, а также большое количество политически пассивных «нотаблей», организация оказалась нежизнеспособной. «В течение трёх трагических лет “дела” национальная партия не имела руководящих идей, которые могли бы уравновесить доктрину дрейфусаров», — констатировал Моррас [2]. Лига выставила список кандидатов на выборах 1902 года в Палату депутатов, но потерпела сокрушительное поражение от «блока левых» и сошла на нет.
В момент знакомства с Пюжо и Вожуа Моррас не знал, как бесславно закончит свою жизнь Лига, но понимал всю её слабость и решил избежать ошибок. Не гонясь за «именами» и массовостью членства и не рассчитывая на скорый политический успех, новые друзья стремились объединить единомышленников, которым пришлось бы делать лишь минимальные идейные и политические уступки друг другу. Поначалу убеждённым монархистом среди них был только Моррас, которого Вожуа в шутку назвал «единственным роялистом во Франции». «Присоединяйтесь, и нас будет двое», — парировал тот [3].
Они согласились, что «Французское действие» — более перспективное название для формирующегося движения, чем «Французская родина», но решили начать не с политического активизма, а с просвещения сограждан в национальном духе. «У наших противников есть общий язык — язык индивидуалистической доктрины Революции, — говорил Вожуа. — У нас нет ни терминологии, ни методов, которые можно противопоставить им. Лучшая часть французского народа была лишена политического образования, поэтому не стоит ли начать с того, чтобы дать ей это образование?» [4]
Дебютом бренда “Action française” — организации как таковой еще не было! — стало публичное выступление Вожуа 20 июня 1899 года с призывом быть верным национальному характеру и «навести порядок» в стране. 10 июля появился первый номер журнала Bulletin d’Action française (позднее Revue d’Action française), выходившего дважды в месяц. Наконец, 15 ноября движение заявило о себе политической декларацией:
«1. Для отдельного человека не существует более насущного интереса, чем жить в обществе; любая угроза обществу является угрозой для личности.
2. Из всех общественных форм, присущих человеческому роду, единственной законченной, наиболее основательной и распространённой бесспорно является нация. После того как древняя общность, известная в Средние века под именем христианского мира, распалась, частично сохранившись в единстве романского мира, нация остаётся необходимым и абсолютным условием [существования] человечества. Международные отношения, будь то политические, моральные или научные, зависят от сохранения наций.
Исчезновение наций ставит под угрозу самые высокие и ценные экономические и духовные связи мира. Поэтому национализм не есть дело чувства: он рационально, математически необходим.
3. Французы — граждане государства, преданного своими правителями и раздираемого прискорбными разногласиями, — должны решать все существующие вопросы и разделяющие их проблемы с точки зрения нации.
Естественные объединения французов должны создаваться вокруг общего национального стержня.
С учётом политических, религиозных и экономических различий они должны классифицироваться исходя из твёрдости и глубины их веры во Францию.
4. Долг французов, верных этим принципам, сегодня состоит в том, чтобы излагать их как можно более открыто и часто, дабы привлечь заблуждающихся или не просвещенных пока соотечественников» [5].
Символ веры оставался неизменным все годы существования движения.
Несмотря на неизбежную по условиям жанра расплывчатость формулировок, декларация закрепила рождение политбренда. Дальнейший успех зависел от его продвижения на политический «рынок». 15 января 1905 года Вожуа и Моррас объявили о создании Лиги французского действия, первоначально задуманной как «группа поддержки» журнала, намереваясь охватить местными организациями всю страну. Вскоре появились Институт французского действия и даже Театр французского действия — детище Пюжо, мечтавшего о карьере драматурга.
Кульминацией кампании стало появление 21 марта 1908 года первого номера ежедневной газеты “Action française”. «Главным рычагом любого политического предприятия нашего времени является пресса, значение которой исключительно, — подчеркнул опытный журналист Леон Доде, примкнувший к движению несколькими годами ранее. — У истоков и во главе каждого движения, хорошего или дурного, стоит журналист или писатель. У антисемитов это был Дрюмон, у дрейфусаров Золя, у монархистов Моррас. Без трибуна и ежедневного издания никакая идея не воодушевит общественное мнение, не будет ни жизненной, ни успешной» [6]. Следует отметить, что Моррас, Вожуа и Пюжо предпочли начать с нуля и отказались от готового бренда, то есть от покупки одной из существующих националистических газет.
Предприятие было рискованным из-за вечной нехватки средств и в силу конкуренции. Монархисты уже имели «партийные» издания, а отбить читателей у националистов-республиканцев было непросто, поэтому даже друзья сулили новой газете от силы полгода. Однако в конце первого года издания тираж составил 15 тысяч экземпляров против шести тысяч у официальной орлеанистской Gazette de France. “Action française” оставалась убыточной (в 1920–1930-е годы дефицит составлял до миллиона франков в год) и существовала на пожертвования, но деньги всегда находились. Она прекратила существование лишь в августе 1944 года в результате освобождения Франции от немцев, когда новые власти закрыли её.
Через несколько лет после начала издания газеты слова “Action française” знала вся Франция. Политбренд стал общенациональным: с его помощью сразу опознавали и друзей, и врагов. Успех движения определялся не тем, насколько оно приблизило восстановление монархии (ни на йоту), и не тем, сколько депутатов прошли в парламент под его знаменем (единицы). “Action française” называли «пристанищем неудачников», но это вряд ли верно. Не переставая призывать к реставрации и прославлять достоинства монархии перед республикой, Моррас и его единомышленники понимали, что реальных шансов у них нет, и предпочитали не играть в заговоры, как националисты предыдущего поколения, хотя старались не упустить ни одного возможного последователя. Их целью было постоянное и активное присутствие в политической и интеллектуальной жизни Франции. Этого они добились.
“Action française” стала «школой жизни» для нескольких поколений националистов. Одних привлекали идеи Морраса (о его личном влиянии, в том числе за пределами Франции, разговор особый), других — политический активизм, третьих — эстетика, четвертых — насилие, но все были едины в неприятии Третьей республики, её режима, институтов и ценностей. Количественно не столь многочисленное (в 1934 году, на пике успеха, оно насчитывало около 130 тысяч человек) движение брало дисциплинированностью и сплочённостью рядов, пополнявшихся талантливой молодежью из элиты. В его рядах были академики и уличные бойцы, католики и язычники, будущие «коллаборанты» и будущие «резистанты». В разные годы движение покинули Жак Маритен и Жорж Бернанос, Робер Бразийяк и Люсьен Ребатэ. Не менее важно то, что они в нём были.
С “Action française” — газетой и движением — было покончено осенью 1944 года, в ходе «чистки» освобождённой Франции, когда социалисты и коммунисты поквитались с большей частью недругов. «Сегодня это история», — констатировал 18 лет спустя американец Юджин Вебер, один из первых независимых (не значит беспристрастных!) историографов «Французского действия» [7]. Бренд оказался более долговечным. Уже в июне 1947 года ветеран движения Жорж Кальзан создал еженедельник с говорящим названием “Aspects de la France”: буквы AF сразу вызывали в памяти “Action française”. Старое название — в варианте “Action française hebdo” — было «легализовано» в 1992 году редактором Пьером Пюжо (сыном Мориса), ранее использовавшим его в студенческой прессе. С 1998 года журнал выходит два раза в месяц под названием “Action française 2000” и ныне имеет свой сайт.
Примечания:
1. Цит. по: Maurras Ch. Au signe de Flore. Souvenirs de la vie politique. L’Affaire Dreyfus. La Fondation de L’Action Française. 1898– P., 1933. Р. 91.
2. Maurras Ch. Quand les Français ne s’aimaient pas. Chronique d’une renaissance. 1895–1905. P., 1926. Р. 145.
3. Цит. по: Weber E. L’Action française. P., 1964. P. 39.
4. Цит. по: Maurras Ch. Au signe de Flore. Р. 118.
5. Цит. по: Maurras Ch. Au signe de Flore. Р. 256–257.
6. Daudet L. Souvenirs des milieux littéraires, politiques, artistiques et médicaux. [Vol. 2]. Au temps de Judas. Vers le Roi. Alphonse Daudet. P., 1926. Р. 20.
7. Weber E. L’Action française. Р. 11.
